— Отлично, — обрадовался Валера. — Спасибо. — Только путь на свою сторону вы не откроете. Для того лунный свет нужен. А он в замке Кощея. Но из замка Кощея живым обратной дороги нет. Так уж повелось. Блуд говорил тем тоном, каким сказки рассказывают, и от его голоса у Евы по спине бежали мурашки. — Класс! — подытожила новую информацию Лика. — А вы сможете нас оттуда вывести? — судя по лицу, Валера пока еще не потерял надежду на сказочный финал. — Я не знаю, останусь ли завтра собой, человечек. — Но если вы нам поможете, то сможете вернуть яйцо жар-птице, — радостно улыбнулся Валера. — И все ваши беды закончатся. — Или начнутся еще большие, — огрызнулся Блуд, и Валерина улыбка погасла. — Посмотри в мои глаза, человечек. Глаза моих родичей прозрачные, как ручей. А это, — Блуд в ярости указал на свое лицо, — глаза проклятого родом. Они видят тьму и порождают тьму. Мне нельзя верить. Мне никакие законы не указ. Я могу любого человечишку хоть утопить, хоть в лапы зверя дикого завести! Черты его вновь замигали. Но где-то там, за сотнями сменявшихся личин, Ева все еще могла видеть грустное юное лицо. Наверное, поэтому она протянула руку и коснулась руки Блуда. Кожа его оказалась неожиданно теплой и вполне материальной. Он вздрогнул и уставился на Еву свирепым взглядом. — Мы обязательно найдем способ снять ваше проклятие. Мы вернем яйцо жар-птице, и ваши глаза снова станут прозрачными. Как ручей. Ева не знала, возможно ли это, но ей очень хотелось верить в счастливый конец их сказки. Она немного боялась, что Лика своей обычной резкостью все испортит, но та неожиданно сказала: — Да. Потому что тьма — полный отстой. Будем из нее выбираться. Черты лица Блуда все еще мелькали, но Еве вдруг показалось, что его истинное лицо стало появляться чуть чаще. Если это и был обман зрения, то Ева предпочитала обмануться. Глава 15 Избушка на курьих ножках Домовой в коридоре академии призывал не верить стражам миров. Ева не знала, можно ли считать Блуда стражем и, соответственно, можно ли ему доверять, и это на данный момент беспокоило ее больше всего, потому что именно Блуд вел их сейчас «туда, где им точно помогут». Где это самое место и кто им должен помочь, Блуд не сказал. Кажется, весь запас его красноречия исчерпался по окончании рассказа о яйце жар-птицы. История с яйцом выглядела малоприятной сама по себе, но отдельно Еву напрягало то, что волшебство опять выходило не совсем таким, каким она представляла его всю свою сознательную жизнь. Под сень деревьев они вошли в молчании. Блуд шел первым, постукивая по земле невесть откуда взявшимся корявым посохом, за ним шла Лика, потом Валера, а Ева замыкала шествие. Лес оказался дубравой, и дубы были такими огромными, что обхватить ствол любого из них получилось бы, только взявшись за руки всем четверым. Она вспомнила старейшие дубы в Коломенском парке, которым, судя по надписям на табличках, было по четыреста-шестьсот лет. Этот лес был как минимум их ровесником. — Валер, — шепотом позвала Ева, и тот обернулся. Вязаная кофта была обмотана вокруг его пояса, на рубашку кое-где налипли веточки и травинки, и в целом Валера уже не выглядел ботаном. — Можно вопрос? Валера серьезно кивнул. — Он говорил, что кражу яйца заказала Хозяйка. И вышла она из горы. — Я ничего об этом не знаю, — покачал головой Валера. — Понимаю, что ты думаешь на Хозяйку Медной горы, но я ума не приложу, зачем той могло понадобиться яйцо жар-птицы. У нее самоцветов полно. Там сокровища несметные. — А ты их видел? — заинтересовалась Ева. — Нет, конечно. Ты что? Разве мужчину туда пустят? Но бабушка видела. Она мне с детства про них рассказывала. — А меня еще смущает, что жар-птица до сих пор в академии. Она ведь могла улететь, чтобы жить на воле, или попытаться вернуться, когда поняла, что яйца там нет. — Лучше спроси, почему она спит, если в принципе неспящая, — подала голос Лика, которая, оказывается, прислушивалась к их разговору. — Может, ее околдовали? — уже громче предположила Ева. — Жар-птицу нельзя околдовать, человечек, — сообщил Блуд. — Волшебством ни одного из Высших не возьмешь. Ева не поняла, что он имеет в виду под «высшими», но спрашивать было неловко. Блуд все еще не вернулся в доброе расположение духа, а Ева слишком хорошо помнила, как давит на грудь холодная трясина. — А сколько всего высших существ? — к счастью, спросил Валера. — На твою погибель хватит, — отрезал Блуд. Лика фыркнула, но как-то испуганно, Ева сказать ничего не успела, а вот Валера спокойно заметил: — Если мы погибнем, то ты так и останешься изгоем. — А я им так и так останусь, — проворчал Блуд. — Зачем же ты тогда решил указать нам путь? — спросила Лика. — Да скучно мне тут одному. А вы хоть плохонькая, но компания. Ева с Валерой встревоженно переглянулись. Блуд передумал помогать или решил, что их затея лишена смысла? Тогда куда он их ведет? Ответа ни на один из этих вопросов не было. Минут через десять неспешной прогулки Ева натянула снятую было толстовку и даже ее застегнула. Валера тоже оделся. Чем дальше они заходили в лес, тем сырее и прохладнее становилось вокруг. Думать о том, что в этом лесу, возможно, придется ночевать, совсем не хотелось. Неожиданно над головой что-то ухнуло, заставив их метнуться в разные стороны. Лика, ударившись поврежденным плечом о ствол дерева, выругалась сквозь зубы. А Валера, оказавшийся вместе с Евой в зарослях какого-то колючего кустарника, выдохнул: — Фу ты, блин! Сова. Таких сов Ева не видела ни разу, хотя бывала не только в Московском зоопарке. Сова была темной, ушастой, с огромными и круглыми, как блюдца, глазами. Она сидела неподвижно и казалась чучелом, но стоило Еве пошевелиться, как сова крутанула головой, и по лесу вновь пронеслось уханье, будто десятки ее собратьев подхватили этот звук. — Почему она так на нас смотрит? — шепотом спросила Лика. — Это глаза и уши Бабы-яги, — так же шепотом ответил Блуд и добавил: — Идемте. В лесу на одном месте долго стоять нельзя. — Почему? — спросил Валера, помогая Еве выбраться из куста и отцепить от колючек косу. Сова, развернув голову на сто восемьдесят градусов, принялась следить за ними немигающим взглядом. — Потому что нечего в этих местах человечкам делать, — произнес Блуд. — За что вы так ненавидите людей? — поежившись, спросила Ева. — А за что вас любить? — тут же откликнулся Блуд. — Что хорошего хоть один из вас сделал для мира? — Насчет вашего мира не знаю, а вот в нашем… — начала Ева и замолчала, потому что придумать, что хорошего для волшебных существ сделали люди в ее мире, так и не смогла. Отчего-то вспомнились искусственно выведенные Соловей-разбойник и водяной, которых превратили в неразумных домашних животных. — То-то же, — удовлетворенно сказал Блуд и пошел еще быстрее. Лес стал гуще, и если раньше по тропинке можно было спокойно идти, то теперь кое-где приходилось пробираться через поваленные деревья и отводить от лица ветви. Первой не выдержала Лика. Она повернулась к Валере и, потирая травмированную руку, прошептала: — Кажется, он ведет нас куда-то не туда. — А у нас вообще здесь нет никакого «туда», — устало ответил Валера. — Мы в сказке, Лик. И чтобы куда-то здесь прийти, мы должны воспользоваться помощью волшебных существ. Ну, вспомни любую народную сказку: герой идет туда, не знает куда, а ему помогают и указывают путь. — Ага, а герой отдает что-то взамен, — заметила Ева. Блуд успел отойти на приличное расстояние и теперь остановился, чтобы их подождать. Его одежда, на лугу напоминавшая по оттенку травы и цветы, сейчас выглядела так, будто он с ног до головы был покрыт мхом, что делало его едва заметным среди деревьев. — Мы обещали ему помощь, — сказал Валера. — Но беда в том, что мы понятия не имеем, сможем ли выполнить это обещание, — зло сверкнув глазами, прошипела Лика. — У нас все равно нет другого выхода, — развел руками Валера и, обойдя Лику, пошел догонять Блуда. — Мне тоже все это не нравится, — призналась Ева в ответ на Ликин взгляд. — Мы пришли! — крикнул издали Валера, и уханье сов вновь разлетелось по лесу. Стоило им выбраться из-за деревьев, как они оказались на краю небольшой поляны. Справа виднелось то ли заросшее озеро, то ли болото, слева росла корявая яблоня, выглядевшая на фоне дубов совершенно неуместно, а на противоположном краю полянки стояла… — Да ладно? Настоящая? На курьих ножках? — для человека, который ненавидит волшебство, в голосе Лики было слишком много восхищения. — У меня за домом на детской площадке почти такая же была. Только меньше. Лика направилась к избушке, возле которой уже стояли Валера и Блуд. — И прямо как в сказке: к лесу передом, а к нам задом, — заметила Ева, не спеша разделять восторг Лики. Она подозревала, что, в отличие от той избушки, по которой лазила Лика в своем беззаботном детстве, к этой прилагалась Баба-яга.