— Боишься? — рыкнул боец. — Вот я тебе сейчас как дам! — грозно предложил я, но тот весело захохотал. — Где тут выход, Шрам? — А где тут мои следы? — ответил я вопросом на вопрос. Следы нашлись. Едва заметные на твёрдой каменной крошке, но шёл я по прямой — не сворачивая. Не успело местное светило закатиться за горизонт, а мы уже забрались на нужный холмик, с которого я и начал своё путешествие. — Ну вот! — радостно провозгласил я. — Что ну вот? — голос Пятнашки. — И что ты тут делаешь? — Пришёл за тобой, — ответил я, тряхнув головой и отгоняя безумного Катуавра прочь. Мы были в селе. Село это стояло у горелых останков деревянного моста через Аирену. На той стороне возвышался во всей своей призрачной красоте Линг. Где-то там скрывается сердце этих странных миров и глава всех алхимиков — самый сильный из них. Пятнашка стояла в нескольких шагах от меня и Одноглазого. Стояла рядом с несколькими телами обнажённых девушек и плакала. — Я не могу, — тихо ответила она. — Уже не могу. «Я должен её вытащить! Я могу — как?». — Что произошло? — спросил Одноглазый. — Мне нельзя было выходить из круга, — тихо ответил девушка. — А он насиловал их… Насиловал и убивал… Одну за другой. Я не выдержала. Не могу пошевелиться. Прости, Шрам… — Извинения — это хорошо, но я пришёл не для того, чтобы уходить без тебя, — ответил я как можно мягче. — Условие всё то же — нельзя покидать круг. Круг был выложен камнями — совсем небольшой, четыре шага. Сзади дохнуло ветерком. — О-па! Ну наконец-то люди разговорчивые, — раздался голос Ша-арми. — Как вы с ним вообще общаетесь? Я обернулся — сзади появились Ша-арми и Молчок. — Впрочем, он и молча нас сюда как-то дотащил, — признался Ша-арми. Молчок ухмыльнулся и ткнул печально в круг. — Да, — кивнул я. — Из круга выходить было нельзя. Я снова посмотрел на Пятнашку, и наши глаза встретились. В её взгляде читалось отчаяние и мольба. А ещё где-то в глубине билась надежда, что всё получится. Вдалеке раздалось старческое бормотание, и Пятнашка вздрогнула. — Это за мной… Помогите!.. Двигаться она не могла. Только говорить. И даже о помощи просить ей было страшно — я это почувствовал. — Пятнашка, у тебя мазь есть? — спросил я. Она моргнула и удивлённо кивнула. — У меня есть и бинты и мази, — сказал Ша-арми. — Так не ранен же вроде никто… — Давайте сюда пояса! — приказал я, начиная вытягивать свой. Бойцы послушались. Бормотание старика стало ближе. Но и в моих руках появилась лента из поясов, шагов восемь длиной. — И? — спросил Одноглазый. Я молча ткнул пальцем на топорик Молчка. Небольшой топорик с острым концом, как у кирки, на другой стороне. Тот понял без слов, вытащил оружие и протянул мне — а потом помотал головой и протянул руку. — Только аккуратно, — попросил я, протянув ленту из поясов. Тот только ухмыльнулся, пропустил ремень под наручем, зажав топорик в руке и шагнул из круга. — Да чтоб тебя! Я еле успел схватиться за другой конец ленты. Боец сделал пять шагов, вытянул руку, подтянул Пятнашку и одновременно — оттянул бок ее нагрудника, просунув топор и заклинив его так, будто зацепил крюком. Ещё секунду — и он застыл. Но дело было сделано. Лентой из ремней были сцеплены Молчок и Пятнашка — а другой конец ленты был у меня в руках. — Что такое? — раздалось с соседней улицы. — Тяните!.. — крикнула Пятнашка, выводя всех, оставшихся в круге, из оцепенения. — Тяните же! Я потянул — со всей силы, роняя на землю и Молчка, и Пятнашку. Не обращая внимания на то, что тяну их лицами по земле. Через мгновение ко мне присоединились Одноглазый и Ша-арми. Я увидел алхимика, когда Молчок и Пятнашка, крича на все лады, сплёвывая землю и подгоняя нас, были дотянуты до границы круга. Это, несомненно, был алхимик — потому что изменил он себя так, как врагу не пожелаешь. Шесть рук — две из плеч, две из лопаток, две из живота — маленькие ножки и детородный орган немалых размеров. А над плечами круглая голова с сальными глазками. — Моё!.. — ревела тварь, приближаясь. — Моё!.. — Заходи в кружок, дружок! По-родственному отвалю! — не менее яростно ответил ему Одноглазый — он единственный ещё мог говорить. Я и Ша-арми из последних сил тащили соратников по земле, только и успевая руками перебирать. И мы успели. Стоило Молчку и Пятнашке пересечь еле видимую черту круга, как подвижность вернулась. — Старый насильник! — зарычала Пятнашка, рванувшись, но мы сумели её удержать. — Я тебя на куски порву, урод! Она вырвала из нагрудной пластины топорик и запустила в алхимика. Но тот с неожиданным проворством увернулся, отошёл на безопасное расстояние и начал, облизываясь, нарезать круги вокруг нас. Он явно что-то придумывал, но я не собирался ждать воплощения его гениальных идей. Пока выход был прямо под нами, а способ — в моей голове. Малые миры всегда требуют крови — много крови и много жизни. Если просто попрощаться с алхимиком — мы окажемся в следующем мире. Но если добавить в круг крови — нас выбросит из малых миров. Я посмотрел на бойцов и сразу заметил, что Молчок тоже знает про выход. Он просто смотрел на меня с немым вопросом в глазах. — Мы вернёмся, — ответил я. — Проверим лагерь и вернёмся за остальными. Дай нож, Пятнаш. — Зачем тебе нож? — не поняла Пятнашка, протягивая свой кинжал. Кинжал у неё был тонкий и острый. Я аккуратно взял его в левую руку, заметив краем глаза, что Молчок повторяет мои движения. — Задолбало!.. — я полоснул по руке, вызвав вскрик у Пятнашки и Ша-арми. — … мечом руку полосовать! Сжав кулак, я повёл им над кругом так, чтобы тонкая струйка попадала на полосу. С другой стороны то же самое делал Молчок. Алхимик засуетился, попытался приблизиться и еле увернулся от топора. — Только подойди, урод! — крикнула девушка. — Шрам, что вы задумали? — Мы уходим, — ответил я, сосредоточенно поливая линию. — А он так и продолжит насиловать и убивать? — заорала Пятнашка с бессильной яростью, больно саданув меня кулаком по груди. — Он и будет это делать, чтобы мы вышли из круга! — выкрикнул я ей прямо в лицо, уворачиваясь от второго удара. — Ну нет! Я, пожалуй, и после ухода развлекусь, — вставил своё веское слово алхимик скрипучим голоском. — Девушек, юношей… — Заткнись, — Пятнашка обернулась и дёрнулась в его сторону, занося топор. — Арми, Одноглазый, держите её, — приказал я, сжав зубы. — Отпустите меня! Я его убью! — вырывалась девушка. — Уже пыталась, — отвечал Одноглазый. — Ты никого не спасёшь! — Шрам!.. Мы с Молчком стукнулись кулаками. Я выпрямился, поймав умоляющий взгляд Пятнашки, повернулся к алхимику и проговорил: — Бывай, извращенец! Нас выкинуло прямо к границе земель Линга. Я навалился на Пятнашку и успел предупредить: — Не оборачиваемся! — Как ты мог?! — кричала девушка, рыдая и пытаясь вывернуться, но подоспели другие бойцы и помогли мне её удержать. — Как ты мог…. — Выходим! — коротко приказал я. Два шага слились в одну сплошную бесконечность. Эмоции Пятнашки рвались, разрывая мне сердце — боль, отчаяние, горечь, обида, злость. Но я должен был вытащить всех. Я обернулся только тогда, когда над головой раскинулись звёзды ночного неба. Ужасный старик снова, как и чуть меньше года назад, стоял и смотрел на меня. И в этот раз в его взгляде я видел отчётливое раздражение. — Я вернусь и вытащу своих бойцов, — пообещал я ему. Он кивнул, развернулся — и ушёл. Глава 16 Лагерь встретил тишиной. Никто, кроме нас, не сумел ускользнуть из лап алхимиков. И единственными счастливчиками в этом безумии выглядели довольные кавали. Они честно дотащили телеги до лагеря и добрались до свежей травки, пробившейся через переплетения засыхающих изменённых растений. Теперь они обиженно поглядывали на нас и непрестанно двигали челюстями. Еду мы готовили в полной тишине. Пятнашка ушла, уселась на камень в отдалении и сидела, глядя в сторону земель Линга.