— Ты пришла извиниться? — удивлённо спросил Араб. — Я не слышала этого слова, — задумчиво ответила Сорка. — Ты сказала, что хочешь признать свою вину. Я правильно тебя понял? — Да. — На моём языке, это значит, что ты хочешь не только признать вину, но и сказать мне, что сожалеешь о сделанном или сказанном. Это и есть извинение, — ровным тоном пояснил Араб. — Ну, тогда да. Я пришла извиниться, — обдумав услышанное, ответила Сорка. — Скажи мне честно, это Горк заставил тебя прийти сюда или ты сама так решила? — неожиданно спросил Араб. — А зачем тебе это знать? — тут же насторожилась Сорка. — Если ты пришла сюда по приказу Горка, то можешь уходить, — пожал плечами Араб. — Почему? — Потому что, это будет означать, что ты так ничего и не поняла. В этом случае твои извинения будут только словами. Ты так не думаешь. Ты просто делаешь то, что приказал тебе отец. — А если я решила прийти сама? — Тогда я рад тебя видеть. Садись, и мы просто поговорим. — Зачем? — Чтобы между нами больше не было споров, — терпеливо пояснил Араб. — А в чём разница для тебя самого? — продолжала допытываться Сорка. — Ведь если я сказала, что виновата, это должно быть для тебя главным, ведь это значит, что ты делал всё правильно. — Я и так знаю, что делал всё правильно. Для меня важно то, что ты сама поняла, что поступила не так, как нужно. Важно именно это, а не то, что я думаю, — всё так же ровно пояснил Араб. Сорка замолчала, обдумывая услышанное, и медленно опустилась на помост, приняв самую удобную для себя позу. Потом, тихо постанывая, она задала очередной вопрос: — Почему для тебя так важно, поняла я что-то или нет? — Горк хочет, чтобы ты пошла с нами к базе улов. Это важно. И для меня, и для всех мирров. И если случится так, что нам нужно будет сражаться, я хочу быть уверенным, что ты будешь внимательно слушать и делать всё, что прикажут тебе отец или я. И дело тут не в том, что мы самцы, а в том, что мы старше и опытнее. Я уже говорил тебе, что вся моя жизнь прошла в войнах. Там, у себя на родине, я воевал всю жизнь. Это моя работа. — Но ведь мирры тоже воины, — возразила Сорка с заметной растерянностью. — Мирры больше охотники, чем воины. Ведь вы не сражаетесь с целыми народами. Мелкие стычки между племенами за лучшие угодья или схватки на праздник — я не считаю. Про проклятие предков я даже не говорю. Поверь, войны на моей родине намного серьёзнее и страшнее. А самое главное, что они более кровавые. Именно поэтому я и хочу, чтобы ты поняла, что твоё поведение может погубить не только тебя, но и всех, кто идёт рядом с тобой. — А почему ты решил, что я не стану вас слушаться, — фыркнула Сорка. — Просто потому, что ты не послушала отца, когда он запретил тебе нападать на меня. Он даже пригрозил тебе, но ты сделала по-своему. Именно поэтому я и решил, что, если уж ты осмелилась спорить с отцом в такой малости, то в серьёзном деле ты просто специально будешь делать всё, что задумаешь сама. Только для того, чтобы показать нам, какая ты умная и смелая. — Ты меня за молочного котёнка держишь? — неожиданно насупилась Сорка. — Я?! Это ты себя так ведёшь, — развёл руками Араб. — Хочешь сказать, что, когда я бросилась в драку с тобой, то повела себя глупо? — растерялась самочка. — Конечно. Взрослый, умный человек не станет ввязываться в драку только для того, чтобы доказать всем свою силу. — Ты сказал — взрослый, а потом добавил — умный. Почему? — с интересом спросила Сорка. — Просто потому, что взрослый — не всегда означает умный. Иногда бывает совсем наоборот, — усмехнулся в ответ Араб. — В любом случае, я действительно сама пришла сюда. Я слышала, что ты первым вышел на помост рядом с Горком, когда он вызвал на драку молодых самцов. Это правда? — Ты же слышала, — пожал плечами Араб. — Но почему ты это сделал? — Потому что Горк — хороший вожак. Я давно это понял. Но после того как за ним пошли сразу столько взрослых охотников, я убедился, что моя догадка правильная. — А может потому, что молодые самцы убили бы тебя, если смогли бы победить Горка? — ехидно спросила Сорка. — Поверь, что это было бы очень сложно сделать. Когда дело доходит до того, что моя жизнь зависит от жизни другого существа, я перестаю сдерживать себя и начинаю убивать. То, что ты уже испытала, — это детская игра, по сравнению с тем, что я буду делать в таком случае. Вспомнив о полученной трёпке, Сорка вздрогнула и непроизвольно коснулась наиболее пострадавшего бока, покосившись на Араба с заметно возросшим уважением. Увидев её жест, Араб внутренне поморщился и, тяжело вздохнув, извинился: — Прости, что так сильно бил. Но ты сама виновата. — Знаю, — мрачно кивнула Сорка. — Не смогла вовремя понять, что ты намного сильнее. — Ну, раз мы всё решили и между нами не осталось обид, то нам нужно только дождаться, когда ты поправишься. — И что тогда? — Мы сможем отправиться в путь, — пожал плечами Араб. — Тебе так не терпится уйти от нас? — удивилась Сорка. — Нет. Я хочу посмотреть на станцию улов. Ты же знаешь, что Горк собирается начать войну с ними. — Знаю, но не уверена, что это правильно, — ответила Сорка с неожиданной задумчивостью. — Почему? — с интересом спросил Араб. — Мы боимся их, и это, к сожалению, правда. Но мы не понимаем своего страха. Ты говоришь, что воевал всю жизнь. Тогда ответь, как можно сражаться с врагом, которого боишься ещё до того, как увидел? — тихо спросила Сорка. — Сражаться можно, — так же тихо ответил Араб. — Но храбрость заключается не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы победить свой страх. Поверь, боятся все. Не бывает бойцов, которые ничего не боятся. — Тогда, если подумать, то получается, что самый главный враг воина — это не враг, а он сам? Его страх? — растерялась девушка. — Да. Именно так. Тот, кто смог победить свой страх, сможет сделать то, что недоступно другим. — Скажи, а там, у тебя на родине, все так думают? — неожиданно спросила она. — Многие, — улыбнулся Араб. За разговором он успел обтянуть срезанные ветви полосками кожи, плотно скрепив их вместе. Очнувшаяся от задумчивости Сорка с интересом посмотрела на получившуюся конструкцию и, осторожно коснувшись её пальцем, спросила: — Что ты делаешь? — Оружие. — И как им пользоваться? Ты хочешь примотать к концу нож? — Нет. Нож, сам по себе, уже оружие. А это называется лук. Чтобы закончить его, мне потребуются высушенные жилы и лёгкие прямые ветки. А ещё перья птиц. — Ничего не понимаю, — пожала плечами Сорка. — Перья, жилы, ветки. К чему всё это? — Ты всё поймёшь, когда увидишь. Я ещё слишком плохо говорю на вашем языке, чтобы правильно тебе объяснить, — улыбнулся Араб. Неожиданно их мирную беседу прервал треск ветвей, и на помост свалился всё тот же неугомонный Скарт. Его располосованная когтями Горка шкура была смазана какой-то мазью, а голова перевязана полосой кожи, под которой виднелись листья какого-то растения. Увидев незваного гостя, Араб моментально откатился в сторону и толчком вскочил с плеч на ноги, сжимая в руках готовое древко. Скарт, неловко упав на бок, схватился за рёбра и, зашипев от боли, медленно поднялся, глядя на Сорку и Араба с неприкрытой ненавистью. Выхватив из-за спины нож, он медленно двинулся к девушке. Удивлённо глядя на него, Сорка медленно поднялась и, не выказывая страха, спокойно спросила: — Зачем тебе нож, Скарт? — Я убью тебя. И твоего нового дружка я тоже убью. А потом я зарежу Горка. Этот старик уже давно зажился на свете, — прошипел Скарт, продолжая подкрадываться к ней. — Это проще сказать, чем сделать, — в полный голос ответил Араб. — Но ты кое-что забыл, приятель. Я побил тебя, когда ты был здоров, а сейчас ты еле идёшь. Так что лучше уходи, пока я не свернул тебе шею. — Попробуй, — презрительно фыркнул Скарт и одним прыжком метнулся к Сорке. Одновременно с ним начал двигаться и Араб. Заметив, как напряглись мышцы ног обезумевшего самца, он быстро шагнул вперёд, вскидывая зажатый в руках лук. Хлёсткий удар выбил нож из руки Скарта, попутно сломав ему кость. Но, к удивлению Араба, хорошо помнившего, что юнец плохо переносит боль, Скарт не отступил и не заорал от полученной травмы. Вместо этого он резко взмахнул другой рукой, норовя располосовать самочке горло выпущенными когтями. Но Сорка недаром была лучшим бойцом среди молодёжи. Легко уйдя от удара, она шагнула в сторону и, оказавшись за спиной у самца, резким ударом рассекла ему шкуру на спине. Окончательно рассвирепевший Араб шагнул вперёд и, резко хлестнув кота по рёбрам, скомандовал: — Сорка, отойди. Он мой. Не ожидавшая от него такой властности, самочка отступила в сторону и встала на краю помоста, с удивлением глядя на оставшихся перед домом бойцов. Нанеся несколько ударов подряд, Араб загнал самца в противоположный угол помоста и, бросив лук к стене, с жёсткой улыбкой произнёс: — Если хочешь добраться до неё, тогда убей сначала меня.