Чиновник оказался тот же, что и в прошлом году. И самое забавное было в том, что и меня, и Пятнашку он узнал. Стоило нам войти в кабинет после довольно долгого ожидания, как имперский администратор приветливо махнул нам рукой: — А, молодые должные нори! Прошу вас. С чем пожаловали на этот раз? — Добрый день, уважаемый, я и мой заместитель Пятнашка хотели бы внести скромные суммы для искупления собственных грехов, — отозвался я заученной фразой. Её я репетировал со вчерашнего дня. — Вот как? И какие же суммы вы хотели бы внести? — поинтересовался чиновник. — Скромные и недостающие сто тысяч за двоих, — честно ответил я. Чиновник кинул быстрый взгляд на сундук, а потом внимательно уставился на вошедших. — Что-то не припомню, чтобы в округе в последнее время кого-то грабили на такие суммы, — пробормотал он и продолжил более уверенно. — Но если вы вдруг знаете, кого можно ограбить — скажите мне обязательно. Я тоже так хочу! — Ну разве что отряд, в котором я являюсь сотником, уважаемый, — вздохнул я. — Но после оплаты двух вэри, боюсь, отряд будет на мели до конца чистки Пущи. — О, понимаю! — с искренним расстройством произнёс администратор. — Жаль! Очень жаль! Но я должен был попытаться. Одну минуту, молодые люди… Он поднял со стола палочку с металлическим шаром на конце и хорошенько приложился по стоявшему на столе гонгу. — Знаете ли, я человек в возрасте… Боюсь ответственности и больших цифр, — пояснил он. — Но вот наш казначей с удовольствием подержит ваши деньги в своих руках. Минуты не прошло, а в комнату в сопровождении двух рослых стражей в необычной броне уже вошёл полный низенький человек с обширной лысиной, обрамлённой короткими седыми волосками. — Враст, будьте добры… Займитесь молодыми людьми, — попросил его имперский администратор. — Они горят искренним раскаянием за все свои прошлые проступки и готовы оплатить искупление полновесными монетами, в которых нуждается казна. Молодые люди, вы же захотите получить не только нужные броши, но и мудрое письмо, верно? — Совершенно верно, — согласился я. — Тогда, Враст, как разберётесь с монетами — верните мне вот этого юношу и девушку, и мы продолжим над ними издеваться. — Надеюсь, издеваться-то будете торжественно? — жалобно уточнила молчавшая всё это время Пятнашка. — Всё-таки такой день… — О, моя прекрасная госпожа… — администратор расплылся в улыбке. — Все музыканты в отпуске, но я могу постучать в гонг! — Ну в гонг так в гонг… — вздохнула девушка. Империя была страшна своей обыденностью. Я это наконец-то начал понимать. Любой подданный императора с одинаковым лицом строит храм, сарай и усыпальницу, с одинаковым лицом ходит убивать и принимать роды, а ещё с таким же лицом забирает нажитые непосильным трудом деньги. Неважно, насколько серьёзная задача стоит перед ним — он будет выполнять её всё с тем же сосредоточенным лицом, при этом не пытаясь сопровождать личные победы гордыми звуками рога или бравурной музыки. Если, как я слышал, в княжествах проводят торжественные выходы войска — всё это сопровождается музыкой, гонгом и рогами. В Империи музыка только одна — чеканный шаг солдат. И это было настолько же страшно, насколько и вызывало уважение. Всё это я понял, когда расставшись с деньгами, мы вернулись в кабинет администратора, где нас уже поджидал мастер мудрого письма. За пять минут мы с Пятнашкой превратились из нори в вэри. И самое праздничное, что мы услышали по этому поводу — дежурное «поздравляю!» от чиновника. Правда, сразу после этого прозвучали слова: «Заходите, следующий!». Стоя в коридоре администрации, мы рассматривали новые броши сотника вэри и его заместителя. И не ощущали никакой радости по этому поводу. — Пойти бы да напиться, — обиженно сказала Пятнашка. — Вот пойдём и напьёмся, — ответил ей Хохо. — Только вечером. Лично займусь. — И всем отрядом, — поддержал Пузо. — И давайте не в казарме. Я видел забегаловку в паре кварталов с большим залом и камином. Давайте разок потратимся, снимем этот зал и посидим нормально, а? — Сорок тысяч осталось, и сегодня ещё много уйдёт, — грустно ответил ему Хохо. — Эта парочка, конечно, немало скопила, но всё равно основная нагрузка пошла на казну. — Не жадничай, — неожиданно для самого себя вступился я. — Давайте прямо сейчас сходим в эту забегаловку и застолбим столы на вечер. Хохо, бойцам тоже надо отдыхать! Последней фразой я всё-таки смог закрыть открытый для возражений рот нашего казначея. Забегаловка стояла неподалёку от стен города. В той части, где располагались подъёмники в порт, склады и многочисленные гостиницы — значительно более презентабельные, чем выбранный Пузом «Старик вэри». Управляющий никак не хотел сдавать всё помещение, пока откуда-то с кухни не появился тот самый старик вэри, не выслушал нашу просьбу — и не утвердил сдачу помещения целиком. Правда, попутно выспросил, что у нас за сотня, где мы встали на постой и готовы ли оставить залог. День пролетел в хлопотах и суете, а вечером мы отправились праздновать появление в наших рядах первых вэри. И праздником, кажется, осталась довольна даже Пятнашка. А уж как радовался старичок-трактирщик, зашедший после полуночи к себе в заведение и обнаруживший его целым и с хорошим прибытком… Не успел я опомниться, как трактирщик подхватил меня под локоть и отвёл в сторонку от шумно допивающих последние кружки бойцов. — Молодой человек, ведь мы с вами не знакомы? Мое имя Мети-воас, но можешь звать меня просто Воасом. И вот смотрю я на таких неплохих молодых бойцов и думаю, а не слишком ли дорого вам стоять в вашей казарме? — Дороговато, уважаемый, — смутившись, ответил я. — Но оставаться в ней нам всего-то три дня. — Это мне понятно… понятно… — согласился старичок. — Однако потом вы несомненно вернётесь в Форт, славный наш город. И тогда вопрос с постоем будет стоять не менее остро… Мысли после эля путались, и понимал я намёки с большим трудом, о чём и не постеснялся сообщить. — Дело молодое, — не расстроился старичок. — Всё это к тому, что вдруг тебе, Шрам, потребуется снять для своего отряда неплохое место для постоя всех бойцов… Даже если вас со временем вдруг станет в три раза больше. И что если платить за всех придётся всего 30 ули в день?.. — Кажется, нормальная цена для постоя, — с сомнением проговорил я, пытаясь понять, чего хочет от меня этот человек. — Но меня не покидает ощущение, что где-то тут что-то… не так что-то… — Никаких скрытностей. Просто место для постоя я могу сдать на долгосрочной основе. И, надо сказать, место неплохое. Есть сток в канализацию, есть просторное помещение, разбитое на клетушки. Есть отличный плац! Честное слово — прекрасное место! И за всё это я хочу скромные пятнадцать тысяч и четыреста двадцать ули в год. Но сразу… — Звучит прекрасно, — согласился я. — Но что-то меня в этом настораживает, уважаемый Воас. — Какие же вы недоверчивые, молодёжь, — вздохнул старик. — Я ведь готов заключить договор с вами прямо сейчас. — Да только я не готов, — честно ответил я. — Давайте я зайду к вам с помощниками завтра. И вот на свежую голову мы обсудим условия и осмотрим ваше помещение. — Ну что ж… завтра так завтра, — огорчённо ответил старик, отпуская меня. — Зайду к вам к обеду, обещаю! Утром я выдержал настоящий бой со своими подчинёнными. В этом вопросе меня даже Пятнашка не поддержала. Но я оказался непреклонен. Возможно, это проявился характер упрямого Катуавра — но, скорее, виной всему была больная голова. Нет, эль нам подавали вполне себе хороший — просто, пока мы шли назад, я успел понять, что слишком много выпил. Так или иначе, но в обед я, Хохо, Пятнашка, Нож, Ша-арми, Эр-нори, Пузо, Ладна и Молчок с Одноглазым пришли в «Старик вэри» снова. Хозяин отошёл, и мы заказали себе обед. В таверне в огромном камине горел жаркий огонь — придавая большой зале обещанные вывеской уют и очарование. Пара столов была занята матросами, ещё за одним сидела семья крестьян. Перед нами выставили тарелки с едой и кувшин с разбавленным вином. После первых же глотков моё настроение стало исправляться — и мне и самому идея узнать, что же хотел на пьяную голову подсунуть нам старик, уже не казалась такой хорошей. Но раз решил всех переупрямить — надо соответствовать. Сопровождающие со мной упорно не разговаривали, так что после еды мы все вместе молча тянули вино до самого прихода хозяина. Увидев нас, старик явно удивился, но постарался вновь быть приветливым и радушным. — Добрый день, Шрам. Уже не верил, что вы придёте, — натужно улыбнувшись, проговорил он. — Ну я же обещал, уважаемый Воас, и пришёл. Так как, ваше предложение ещё в силе? — Конечно… Пойдёмте, — как-то понуро согласился старичок. — Это далеко? — поинтересовалась Пятнашка. — Да прямо за таверной, — угрюмо ответил Воас. — Можно даже сразу из таверны попасть в здание. Но, наверно, лучше осмотреть и снаружи… Старик провёл нас через кухню к задней двери таверны. — Вы не подумайте, — говорил он по пути. — Туда можно и через таверну попасть и с улицы. Очень удобно. Мой приятель — он торговец — построил себе помещение для склада. Но ему стало удобно снимать пещеру в порту, знаете ли… Старик открыл дверь и вышел первым, пропуская нас на приличный участок земли, огороженный крепким каменным забором в полтора человеческих роста. — Там скот удобнее держать, — закончил он упавшим голосом. И стало понятно, почему. На заднем дворе воняло навозом. Нет, хуже — там всё пропиталось этим запахом. Всё пространство между забором и складом, который нам собирались сдать, было завалено грязью и засохшими лепёшками, шариками и колбасками. Грязь явно многие годы месили копыта и лапы всевозможных форм и размеров. Широкие ворота позволяли, при необходимости, двум телегам свободно проехать во двор. А само предлагаемое здание действительно было большим. Даже не так — огромным. Это был склад. Треть склада, на весь первый этаж, была выложена из грубого камня, две трети — из такого же грубого кирпича. Окна в стенах зияли пустыми провалами, крыша была выложена бамбуком[5]. На удивление — свежим. [5] Ну как бамбуком… Очень похожее растение. Только стебель более ровный и легче расслаивается вдоль. Местные раскалывают высушенный стебель пополам и выкладывают им крыши, как черепицей. Так же делают водостоки. Долго такая крыша не прослужит, но зато дешёвая и быстро растёт. — Это кошмар! — возмутился Хохо, зажимая нос. — Всё в навозе. — Это вообще не жилое строение, — поддержала его Пятнашка. — Шрам, извини, мы тут жить не сможем. — Поддерживаю. Там хоть крыша цела? — хмуро проговорил Ша-арми. — Да ладно крыша… — пробормотал Эр-нори. — Какой тут очаровательный запах. Ладна просто тяжело вздохнула. Я молчал. Старичок вэри становился всё грустнее с каждой фразой. И тут открыл рот Молчок: — Ну и чего вы тут устроили?… Нормальный барак. Стены крепкие, крыша новая! Говно им не понравилось… а руки вам на что? Что за аристократы мне спину прикрывают? Вы от кишков тоже ходите поблевать в кусты — или сразу в бою первой линии на спину желудок опорожняете? Мне начинать боятся? Окна есть, слив в канализацию имеется, вон — колодец. Ну ладно Пятнашка и Ладна, а вы-то вроде не девочки, так чего разгалделись? Тут двор отдраить — за день можно. Ещё день — вычистить сарай. Перегородки самим можно наколотить. Ладна, что ты нос морщишь? Мне тоже запах не нравится — это что, повод развернуться и уйти? Шрам — я за. Отличное место, и цена нормальная. Только почистить надо до Пущи. И наступила тишина. — Да… — жалобно просипел я и, пытаясь исправиться, под дружный смех добавил. — Давайте внутри посмотрим… Внутри всё оказалось вполне пристойно: просторные стойла, рассчитанные на упитанных кавалей, были даже больше комнатушек, которые имелись в казармах. Перекрытия из толстых досок и массивных балок, призванные выдержать крупный скот, отлично глушили шаги на другом этаже. Третий этаж раньше использовался для хранения кормов — просторное помещение с массивными столбами, поддерживающими крышу. Да, в будущей казарме тоже было немало следов прежних обитателей — но и это можно было решить. Решать стали сразу. Казарму оплатили на год вперёд. В тот же день. Воас хотел подписать договор только на год, но я настоял на заключении договора на десять лет с той же выплатой за каждый год. Отчистим — а нам в конце года: спасибо и до свидания? Ну уж нет. Вслух, понятно, я ничего не сказал. Воас начал было возмущаться, но к торгу подключилась Пятнашка — и дело пошло на лад. Правда, теперь все выплаты за десять лет вперёд нам надо было внести за год. А уже через пару часов вся мужская часть отряда, вооружившись найденными на складе лопатами и мётлами, чистила следы пребывания скотины во дворе и внутри барака. Девушки старательно отмывали уже вычищенные участки. К вечеру не успели, но в запасе было ещё несколько дней. К Пуще только выехали первые отряды, которые будут готовить лагерь и разведывать обстановку. На следующий день помывочные работы продолжились, и началось большое переселение из казармы в наш новый «вонючий дом», как прозвали его между собой бойцы. Двор отскоблили, казалось, до скалы, на которой стоял город. Камни вымыли дважды, но запах ещё держался. Первый этаж барака мы выдраили — и к вечеру перешли на второй. На ночь устроились на первом этаже. Тут-то и открылись первые недостатки: небольшой летний ливень, начавшись ночью, залил водой пол. Пришлось с утра идти на рынок, искать плотников, которые бы помогли сделать над каждым окном козырёк. Но самая большая неприятность заключалась в отсутствии кухни и печки. Для столовой, кухни, склада, помывочных и тренировочного зала пришлось сносить перегородки загонов, зато к вечеру был очищен второй этаж — куда и переселились все бойцы. На четвёртый день пришлось искать печника и дельного архитектора, который помог бы распланировать внутренние помещения. Деньги уходили стремительно — и на запасы к походу в Пущу, и на обустройство нашей казармы. Причём платить везде приходилось вперёд, и мне пришлось навестить спасённых детей в замке.