— Значит, трое за три поглотителя, — подвёл я итог. — Двое — против. Значит, ставим три. — И что теперь? — не понял моего захода Эр-нори. — А теперь, если что-то пойдёт не так, — мстительно ответил я, — не мне одному от стыда гореть. — Подлец! Я всегда знал, что ему общение с графьями противопоказано, — Хохо осуждающе указал на меня. — Вот! Вот! Испортили нам Шрама! На следующий день мы ждали почти до полудня, а потом быстрым броском дошли до границы туч и углубились в туман. Первый и второй поглотители отряду удалось поставить легко и непринуждённо. Нас снова пропустили, и вчерашние сомнения мне и самому уже казались плодом пробудившейся мнительности. Но к третьему накопителю хозяева Линга нас уже ждали. Первыми в атаку кинулись, как обычно, скотьи стаи, за ними — последовали первые удары мудрости. Пока против нас действовал один мудрец, мне удавалось справляться. Но не прошло и минуты, как мудрости посыпались со всех сторон, а до точки установки было ещё шагов двести. — А-а-а-а! — закричал кто-то из бойцов. — Амулет! У меня на груди тоже как-то непривычно сильно кольнуло. Ещё не понимая, что пошло не так, я вытащил цепочку и с удивлением уставился на угасающий кристалл. Когда мы надевали амулеты, все они казались заряженными. И тут до меня дошло, что амулеты мерцают почти весь срок действия. И только когда энергия кончается, они начинают тускнеть. Подхватив один из лежащих в телеге поглотителей, я прямо по спинам обиженно ревущих кавалей прыгнул на наступающих изменённых тварей. — Назад! Все назад! — выкрикнул я приказ, увернувшись от когтистой лапы и активируя поглотитель. — Назад! Амулеты не были заряжены! Назад! В лицо мне дохнуло жаром от раскаляющегося кристалла. Кто-то успел дёрнуть меня в строй, за щиты. Я не успел разглядеть, кто — твари, не обращая внимания на жар, продолжали наседать. — Сзади! — девичий крик с повозок. — Отбейте! — Круг! — взревел я, понимая, в какую ловушку загнал нас граф. — Круговая оборона! Я залез на телегу и с ужасом смотрел, как на отряд волнами накатывают изменённые. А мудрость теперь лилась не на нас, а на недавно установленные поглотители. Тот, что установил я, и тот, что поставили перед ним. Нас явно пытались загнать в ту же ловушку, из которой мы вытащили бойцов посёлка. Только если тогда всё вышло без хитрых интриг, то теперь нас основательно подставили — то, что амулеты оказались практически разряженными, случайностью назвать никак было нельзя. — Начинаем смещаться к границе! — приказал я, хватая копьё и щит. — Держать строй! Смещаемся! Разверните повозки! Кавали начали разворачиваться, подчиняясь отчаянно тянущим за узду бойцам. Я с тревогой посмотрел на быстро чернеющий кристалл поглотителя мудрости — и успел застать момент, когда из тумана выскочил человек с топором и, вспыхнув как свечка за пару шагов до треноги, размашистым ударом сбил кристалл с конструкции. Ни крика, ни стона — охваченный пламенем изменённый лежал на земле, распространяя удушливый запах горящей плоти. Неожиданный порыв ветра со стороны разрушенного поглотителя сбил с ног. Раздался грохот, и по нам забарабанили осколки. Кристалл, лишившись прописанных на треноге ограничений, мгновенно перешёл в форму графита и разлетелся на куски. Не обращая внимания на гул в ушах и льющуюся из носа кровь, я вытащил последний поглотитель и спрыгнул с телеги прямо на лежащих бойцов. Ещё несколько прыжков — и новый поглотитель прикрывает отряд от мудрости. — Вста-а-ать! На прорыв! — закричал я, помогая подняться попавшемуся мне на глаза Пузу. — К границе! Бегом! Бросая кавалей, запасы еды, большую часть медикаментов и телеги, отряд кинулся назад, к спасительной границе туч. Мы спотыкались, оступались, поддерживали друг друга и почти добрались. Перед самой границей действия следующего поглотителя, установленного ранее, изменённые бросили все силы на то, чтобы нас удержать. Они даже не тронули несчастных кавалей, которые неторопливо протрусили мимо схватки, увозя телеги. Но даже в окружении наш отряд продолжал двигаться. И, что удивительно, не было пока ни у кого серьёзных ран, хоть и били нас в полную силу. Мой щит уже превратился в огрызок самого себя. Снова порывы ветра — сначала в одну сторону, затем — в другую. И грохот! Нас снова валит с ног, мы поднимаемся, добиваем не успевших вскочить тварей, идём, шатаясь к спасительной границе… Мигнуло. Когда я снова смог видеть, то стоял уже на берегу реки. Возможно, это была Аирена, а может быть, вообще какая-нибудь выдуманная больным воображением алхимика река. Здесь по берегам рос густой отвратительный в своей чуждости лес. Мясистые стебли пульсирующих в унисон стволов, фиолетовые цветы, источающие мускусный запах. Люди, понуро сидящие на берегу с лесками. Вот один подсёк и потянул леску, вытаскивая добычу из воды. Добыча даже близко не похожа на рыбу — какой-то извивающийся жёлтый слизняк. Но человек радуется — добыча ему явно понравилась. «Мне нужно к своим! Нужно найти своих! — подумал я, оглядываясь. — Как?». Внимательно отыскивая подсказки в голове и вокруг себя, я пытался найти выход. И с отчаянием понимал, что всё может быть не так просто. Что, возможно, все теории неверны — и нет никаких правил, есть только воля хозяев этого места. Я попытался сделать шаг — и не смог. «Разве я разрешал тебе шевелиться, слизняк?» — голос звучит прямо в моей голове. Я снова пытаюсь пошевелить рукой или ногой. Как они могут приказывать мне? Я не отдавался в их власть, не приносил клятв. Они не могут мной управлять! «Я же сказал — не дёргайся! Придут мои слуги, и мы с тобой поговорим!». Вот эта часть про слуг мне особенно не понравилась. Я снова попытался оглядеться, но не смог на этот раз даже повернуть голову. «Знаешь, слизняк, а ты — наглец! Я же сказал тебе — замри!». — Пошёл ты знаешь куда? — ответил я, с трудом разлепляя губы. Получилось не очень, но алхимик посыл расслышал и засмеялся. «А ты забавный. Я ещё пока не придумал, что с тобой делать. Подожду указаний верховного. Но если он разрешит, я, пожалуй, заставлю тебя жрать сельских детей. Ты же любишь детей? А когда ты не сможешь ходить под собственным весом — отдам тебя селянам на съедение. Они когда обижаются на еду — такие изобретательные. Думаю, месяц тебя кушать будут. Как деликатес!». — У вас всегда так однобоко? Скармливать людям людей, потом сытых людоедов — обиженным родственникам? Какие же вы убогие и ограниченные существа…. «Да ты меня разозлить пытаешься, букашка? Хо-хо-хо! Забавно. А ну-ка, сними штаны!». У меня чуть волосы на голове не зашевелились, когда мои руки сами собой потянулись к поясу. «Сейчас я тебя заставлю самому себе отрезать язык…. А ну да, это же не язык — это другое. Ну сначала — это, а потом язык». Шутки в этом стиле мне тоже не нравились. Но то, что делали мои руки, мне не нравилось вдвойне. От отчаяния я закусил до боли губу, но не помогло. И только когда на язык хлынула солёная кровь, я неожиданно почувствовал, что могу замедлить движение рук. «Не надо им мешать — надо им помочь!» — прокомментировал голос. Я посмотрел на мир другим взглядом, не понимая, что изменилось — и ещё сильнее закусил губу. Капля крови сорвалась, падая на руку, и я увидел искры, слившиеся в сплошной сияющий шарик. Я вспомнил, как, будучи ааори, снимал с себя оцепенение, кусая губу. Соотнёс это со словами Соксона о том, что открывает забытую дорогу — и безжалостно сжал челюсти. Алая кровь хлынула на подбородок, на грудь, на руки. Тонкая струйка, полная мудрости — моей мудрости. Моей жизни! «Да ты, гляжу, выбрал изощрённый способ самоубийства — самому себя съесть! А-ха-ха-ха! Слушай, прекрати — ты просто не успеешь!…. Хо-хо-хо… Кхррр!.. Прекрати!». Поздно, слишком поздно! Эти искры слушались меня, как моё тело слушалось моих приказов до попадания в этот вонючий малый мир. Они впивались в руки, в ноги, в грудь, они закручивались вокруг меня коконом — отсекая всё лишнее, всё стороннее. И я снова обрёл власть над телом. «Остановите его! Быстрее!». Рыбаки побросали снасти и кинулись ко мне. Кто с ножом, кто с дубинкой. Но это было уже совсем не дело. Вернув приспущенные штаны на место, я закинул копьё в крепления на спине, вытянул короткий меч, поднял щит и встретил самого быстрого коротким ударом в живот. Рыбак сложился, и я уже прыгнул к следующему. Но тот развернулся и дал стрекача. Остальные нападающие тоже не стали испытывать судьбу и отошли. Не убегали, но и не приближались. «Ну же!.. Как мне найти своих, как выйти отсюда?» — отчаянно подумал я. «Вот тебе и верные слуги, — вздохнул голос в голове. — Ладно, сейчас придут куда более расторопные». Дорога! Дорога была прямо под моими ногами. Она выходила из воды и упиралась в лес. Сначала я почувствовал её, а потом, разворошив ногой гнилую листву — увидел воочию. Я побежал к лесу, но деревья не хотели меня пускать. Они смыкали стволы, образуя сплошную стену. Я рубанул по ближайшему стволу, и из него хлынула чёрная жидкость, по запаху — один в один кровь. «Эй! А ну-ка прекрати это! Слышишь ты, хулиган! — голос в моей голове стал тревожным. — Прекрати рубить лес! Это нельзя!». — Пошёл бы ты!!! — заорал я, распаляясь всё больше и в остервенении рубя по стволам. — На «не-язык», чтоб тебя! «Ну я тебе…». Голос не договорил, но и так стало ясно, что скоро я столкнусь с местным хозяином мирка. Я стал рубить ещё активнее и даже не сразу почувствовал удар в спину. Один из рыбаков, набравшись смелости, подкрался и ткнул меня ножом. От страха, правда, попытался пробить доспех — не обратив внимания на незащищённые участки. Но тут вопрос настойчивости. Я резко обернулся и врезал ему по лицу. Противник оказался совсем молодой, недавно ещё подростком был — а теперь пытается выслужиться перед страшным хозяином, рассчитывает на милость. Выступившая на его губе после моего удара кровь мерцала искрами мудрости как поток бриллиантов. Понимая, что делаю что-то настолько неправильное, что буду стыдиться этого всю жизнь, я схватил парня за плечо, подтянул — и полоснул по горлу. Без жалости, без сожалений — принёс его в жертву своей свободе. Кровь, мерцая мириадами искр, плеснула на лес. Но в последний момент я добавил в искры второй известный мне узор — пламя. Я никогда не тренировал его, никогда не пробовал сам — но искры слушались с такой лёгкостью, что всё получилось. Полыхнуло так, что в лесу выжгло просеку. Меня отбросило на несколько шагов, раскалив металлические части доспеха. Там где он не прикрывал ткань одежды — нити начали тлеть. Рыбаки с криками кинулись прочь. А на другом берегу реки раздался такой рёв, от которого у меня душа ушла в пятки. Не поднимаясь, прямо на четвереньках, как зверь, я рванул по просеке, стараясь не потерять дорогу, но та прорезала лес прямо — как стрела. Поднялся я шагов через десять — просто осознав, что так будет быстрее. Рванулся вперёд, слыша, как трещат позади стволы деревьев. Уже не разбирая, есть под ногами дорога — или нет, я вывалился в новый мир. Зелёное небо, жёлтая каменистая пустыня. Камни жёлтые, скалы жёлтые, песок — тоже жёлтый. Тусклое солнце, будто пробивающееся через пелену туч, лёгкий ветерок. И никого вокруг. Но я — счастлив. Я вырвался, я — смог! Я смеялся и плакал, вспоминая парнишку, которому перерезал горло ради своей свободы. Да, тот пытался меня прирезать — но и он не заслужил, чтобы жизнь его в последний момент была принесена в жертву. Он и так натерпелся в малых мирах, наверняка сам боялся алхимика ещё больше меня. Но я не мог сидеть и ругать себя. Не имел права. И парень, и я — сделали свой выбор. Он ткнул ножом — потому что мог. А я — перерезал горло и воспользовался мудростью. Тоже потому что мог. На ноги! «Свои, я ищу своих! Здесь есть мой боец?» — я снова метался взглядом по окружающей странной земле. И, наконец, почувствовал, куда надо идти. Идти уверенно, без страха и сомнений. Если я смогу вывести своего бойца на то место, где я стоял — мы сможем уйти. Но страха и сомнений быть не должно. Я стоял и приводил мысли в порядок. Без страха, без сомнений. Вокруг может твориться всё что угодно — может бушевать ураган, гореть пламя — но я должен перестать бояться. Должен перестать сомневаться. Прирезал щенка — он сам нарвался. Я бы рубил стебли, пока не пришёл алхимик, я бы прорывался через заросли с мечом в руке! Он сам пошёл на свою жертву. Не всё ли ему равно, использовал ли остатки его силы кто-то ещё? Или просто дал истекать кровью? Всё равно! Сомнений — нет! Я сделал то, что должен был сделать… Так надо! Первый шаг в нужном направлении. «Куда бы их ни раскидало, что бы с ними ни происходило — я их всех найду! Всех! А потом — вернусь в посёлок и прирежу Кадли. Как скотину! Ножом — по горлу! Р-р-раз! И нет боцмана у Стефана Катуавра!» — мысли помогали двигаться без страха, злость не давала сомневаться. Сейчас по жёлтому песку шёл не Шрам. По жёлтому песку шёл смелый, решительный, хитрый и предусмотрительный Стефан Катуавр — капитан далёкого мира. Тоже я. Другой я. Сволочной и самоуверенный я! Вот какой я! Даже походка изменилась. Так ходят моряки, сошедшие на берег после долгого плавания. Пустыня стелилась под ногами, тусклое солнце катилось к горизонту, а впереди показались тёмные точки. Вскоре я понял, что вижу бегущего человека, за которым гонится несколько странного вида существ. Широкие головы, полная пасть зубов, поджарые тела. Человека я опознал — Одноглазый. — Сюда! Одноглазый! — заорал я, вытаскивая меч. — Сюда! Тот послушался, сменил направление и побежал ко мне. — Шрам! Беги! Беги от этих тварей! — кричал он, приближаясь. — Да щаз! — ответил вместо меня Стефан Катуавр, поднял меч и полоснул по руке. Кровь заструилась по лезвию, повергнув Одноглазого в ступор. Твари в два прыжка приблизились, а моё тело само рвануло вперёд, нанося быстрый и точный удар по морде ближайшей из них. Визг и скулёж были ответом на такое обращение. Зеленоватая кровь взметнулась в воздух. — Да ты что — не боишься? — удивлённо вскрикнул Одноглазый, прячась мне за спину. — Нельзя бояться! Нельзя сомневаться! Надо рубить! — орал я. — Руби их, боец! Одноглазый выхватил меч и неуверенно врезал по башке одной из зверюг — та только отмахнулась. Меч Одноглазого даже шерсть не срубил. Тварь обернулась ко мне и зарычала. — Режь руку, дурень! Режь! Смелее, увереннее! — продолжал надрываться я, выполняя смертоносный танец. Одноглазый резанул руку — и уже куда шустрее саданул по ближайшей из противниц. Земля рядом окрасилась зелёным. — А-а-а-а! — закричал боец, присоединяясь ко мне и мстя за пережитый страх. — А-а-а-а! Я даже в образе Катуавра мечом хуже пользовался, а Одноглазый — вот, пожалуйста, рубит направо и налево. Твари выдержали нашу атаку ещё несколько минут, а потом развернулись и начали убегать огромными прыжками. — Так их!.. — Одноглазый хрипло дышал и улыбался. — Догоним? — Не время! — возразил я. — Надо дойти до выхода и искать остальных.