Пока я вспоминал, к кровати подошел доктор Ли. Половина лица у доктора человеческая, вторую же усеивают окуляры и датчики всевозможных приборов, я его немного побаиваюсь. — Кто здесь у нас? — человеческая половина улыбается, вторая остается недвижимой, от такой гримасы становится жутко. Я хватаю отца за рукав. — Па?.. Тот успокаивающе хлопает ладонью по моей ручке. — Ты уже большой мальчик, Юйцай. Юйцай — мое детское имя, как вырасту, меня будут звать Ювэй, что означает «имеющий большое будущее», да, точно, как вырасту, стану великим! Линди показывает язык. Диживс — старый слуга-киборг приносит деревянную резную шкатулку. Механическое тело со скрипом склоняется перед отцом. Легко освободив свой рукав, отец открывает шкатулку, снизу мне не видно, но я знаю, что там — шприц, старинный шприц с серебряным поршнем и стеклянной колбой — семейная реликвия. Отец аккуратно вынимает его, передает доктору. Этим шприцом нанитировали моего отца, а до него — моего деда и так далее, до времен легендарного Хуан-ди, а может и раньше. Им же нанитировали и Линди, и это предает мне сил, уж если девчонка выдержала, так я даже не поморщусь, в конце концов я уже взрослый, мне почти пять. Доктор ловко, с хлопком вынимает поршень, опускает внутрь капсулку с нанитами, ставит поршень на место. — Мистер Тан, прошу вас, помогите, — вторая рука протягивает отцу запечатанный пакетик. Большие пальцы отца ловко раскрывают его, вытягивают иглу, большую, как для меня — огромную, кажется, кончик блестит. «Я уже большой! Я не боюсь!» — то ли думаю, то ли шепчу, и вслед за этим тут же начинаю молиться всем Богам-демонам, которые приходят в голову: Фэнбо — Богу-демону неба и ветров, Лэйгуну — повелителю молний, Кую — богу ночи и, конечно же, богу-предку Тану Дуну. Пальцы доктора удобно помещаются в колечках на шприце, красивых, с завитушками, большой палец входит в кольцо на поршне. — Па?.. Моя ладонь снова хватает рукав отца, тот с силой отдирает ее, выпрямляет руку, кто-то, я не вижу кто, с ледяными пальцами накладывает жгут. Доктор Ли склоняется надо мной. — А где же вены, где наши маленькие венки. — Па!.. Ма!.. Язык Линди. Один и окуляров на лице доктора вытягивается, внутри что-то жужжит. — Па!!. Ма!!. Игла приближается, вместе с ней приближается и лицо доктора, человеческой стороной ко мне, он тяжело дышит, изо рта пахнет чем-то медицинским и страшным. — Па!!! Ма!!! Я начинаю вырываться, но отец с одной стороны, а мать с другой крепко держат меня. — А-а-а! Игла входит в руку. Странно, совсем не больно. Палец нажимает на поршень, стенки капсулы легко лопаются, и ее содержимое вливается в меня. — Ну вот и все, — доктор вытягивает шприц, на месте, где была игла выступает капелька крови, тут же из механической части лица высовывается гибкая, словно маленькая змейка, трубочка, на мгновение присасывается к месту укола, тут же отлипает, оставив после себя едва заметный бугорок регенерирующего геля. Игла снимается со шприца, бросается куда-то под кровать, где ее уберут утилизаторы, туда же отправляются остатки капсулы. Вновь собранный шприц, доктор с поклоном протягивает моему отцу. — Мистер Тан, поздравляю! — Благодарю вас, — с едва заметным кивком мой отец принимает шприц, возвращает в коробочку, скрипя суставами, Диживс уносит ее. — Па? Ма? — смотрю на родителей. — Ну вот ты и взрослый, Юйцай. * * * — Это так нужно, — говорит отец. — с болью мы приходим в этот мир, с болью первый раз принимаем наниты, второе рождение. Мама с сестрой ушли, забрав с собой доктора Ли, и в комнате мы с отцом остались одни, старый Диживс не в счет. Я киваю, смотрю на руку — и совсем не больно, к тому же гель рассосался и места укола почти не видно. — Меня так же нанитировал твой дед, а в свое время, ты сделаешь это для своего сына. Я серьезно киваю — долг продолжения рода, основной долг мужчины рода Тан, учитель Вустер все уши прожужжал. — Сейчас наниты активируются, и у тебя перед глазами возникнет зайчик, не пугайся. Я закрываю один глаза, второй, потом оба сразу, я очень хочу зайчика, а он все не появляется. Про зайчика я уже знаю, рыжий Ксу — сын главного повара — нанитировался почти на год раньше меня и щеголял этим, а еще Дэй — младший сын господина Чжана — начальника охраны, и молчун Яцек. Когда возник заяц, я даже вздрогнул. Большой, пушистый, с длинными ушами, которые не торчали, а жалобно свисали по бокам головы. Он подмигнул мне и помахал лапкой. Я помахал в ответ, поздно сообразив, что зайца вижу один я. Отец улыбнулся. — Уже появился! Сейчас ушки у зайчика опущены, это потому что наниты еще встраиваются в твой организм, но совсем скоро, они будут гордо торчать. Следи за ними, это очень важно. Я снова закрыл один глаз, второй, потом оба — заяц не исчезал. Вот так-то, подавись задавака Ксу! Теперь я тоже взрослый! — Ты слушаешь меня! — Да, папа, — отвечаю испуганно и не задумываясь. — Ну так вот, зайчик — твой друг, когда тебе плохо, ему тоже, он становится грустный, а когда его уши совсем опустятся, он умрет, а, вместе с ним… в общем, нельзя, чтобы заяц умер. Если уши будут опускаться, лучше скажи об этом кому-то из взрослых. Все это я уже знал из разговоров с мальчишками, ну и из уроков, которые втолковывал робот-учитель Вустер — старый, как и Диживс. — Па? — Да, Юйцай. — А у тебя тоже зайчик? Отец смотрит на меня, улыбается, гладит по щеке. — Нет, маленький Юй, у меня нет. Когда станешь взрослым, у тебя тоже все… изменится. * * * вэньян просыпается среди ночи Вэньян просыпается среди ночи, дыхание с хрипом вырывается из груди, рядом тихо сопит Мей. Что это было? Сон? Он снова Ювэй, но Ювэй в детстве. Особняк, слуги, портрет бога-предка. Вспомнил свой собственный праздник Нанитов. У них в семье не было шприца, который они бы передавали от отца к сыну, как не было персонального доктора. Мать просто отвела его в ближайшую больницу, где подруга мамы — тетя Сюли привила ему первые наниты. И совсем не больно. Он побыл с ней до вечера, пока не появился зайчик. Мама, возвращаясь с работы, забрала его и подарила сладкий леденец на палочке в форме зайца — все-таки праздник. Подробности сна, как и днем — в монорельсе, не уходили. Вэньян сверился с внутренним хронометром — полночь, а ведь завтра на работу.