– Добившись успеха как индивидуальный консультант, она перешла к групповой терапии. В этом она тоже была успешной, но дальше, на свою беду, придумала секту ХИВ, «Хранители истинной веры». Они безвредные, но у них костюмные радения, высокие членские взносы и обряд «изгнания» для желающих выйти. Поэтому я к ним охладел. Теперь они требуют, чтобы их признали как отдельную религию. – Кто же твой новый избранник? – Улисс Пападопулос, бывший монах-отшельник. С ним происходили невероятные вещи. Следствием стал его редкий дар. Он на короткой ноге с ангелами. Благодаря ему ты познакомишься с твоим ангелом-хранителем, который растолкует тебе, в чем причина твоих вечных головных болей. – Ты считаешь, что можно напрямую общаться со своим ангелом-хранителем, не… как лучше выразиться?… не отвлекая его от ангельских забот? 166. Энциклопедия ДЫХАНИЕ. Женщины и мужчины по-разному воспринимают мир. Для большинства мужчин события развиваются линейно, а для женщин, скорее, волнообразно. Это потому, наверное, что они ежемесячно получают доказательства того, что выстроенное может развалиться, а потом опять воссоздаться. Они воспринимают вселенную как постоянную пульсацию. Этот основополагающий секрет запечатлен в их организме: все растущее в конце концов уменьшается, все поднимающееся потом опускается. Все «дышит», и не следует опасаться того, что за вдохом последует выдох. Хуже всего пробовать задерживать или останавливать дыхание, так недолго и задохнуться. Недавние астрономические открытия показывают, что наша вселенная, плод Большого взрыва, которую всегда считали непрерывно расширяющейся, тоже может скукожиться: произойдет Большое сжатие – максимальная концентрация материи, результатом чего может снова стать… Большой взрыв. Получается, что даже вселенная и та «дышит». Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV. 167. Возвращение Возвращаемся в рай. Расстояние между двумя галактиками настолько колоссально, что вряд ли мы снова увидимся с Зозом. При всей стремительности нашего полета нас не оставляет впечатление, что мы ползем, как улитки. На лету мы размышляем о последствиях нашего открытия. Мы обследовали вторую населенную людьми планету, но должно существовать еще много других. В одном галактическом скоплении, к которому относятся две наши с Зозом галактики, насчитывается целых 326 782 галактики. Даже если рай, а следовательно, и одна населенная гуманоидами планета имеются в центре не у каждой, а только у десяти процентов, то это значит, что есть еще примерно 32 000 населенных людьми планет, с которыми мы можем общаться. Мы искали наших богов, искали место, откуда взялась Натали Ким, а нашли нечто совершенно иное, не содержащее ответов на два наших вопроса. Осталось узнать, путешествуют ли души из одного рая в другой. И если да, то зачем. Наш географический и духовный горизонт расширился. Я боялся, что жизнь в ангельском чине будет монотонной, а она активнее некуда. От таких мыслей мне на ум приходят обязанности, которыми я манкирую. Только бы с моими клиентами все было в порядке! 168. Игорь, 25 лет Я покончил с собой, я мертв и покидаю тело. Надо мной мерцал уже знакомый мне пресловутый свет, но я на него не полетел. Что-то внутри меня запротестовало: «Ты должен оставаться здесь до торжества справедливости. Только тогда ты сможешь взлететь». Так что пока я – блуждающая душа. Я превратился в нечто нематериальное. Я прозрачен и неосязаем. Сначала я не знал, что делать, поэтому остался рядом с моим мертвым телом и стал ждать. Приехала «Скорая». Санитар глянул на мой расплющенный труп и отвернулся, его вырвало. Другие, тоже в белом, поместили мое бывшее тело в пластиковый мешок, предварительно подобрав разлетевшиеся в стороны куски. Меня отвезли в морг. Татьяна как будто была сильно удручена моей смертью, что не помешало ей ловко произвести вскрытие и положить мой славный выздоровевший пуп в банку с формалином, чтобы всем показывать. Не самая безутешная из вдов! Теперь я – призрак. Избавившись от страха смерти, я взираю на все живое и неживое с полнейшим бесстрастием. Раньше страх смерти был частью меня, это было похоже на непрерывный фоновый шум, мешавший спокойно жить. Но избавление от страха не избавило меня от сожалений. Я покончил с собой, а зря. Многие ноют, что им нехорошо в их телах. Не знают они, как им везет. У них, по крайней мере, есть тела. Им следовало бы знать, что любая болячка – лишнее доказательство наличия тела. Это мы, неприкаянные души, больше ничего не чувствуем. Если бы я снова обрел свое тело, то наслаждался бы каждым шрамом. Время от времени я бы снова его расцарапывал, проверял, течет ли кровь, и убеждался, что мне по-прежнему больно. Я бы все отдал, чтобы почувствовать не то что изжогу, пусть даже трещинку на губе или раздражение от комариного укуса! Это же надо было взять и покончить с собой! Несколько минут дурного настроения – и пожалуйста, бродячая душа на веки вечные. Сначала я пытался не принимать свое новое состояние слишком всерьез. Приятно же порхать, проходить сквозь стены. Для меня нет преград. Захочу – заделаюсь привидением в Шотландии, замотаюсь в простыню и буду пугать туристов. Могу стать лесным духом, пусть меня вызывают сибирские шаманы. Могу вертеть столы, радуя участников спиритических сеансов. Могу просачиваться в церкви и совершать чудеса. Я уже побывал в Лурде, чтобы проверить свои неприкаянные способности. Статус блуждающей души имеет и другие достоинства. Я бесплатно посещаю концерты, причем восседаю на лучших местах в ложах. Проникаю в эпицентр решающих сражений. Мне нечего бояться даже посредине атомного гриба. Ради развлечения я спускался в жерла действующих вулканов и в самые глубокие океанские впадины. На какое-то время это отвлекает, но потом надоедает. Я побывал в ванных самых неотразимых красавиц. Так себе занятие, когда у тебя не осталось гормонов… Так я развлекался две недели, потом перегорел. Этого времени достаточно, чтобы осуществить все шалости, о которых ты мечтал в детстве, когда смотрел «Человека-невидимку». Две недели. На пятнадцатый день я понял всю беспросветность своего состояния. Вечно трешься среди других блуждающих душ. Души самоубийц по большей части желчные, злобные, подавленные, завистливые, сварливые. Они мучаются и чаще всего жалеют, что так поступили со своей драгоценной жизнью. Мы ошиваемся на кладбищах, в пещерах, церквях, соборах, бродим вокруг памятников умершим, во всех местах, которые считаем «забавными». Мы обсуждаем прожитые жизни. Я встречал души досаждающих своим убийцам, преданных и униженных, мечтающих о мести, ошибочно приговоренных невиновных, посещающих судей в их кошмарных снах – короче, всевозможных страдальцев, имеющих свои причины не расставаться с человечеством. Но главная когорта нашего воинства – все же самоубийцы. Мы преисполнены жаждой правосудия, возмездия, мести. Всем нам свойственно желание вредить тем, кто навредил нам, а не стремление попасть в рай. Мы – воины. А воин больше помышляет о причинении вреда своим врагам, чем о собственном благе или о благе тех, кого он любит. Сейчас единственный наш шанс снова обрести плоть – это похитить чужое тело. Идеально было бы проникнуть в тело, из которого ненадолго отлучилась душа. Это трудно, но возможно. В клубах трансцендентальной медитации всегда есть криворукие новички, слишком сильно натягивающие свои серебряные нити. Если нить лопается, то одному из нас остается только прошмыгнуть внутрь такого бедолаги. Беда в том, что вокруг этих клубов наша братия слоняется толпами, поэтому приходится поработать локтями, чтобы первым запрыгнуть в освободившееся тело. Другой резерв вакантных тел – наркоманы. Вот уж дар свыше! Эти вываливаются из своих оболочек когда и как попало, не ведая никакой дисциплины, не признавая никаких ритуалов, без всякого сопровождения и, значит, без охраны. Самый смак. Заходи, пользуйся. Проблема с останками наркоманов в том, что внутри у них очень уж пакостно. Тут же начинаешь испытывать ломку, выпрыгиваешь – а другой призрак уже тут как тут. Прямо игра в музыкальные стулья, только стулья уж больно горячи, долго на них не просидишь. Остаются жертвы дорожных аварий. Мы подобны стервятникам, пожирателям душ. Бывает, залезет блуждающая душа в тело такого пострадавшего в аварии, а он возьмет и умрет через несколько минут в больнице. Не повезло! Одним словом, требуется тело в хорошем состоянии и пустое, то есть временно оставленное здравомыслящим хозяином. Пойди найди такое! Пока не нашел, остается одно – слоняться без дела. Чтобы хотя бы немного отвлечься от моего невеселого положения, я совершаю облет медиумов, слышащих наши голоса. Начинаю с Улисса Пападопулоса – и кого же я у него встречаю? Саму Венеру! Венеру Шеридан, идола моей юности. Она хочет, чтобы грек своими ухищрениями помог ей повстречаться с ее ангелом-хранителем. Гениально. Я уже здесь. 169. Жак, 25 лет Уступив настояниям издателя, я отправлюсь на Парижский книжный салон, поучаствовать в церемонии раздачи автографов. Салон превратился в большую ежегодную ярмарку, место встречи авторов друг с другом и с читателями. Толпа еле движется, но я мало кого интересую. Я разглядываю потолок и чувствую, что зря трачу драгоценное время, которое мог бы использовать для работы над очередной книгой. После «Крыс» я написал много чего еще. Одну книгу про рай, одну про путешествие к центру Земли, одну про людей, умеющих использовать неведомые возможности мозга. Ни одна из них не получила успеха во Франции, разве что слухи по «сарафанному радио» вызвали кое-какие продажи изданий в карманном формате. Но издатель сохраняет веру в меня, потому что в России читатель принимает мои книги на ура. Я жду. Подбегает стайка детей, один спрашивает, знаменитость ли я. Я отвечаю, что нет, тем не менее другой сует мне листок, чтобы я расписался. – Его еще не знают, но вдруг когда-нибудь узнают? – объясняет он приятелю. Зеваки принимают меня за продавца книг и спрашивают произведения других авторов. Одна дама осведомляется, как пройти в туалет. Я устал переминаться с ноги на ногу. Сотрудница выставки усаживает в кресло Огюста Мериньяка. Мы с ним ровесники, но выглядим по-разному. На нем твидовый пиджак, шелковый платок, он еще внушительней, чем по телевизору. Стоило ему сесть, как сбежалась толпа жаждущих взять у него автограф. Я в отчаянии высматриваю «своего читателя» – так рыбак ждет поклевки, забыв насадить наживку, и зло косится на соседа, надергавшего уже полное ведро рыбы. Вокруг Мериньяка так толкутся, что он, не желая отвлекаться на приветствия, напяливает наушники от плеера и не глядя чиркает в подсовываемых ему книжках. Большая часть его обожателей – почему-то девушки. Некоторые смущенно кладут ему на стол свои визитные карточки с номером телефона. На таких он поглядывает, определяя наиболее достойных его внимания. Неожиданно он помахивает рукой, как бы разминая уставшее запястье, и дает сотруднице понять, что на сегодня с него хватит. Он отъезжает в кресле от стола под разочарованный ропот тех, кто ждал напрасно, и, к моему изумлению, направляется ко мне. – Пройдемся, поболтаем? Мне давно хочется перекинуться с тобой словечком, Жак. Огюст Мериньяк обращается ко мне на «ты»! – Сначала я должен тебя поблагодарить, а потом ты меня благодари. – За что? – спрашиваю я, подстраиваясь к его шагу. – Я подсмотрел главную идею для своего следующего романа в твоей книге про рай. Раньше я позаимствовал всю структуру твоих «Крыс» для «Моего счастья». – То есть «Мое счастье» – плагиат моих «Крыс»? – Можно сказать и так. Я перенес твою «крысиную» интригу в мир людей. Ты выбрал провальное название, от самого слова «крысы» все разбегаются врассыпную, то ли дело «счастье»! Еще у твоей книги неудачная обложка, но это уже просчет издателя. Перейдешь к моему – повысятся продажи. – Вы не стесняетесь признаться, что воруете у меня идеи! – Воровство – не воровство… Я их использовал и стилистически обработал. Твой бульон слишком наваристый. Столько мыслей, что публика теряется. – Я стремлюсь к максимальной простоте и прямоте, – защищаюсь я.