Национальность: кореянка. Волосы: черные. Глаза: черные Особая примета: смешливость. Недостаток: наивность. Достоинства: зрелость, смелость. Лунообразное лицо, длинные темные пряди, черные миндалевидные глаза. Натали Ким – 12-летняя шалунья. Одевается по моде хиппи 70-х годов: сабо, индейские платья. Живет с родителями в столице Перу Лиме, дочь посла Южной Кореи. Хорошие родители, доношена, балл при рождении – 564. Я вздрагиваю: – 564! 564 из 600! Да она почти чемпионка! Рауль Разорбак не склонен торжествовать. – Брось! Старая душа, только и всего. Знаешь, второгодники тоже иногда бывают успешными, но в конце концов все до одного тормозят перед финишной прямой. – Прехорошенькая, богатенькая, умненькая, любящие родители… Да эта твоя Натали Ким – прямо «Роллс-Ройс» среди клиентов! – Все равно я не питаю особых иллюзий. Я снова изучаю это удивительное яйцо. К Натали Ким и ее двум старшим братьям в посольскую резиденцию приходят репетиторы. В Перу им скучно, нельзя свободно гулять, поэтому они придумывают втроем всевозможные игры. Сейчас Натали читает братьям книгу про гипноз с лаконичным названием «Гипноз для всех». Наклонившись над яйцом, я убеждаюсь, что она приготовилась испытать вычитанное в книге на пятнадцатилетнем Джеймсе. Она просит брата зажмуриться, расслабиться и представить, что он – прямая доска. Джеймс закрывает глаза, силится сосредоточиться, хохочет. – Ничего не выходит, – огорчается Натали. – Давай сначала, обещаю больше не смеяться, – говорит Джеймс. Но Натали не переубедить. – Здесь написано: тот, кто хоть разок засмеялся, не подвержен гипнозу. – Подвержен, подвержен, давай попробуем, все получится. – Извини, Джеймс. В книге сказано, что не больше 20 процентов людей могут подвергаться гипнозу. Ты к ним не принадлежишь. Нет у тебя этих способностей. Гипнотизируемый должен быть сильно мотивирован, потому что он все делает сам. Гипнотизер всего лишь информирует его, что он способен погрузиться в это состояние. Добровольцем для следующей попытки вызывается 13-летний Вилли. Он сильно жмурится, полон рвения: он видел неудачу старшего брата и хочет доказать сестре, что он-то для гипноза годится. Можно подумать, что это почетное звание. – Ты деревянный, как доска, – монотонно произносит Натали. – Все мышцы свело, ты не можешь шелохнуться. Мальчик сжимает кулаки, веки, напрягается, застывает. – Ты прямой, жесткий, сухой, как деревяшка. Натали показывает Джеймсу знаками, чтобы он встал у брата за спиной. – Ты – доска и, будучи доской, сейчас упадешь назад. Вилли, прямой и негнущийся, как доска, валится навзничь. Джеймс подхватывает его за плечи, Натали – за ноги. Они кладут его головой на спинку одного стула, каблуками на спинку другого. Поддержки нет, тем не менее он не падает. – Действует! – восхищенно восклицает Джеймс. – В книге сказано, что тело становится настолько жестким, что на нем можно сидеть. – Ты уверена? Разве нет опасности сломать ему позвоночник? Девочка рискует усесться на неподвижного брата, тот не гнется. Она встает ему на живот. К ней присоединяется Джеймс. Брат и сестра рады удостовериться, что «Гипноз для всех» их не обманул. – Человеческая мысль необыкновенно сильна! – ликует Натали. – Теперь поставим его прямо. Они снова берут Вилли за руки и за ноги. Глаза у Вилли по-прежнему закрыты, тело негнущееся, как доска. – Начинаю обратный отсчет. Когда прозвучит «ноль», ты его разбудишь, – командует Натали. Три, два, один… ноль! Вилли остается неподвижен, все его тело и веки совершенно не шевелятся. Игра уже не так забавна. – Что-то я не пойму… – начинает беспокоиться Натали. – Он не просыпается. – Вдруг он умер? Что мы скажем родителям? – пугается Джеймс. Девочка в ужасе хватает книгу. – «Если загипнотизированный не просыпается, то снова произведите обратный отсчет самым решительным тоном и при провозглашении ноля громко хлопните в ладоши». Так они и поступают, а затем громко хлопают в ладоши, отчего их «загипнотизированный» брат открывает глаза. Какое облегчение! – Что ты чувствовал? – интересуется гипнотизерша. – Ничего, я ничего не помню. Мне было, наверное, приятно. А что произошло? Рауля Разарбака как будто гложут сомнения. А я думаю, что эта Натали Ким не такая, как все. Я внимательно изучаю ее прошлую историю. В прежней жизни кореянка была танцовщицей на Бали, там и утонула. До этого у нее была череда творческих жизней: на Берегу Слоновой Кости она била в барабан, на Мальте писала миниатюры, на острове Пасхи вырезала фигурки из дерева. Когда я был человеком, мне не особенно верилось в перерождения. Меня удивляло, что все подряд мнят себя в прошлом военными вождями, землепроходцами, художниками, кинозвездами, куртизанками или священнослужителями. Короче говоря, героями из книжек по истории. Очень наивно, если знать, что до 1900 г. девяносто пять процентов человечества были заняты сельскохозяйственным трудом. Выясняется, что в промежутке между двумя жизнями Натали Ким обычно проводит много времени в Чистилище. – Почему ей требуется столько времени для следующей реинкарнации? Рауль пробует объяснить: – Есть нетерпеливые души, орудующие локтями в толпе почивших, чтобы как можно быстрее предстать перед судом. Другие, как ты сам убедился, не торопятся. Да, помнится, в оранжевом мире мне попадались души-транзитницы, двигавшиеся к месту суда рассеянно, без всякой спешки. – У некоторых на это уходят многие века. Другие едва успевают завершить очередное существование – и тут же обратно на ринг, чтобы сорвать в конце концов куш, вырваться из цикла перевоплощений. Прошлая жизнь Натали была, без сомнения, изнурительной. Вот она и решила перевести дух, прежде чем обрести новую телесную оболочку. По словам Рауля, его Натали перевоплощалась уже сто тринадцать раз, но интересных жизней прожила всего восемь. – Что значит «интересная» жизнь? А что происходит в «неинтересной»? – В том-то и дело, что ничего особенного. Рождение, брак, дети, отвращение к скучной работе из разряда «не бей лежачего», смерть в своей постели в возрасте восьмидесяти лет. Никчемная, бессмысленная, бесплодная жизнь, лишенная трудностей, которые пришлось бы геройски преодолевать. – Так ли уж бесполезны подобные жизни? Рауль соглашается, что они небесполезны. По его мнению, такое безобидное, «беззубое» прозябание – отдых между двумя «важными» жизнями. Некоторые мученики, непонятые художники, борцы за безнадежное дело добираются до рая до того уставшими, что умоляют предоставить им реинкарнацию-отдых. – У моей Натали было сто пять жизней, не требовавших особенных усилий, и восемь интересных, но при этом очень трудных. Я соглашаюсь, что если собрать в одном музее все произведения, созданные ею за творческие жизни, то для их размещения потребовалось бы множество просторных залов. – Почему тогда она все еще не освободилась от цикла перевоплощений? – Конец уже совсем близко, – заверяет меня Рауль. – Но ее поведению всегда не хватало одухотворенности, поэтому ей никак не позволят обогнуть последний мыс. – Какой ее недостаток? – Нехватка любви. Душа моей Натали слишком чувствительна к рискам страсти. В кого бы она ни перевоплотилась, в мужчину или женщину, ее всегда гложут сомнения в партнерах. Она не отдается чувствам со всем самозабвением – и, кстати, чаще всего оказывается права. Но, не позволяя себе совершать эти «ошибки», она недобирает информации, пережитого – всего того, что приносит искренняя безоглядная любовь. Теперь мне понятнее пессимизм друга: его клиентке мешает не глупость, а, наоборот, здравомыслие! Мы продолжаем наблюдение за корейским посольством в Лиме. Молодежи приносят поесть. Старший брат любит лимонные пирожные, младший – шоколадный мусс, Натали – «плавучие острова». 66. Энциклопедия