Добравшись до широкого помоста, окольцованного несколькими ярусами троп, Горк резко остановился, неожиданно вскинул голову и издал долгий, протяжный вой. От этого звука даже у привычного ко всему Араба кровь в жилах застыла. Едва крик стих, как из домов начали появляться мирры. Быстро проходя по тропам, они занимали ярус за ярусом, переглядываясь и удивлённо посматривая на вожака. Глядя на это действо, Араб неожиданно вспомнил римский амфитеатр и гладиаторские бои. Дождавшись, когда все ярусы будут заполнены, Горк обвёл соплеменников долгим взглядом и громко заговорил: — Я позвал вас вот почему. Сегодня кое-кто из молодых сказал мне, что я зажился на свете и меня пора заменить. Я готов дать вам такой шанс. Тот, кто тоже так считает, пусть спустится сюда и вступит со мной в схватку. Победитель станет вождём. — А что тут делает этот чужак?! — раздался крик, и к помосту протолкался тот самый ушибленный кот. — Он здесь, чтобы помочь мне, если вас окажется больше двух, — презрительно фыркнул Горк. — Таким, как ты, Скарт, верить нельзя. Ты подлый, как аргар, и ядовитый, как трерк. Не удивлюсь, если ты вдруг вздумаешь выйти сюда с ножом под одеждой. Злобно оскалившись, Скарт медленно выступил на помост и, обернувшись к пришедшим с ним молодым котам, громко сказал: — Давайте заставим его уступить. Мы же этого и хотели. Нас много, а их всего двое. Ободрённые его замечанием, молодые самцы медленно выбрались на помост. Араб насчитал шесть особей. Двое из вышедших, неуверенно покосившись на стоявших перед ними бойцов, отступили обратно. Заметив этот манёвр, Скарт снова заорал: — Эй, мы же этого и хотели! — Нет, Скарт, — неожиданно ответил тот самый рассудительный котёнок. — Это ты этого хотел. Я не собираюсь лезть в драку с вожаком ради того, чтобы ты захватил власть. Его должна заменить Сорка, а не ты. — Открой глаза, глупец! — яростно взревел Скарт. — Он и его семейка давно уже всем надоели. Взгляни, рядом с ним нет никого из мирров. Только этот чужак. Да и то только потому, что Горк защищает его. Как только власть Горка кончится, мы убьём его. Нам не нужны чужаки. — Ты дурак, Скарт, — презрительно ответил Горк. — Этот чужак умеет много такого, что может пригодиться и нам. Но это слишком сложно для твоей тупой головы. Может, скажешь, что ты будешь делать после того, как станешь вожаком? Что молчишь? Не знаешь? Я так и думал. Запомни: главное — не стать вожаком, а сделать так, чтобы племени было хорошо. Не каждому из них, а всем вместе. А теперь нападайте, — решительно закончил он, оскаливая клыки и выпуская когти. Неожиданно на помост начали выходить взрослые самцы, ветераны, украшенные сединой в усах и шрамами на ушах и мордах. Молча, в абсолютной тишине, воцарившейся над этим импровизированным амфитеатром, ветераны спускались на помост и выстраивались в ряд рядом с вожаком. Вскоре их собралось больше двадцати особей. После двадцать второго Араб перестал считать. Увидев, что его выступление провалилось, Скарт растерянно оглянулся на приятелей и, сообразив, что дело принимает нешуточный оборот, медленно попятился назад. Но уйти с помоста ему не дали. Как оказалось, ветераны выходили на помост не только со стороны Горка. Такая же толпа собралась и с другой стороны, и, стоило только юному бунтарю сделать несколько шагов назад, как он с ходу уткнулся в сурово молчащую стену мускулистых тел. Оглядевшись, Скарт ещё больше оскалился и сделал ещё одну попытку вырваться с помоста. Но его грубо вытолкнули на середину, при этом продолжая молчать. Наконец, когда тишина сгустилась до вполне осязаемого состояния, один из самых старых самцов медленно выступил вперёд и, встав перед юнцом, громко сказал: — Ты осмеливаешься бросать вызов вожаку. А что ты знаешь о нуждах племени? Что тебе известно о торговле и охоте? Сколько аргаров ты убил своими руками? — и, помолчав, продолжил: — Я хожу за Горком с того дня, как он стал вожаком, и ни разу не пожалел об этом. А теперь ты предлагаешь мне предать его и пойти за тобой? А что ты сделал, чтобы я поверил тебе? — А кто ты такой, чтобы я искал твоей веры? — окрысился Скарт. — Я один из лучших охотников племени и, если я задаю вопрос, на него отвечают, — презрительно сморщив нос, ответил ветеран. — Хорошо, теперь я вижу, что вы все глупцы и готовы слепо ползти за таким же старым дураком, как сами. Он дал чужаку оружие, а придёт время, вместе с ним отдаст вас улам. — Докажи свои слова. Докажи, что Горк хочет отдать нас улам, — усмехнулся ветеран. — Они собираются идти к их станции, — взвизгнул Скарт от избытка чувств. — И что? Это всем известно, — пожал плечами ветеран. Не найдя, что ответить, Скарт вздрогнул и принялся озираться в поисках подмоги, но все его прихвостни и сами были в незавидном положении. Всех, кто осмелился выйти на помост следом за ним, ветераны вытолкнули в середину круга и не давали даже пошевелиться, отслеживая каждое их движение. — Тебе нечего сказать, а значит, ты обвинил вожака голословно. Вы все вышли за ним, значит, тоже виноваты и все понесёте наказание. — И что это за наказание? — оскалившись ещё сильнее, спросил Скарт. — Ты хотел драки, ты будешь драться. Но так, как мы этого захотим, — решительно сказал ветеран, и стоявшие рядом с ним охотники одобрительно закивали. — Когда-то давно, едва только став вожаком, Горк сразился в одиночку сразу с двумя ветеранами и победил. Если каждый из вас сможет сделать то же самое, вас простят. Если нет, станете изгоями. Несколько самок, из тех, что постарше, потерянно охнули. Очевидно, таких крутых мер в племени давно уже не применяли. Покосившись на Горка, Араб неожиданно понял, что тот совсем не доволен мнением ветеранов, но по какой-то причине не оспаривает их решения. Тем временем ветераны быстро выбрали бойцов и разобрали виновных. Горку и Арабу достался зачинщик всего этого безобразия, Скарт. Сообразив, что оказался лицом к лицу с двумя самыми сильными бойцами племени, юнец испуганно огляделся и, отодвинувшись, насколько позволили ветераны, быстро сказал: — Это нечестный бой. Они оба сильнее меня. — Столкнувшись с аргарами, ты тоже будешь говорить, что они сильнее? Горк, по крайней мере, сначала дрался с ними, а потом уже считал сколько их. Дерись или уходи из племени, — рявкнул в ответ ветеран, явно теряя терпение. Быстро открыв ментальный канал, Араб позвал вожака и, получив ответ, сказал: — Думаю, калечить его не стоит, а вот заставить побегать за собственным хвостом — очень даже нужно. — А ещё лучше отправить его к мамочке под бочок. Так же, как ты сделал это с Соркой, — ответил Горк, и в его мыслях явно прозвучала усмешка. — Тогда просто перекидывай его мне и повеселимся, — ответил Араб. Удовлетворённо кивнув, Горк выпустил когти и одним стремительным броском метнулся к Скарту. Не ожидавший такой прыти от старика, юнец тем не менее проявил завидную реакцию, успев увернуться от режущего удара мощных когтей и отскочить туда, где Араб легко мог дотянуться до него. Позволив вожаку начать, Араб решил, что пришла пора и ему вступить в игру. Легко подпрыгнув, он пнул юнца в голову, заставив его развернуться вокруг своей оси и отлететь обратно к вожаку. Не давая ему остановиться и перевести дух, Горк стремительно полоснул его когтями по морде, оставив на шерсти четыре глубокие борозды и отбросив Скарта обратно к Арабу. Недолго думая, Араб встретил его жёстким прямым ударом в грудь, отбросив обратно. Они перебрасывали юнца друг другу, как футбольный мяч, в одно касание. Дюжина таких перекидок, и от роскошной шкуры юнца остались только воспоминания. Морда, грудь, спина — всё было исполосовано когтями вожака, способными по остроте и прочности поспорить со стальными ножами. Одновременно с этим удары Араба заставляли его болезненно вскрикивать и прижимать руки к ушибленным местам. Самое неприятное, что он даже не пытался сопротивляться. Вскоре на ногах он удерживался только потому, что сила ударов перебрасывала его от противника к противнику. Неожиданно Горк удержал удар и, позволив Скарту упасть на помост, презрительно фыркнул. Опустив руку, он обвёл взглядом внимательно наблюдавших за ним ветеранов и, махнув рукой, сказал: — Это не боец. Его даже бить противно. Удивляюсь, как на играх гона он умудрился стать вторым. Согласно закивав, ветераны подхватили избитого юнца и, не церемонясь, просто отбросили в сторону, на тропу. Но экзекуция на этом не закончилась. Каждая пара ветеранов выводила одного провинившегося на помост, и всё повторялось. Различие было только в том, как вели себя виноватые. Все юнцы оказали достойное сопротивление ветеранам, но за их плечами было слишком мало настоящих боёв. Ветераны же дрались так, как привыкли драться не с соплеменниками, а с врагами. Вскоре все, вставшие на строну Скарта, были отделаны до состояния фарша. Во всяком случае, шкуры их выглядели именно так. Но, присмотревшись, Араб неожиданно понял, что, несмотря на ужасный вид, все раны были поверхностными. Ни один из ветеранов не нанёс настоящей, глубокой раны, что, при когтях мирров, было настоящим искусством. Одного правильного удара таким набором вживлённых кинжалов было вполне достаточно, чтобы располосовать противнику горло. Внимательно наблюдавший за этим действом Араб заметил, что каждого поверженного юнца ветераны просто вытаскивают на тропу, оставляя на попечение родственников. Его очень удивило, что никто из близких не встал на их защиту. После того как последнего юнца выволокли за ноги с помоста, ветераны дружно обступили Горка и, торжественно склонив головы, поклонились. Араб не знал, что именно означает этот жест, но выглядело это именно так. После чего ветеран, затеявший эту экзекуцию, с интересом спросил: — Это правда, что ты хочешь идти к станции только с Соркой и с ним? — он кивком головы указал на Араба. — Да. Скоро придут бареды, и кто-то должен будет правильно поторговать с ними. — Так, может, будет лучше, если это сделаешь ты? А твоего приёмыша я сам отведу, — неожиданно предложил ветеран. — В этом походе учиться будет не только он, но и я, — оскалился в ухмылке Горк. — Ты же видел, как он умеет драться. Думаю, нам есть чему у него поучиться. И это не самое интересное из того, что он умеет. — В любом случае трое — это слишком мало для такого похода, — решительно возразил ветеран. — Он вообще предлагал идти вдвоём, — усмехнулся в ответ Горк. — Смелый, — одобрительно кивнул ветеран. — Но глупый. По нашим лесам меньше пятерых не ходят. — Не суетись, Аргат. Вспомни, как юнцами мы бегали к водопаду, чтобы подразнить аргаров и наловить водных клыкастиков. А дорога до водопада длиннее, чем до станции улов, — усмехнулся Горк. — Ну да, было такое, — рассмеялся в ответ ветеран. — Но те дела давно прошли, и с тех пор мы стали не только старше, а ещё и постареть успели. Согласись, силы у нас уже не те. Так что не нужно глупо рисковать. Мы пойдём впятером. Ты, он, я, Сорка и мой сын. Пора научить его правильно охотиться на аргаров. — А бареды? — удивлённо спросил Горк. — А что бареды? — не понял Аргат. — Ну, придут бареды, так наши старики и сами отлично справятся с делом. Купят наконечники для копий, ножи, иглы. Дело нехитрое. Стоявшие рядом с ним ветераны одобрительно закивали суровыми, украшенными шрамами головами. Стоявшего рядом с ними Араба несколько раздражала их манера говорить о нём так, словно его тут нет, но после короткого размышления он решил не вмешиваться. Судя по тому, что сказал Аргат, по этому лесу бродить в одиночку действительно не стоило. А значит, он вынужден будет подчиняться их решениям. Уж слишком всё неопределённо. Бродить по лесу, о котором практически ничего не знаешь, да ещё и с одним ножом, по меньшей мере, верх глупости. Искать в этих зарослях базу улов можно до скончания века, не зная даже направления, в котором нужно двигаться. Оставалось только набраться терпения и ждать, когда вожак соизволит наконец собраться и проводить его к месту, только исподволь подталкивая его к действию. Самое неприятное, что мирры не знали письменности и не рисовали. Араб нигде не заметил хоть что-то, отдалённо напоминающее картинку. Очевидно, создавая их, улы решили, что подобные развлечения для охотников и воинов будут лишними. Как следствие, никто из мирров и понятия не имел о картографии. Это означало, что просить их нарисовать маршрут просто глупо. Они не поймут, чего именно хочет от них Араб. Это одновременно злило и смешило его. Даже попытка считать маршрут из памяти одного из мирров тоже ни к чему не приведёт. Проблема в том, что эти существа не просто жили в лесу, а были его частью. У каждого мирра были свои ориентиры и свои метки, по которым только он может привести Араба к цели. Ситуация была просто глупая. Куча существ, знающих, как попасть к базе, и никого, кто мог бы это правильно объяснить. Точнее, они не знали, как правильно это сделать. Это был их лес. Их дом. И каждый из них выбирал удобный для себя маршрут. Оставалось только набраться терпения и ждать. Придя к такому выводу, Араб решил смириться с положением второсортного шута и дождаться момента, когда они наконец доберутся до базы улов. Как ни странно, но мирры относились к нему действительно чудаковато. Не гнали, не обижали, но и не воспринимали всерьёз. Только Горк отнёсся серьёзно к его предложению осмотреть базу улов и почему-то не стал отговаривать от попыток проникнуть на станцию. Самое странное, что Араб никак не мог понять, почему мирры так упорно называют эту базу станцией. Ведь, по классификации космических летательных аппаратов, станция — это место, где находятся космонавты во время проведения опытов. То есть станция находится на орбите и не летает туда-сюда, как челнок. А мирры упорно называли базу улов станцией. После короткого раздумья Араб решил оставить всё, как есть. Главное, не название, а содержание. Покончив с обсуждением будущего похода, ветераны молча разошлись по своим делам. Помост и ярусы опустели. Задумчиво посмотрев на вожака, Араб тихо спросил: — Ну, и что дальше? — А что дальше? — пожав плечами, переспросил Горк. — Пошли домой, отдыхать. — Только не говори мне, что устал, — усмехнулся Араб. — А что ещё делать? — усмехнулся в ответ Горк. — Только отдыхать да разговаривать. — И о чём мы будем говорить? — с интересом спросил Араб. — О чём-нибудь будем, — усмехнулся Горк. Махнув ему рукой, вожак уверенно зашагал в сторону своего дома. Вздохнув, Араб последовал за ним. Больше всего он терпеть не мог неопределённости, когда приходилось сидеть и тупо ждать непонятно чего. Именно так было в этот раз. Ему приходилось просто сидеть и ждать, когда вожак соизволит вывести его к базе пришельцев. В том, что ему требовалось именно туда, Араб уже не сомневался. Что-то упорно тянуло его к этой базе. Что именно, он не знал, но, по привычке, доверился своим инстинктам. Слишком часто ему приходилось полагаться именно на них. Кроме того, было ещё и это странное ощущение. Тяга, которая усиливалась с каждым днём. Увлёкшись своими размышлениями, он не заметил, как дошёл до дома вожака. Только услышав шорох отброшенной циновки, он очнулся и, резко остановившись на пороге, обвёл дом быстрым взглядом. Сорка, лежавшая в уголке, на шкурах, вскинула голову и, одарив его полыхнувшим от злости взглядом, демонстративно отвернулась. Горк, заметивший это движение, недовольно фыркнул и, повернувшись к своей самке, что-то тихо промурчал. Араб не успел расслышать, что именно он сказал ей. Очевидно, слова в этой фразе были второстепенны. Большее значение имела поза. В ответ — самка с довольным видом заурчала и, плотоядно облизнувшись, бросила на своего самца такой взгляд, что Араб невольно вздрогнул. Он никогда не предполагал, что в простом движении кошачьего языка могло оказаться так много эротики. В совокупности с взглядом этот жест возымел своё действие. Бросив на стоящего в дверях Араба смущённый взгляд, Горк неуверенно затоптался на месте. Понимая, что в данный момент он здесь лишний, наёмник чуть усмехнулся и, молча повернувшись, отправился в гостевой дом. Вспомнив про лежащий в кармане нож, Араб вырезал несколько упругих веток и, подумав, отправился к швеям за остатками кожи. Выбрав на швейном помосте несколько подходящих кусков, он вернулся к себе и принялся мастерить лук. За работой он вспоминал свои приключения. И те, что случились с ним на Земле, и те, что произошли на землях Гаронды. Некоторые из них он вспоминал с особым удовольствием. Увлёкшись, он едва не пропустил момент, когда на тропе, ведущей к гостевому дому, вдруг появилась Сорка. Заметив девушку, Араб отложил почти готовый лук и, не спеша, почти демонстративным жестом убрал нож в высокое голенище своего армейского сапога. Остановившись на развилке, Сорка несколько минут рассматривала его непонятным взглядом, а потом, словно решившись или увидев то, что хотела, медленно направилась к его помосту. Сложив руки на коленях, Араб откинулся на стену своего временного жилища и принялся задумчиво наблюдать за идущей в его сторону дочерью вожака. Судя по ещё хромающей походке и перекошенной на правую сторону фигурке, отделал он её на совесть, хотя и старался бить аккуратно. Дождавшись, когда Сорка вступит на помост и остановится прямо перед ним, Араб вскинул голову и посмотрел в глаза самочке твёрдым мрачным взглядом. Стоя прямо перед ним, Сорка несколько минут молчала, но потом, понимая, что, явившись сюда, должна что-то сказать, тяжело вздохнула и проворчала на своём языке: — Я пришла сказать, что виновата.