На несколько секунд Летта крепко зажмурилась. Отодвинувшись от меня, она попыталась начать все сначала. – Я… я просто не так сказала. Я вовсе не имела в виду, что вы… Извините. Мне просто хотелось, чтобы вы знали… – Она похлопала себя по груди. – Чтобы вы знали! – Давайте не будем сейчас говорить об этом, – перебил я. – Впереди нас обоих ждет немало трудных миль. Трудных и опасных. Так что вам лучше поберечь силы, хорошо? Она кивнула и, поднявшись, перебросила один пакет через плечо. Должно быть, раны еще болели, потому что она поморщилась. Я взял у нее второй пакет, прицепил Джекки на поводок, и мы отправились на поиски кафе, где можно было закусить. Вскоре мы набрели на пиццерию, рядом с которой я увидел книжную лавку. Летта потянула меня за рукав. – Вы не будете возражать, если мы заглянем еще в один магазин? В книжной лавке она сразу же направилась к прилавку. – У вас есть тринадцатый роман Дэвида Пасстора? Продавщица шагнула к полке, сняла с нее толстый том в твердом переплете и протянула Летте. Прижав книгу к груди, та машинально закружилась на месте, как делала всегда, когда была счастлива или довольна. Ноги ее двигались так стремительно, словно Летта танцевала джиттербаг. – Наконец-то! Я так давно ее искала! До сих пор у меня был только мягкий переплет, но он совсем развалился на листочки! – На днях, – доверительным тоном сообщила продавщица, – мы должны получить экземпляр четырнадцатого романа. Сигнальный экземпляр! По предварительным онлайн-заказам он находится на третьем месте в списке «Таймс», а в нашем независимом списке он уже седьмую неделю занимает первую позицию. Не знаю, слышали ли вы, но на прошлой неделе полиция арестовала в Нью-Йорке двух женщин, которые забрались в кабинет редактора в надежде отыскать рукопись. – Продавщица зажмурилась и тряхнула пышными курчавыми волосами. – Я и сама жду не дождусь, когда же четырнадцатый роман Пасстора наконец выйдет! Пока две поклонницы Пасстора обменивались соображениями о предполагаемых достоинствах будущего романа, я расплатился. Выходя на улицу, Летта сияла так, словно я подарил ей золотой билет на день рождения Вилли Вонки[14]. В придорожной пиццерии пахло как в настоящей Италии. С нашего столика возле окна открывался очень красивый вид на воду и стадион Джеки Робинсона, принадлежащий бейсбольному клубу «Дайтона тортугас». Легкий восточный ветер остужал наши разгоряченные лица. Мы заказали пиццу с салями, два салата «Цезарь» и по порции спагетти с фрикадельками. Пока мы ожидали свой заказ, Летта рассказывала мне о книге, которую ни на минуту не выпускала из рук. – Вы действительно ее не читали? – Я вообще мало читаю. – Где же вы до сих пор жили? В пещере? В пустыне? – На острове. – Ну, это все равно что в пустыне. – Она подняла вверх книгу, держа ее обеими руками. – На данный момент это лучший роман Пасстора, но я уверена, что четырнадцатая книга будет еще интереснее! Я не перебивал. Чем больше она говорила, тем дальше отступало от нее отчаяние. – В этом романе, – она снова прижала том к груди, – герой становится членом итальянской мафии. Сначала он просто один из исполнителей, но благодаря своим талантам постепенно поднимается все выше в иерархии преступной группы, так как ему необходимо добраться до одного из «крестных отцов», который похитил одну девушку. А его задание как раз в том и состоит, чтобы ее разыскать. Все мафиози, конечно, полные отморозки и маньяки, но, несмотря на это, они прилежно ходят в церковь. Больше того, главарь мафии заставляет своих подручных регулярно исповедоваться! На исповеди они, естественно, рассказывают о своих преступлениях. Что же делает Пасстор? Он снова использует исповедальню, чтобы все как следует разузнать. Проблема, однако, заключается в том, что «крестный отец» далеко не глуп. Он начинает подозревать Пасстора!.. – А где же монахиня со шрамом? – Она живет в монастыре при церкви. При встречах они проходят мимо друг друга, делая вид, что не знакомы. В конце концов ей начинает казаться, будто он намеренно ее игнорирует, и она начинает нервничать, но на самом деле все не так просто. Пасстор знает, что люди мафии следят за ним круглыми сутками, и, если он хоть как-то покажет, что знаком с монахиней, ее тут же похитят или убьют. Чтобы спасти возлюбленную – добиться, чтобы ее куда-то перевели или даже изгнали из монастыря, – Пасстор обвиняет ее в том, будто она потихоньку ворует деньги из церковных фондов. – Летта помахала книгой у меня перед носом. – Не могу поверить, что вы этого не читали! Тем более что действие этого романа происходит в основном здесь, на Восточном побережье. В других книгах – да, там местом действия может быть и Европа, и Мексика, и Южная Америка, а в одном романе героя занесло даже в Африку, но в этом-то… – Она скорбно качнула головой. – Я говорю серьезно, Мерф! Вам надо почаще выбираться с вашего острова. Вы даже не представляете, что теряете! – Откровенно говоря, мне хватает реальных проблем, и я не хочу присоединять к ним выдумки какого-то писателя, будь он трижды гениальным! Летта крепче прижала книгу к себе, словно боялась, что я ее отниму. – Простите, но, на мой взгляд, вы относитесь к жизни чересчур серьезно. Вы не пробовали хоть немного расслабиться? Поверьте, жизнь может приносить и удовольствие. – Согласен. – Я рассмеялся и показал на книгу. – Скажите, если бы вы вдруг встретились с этим парнем лицом к лицу и у вас было бы десять секунд – что бы вы ему сказали? Летта раскрыла книгу и задумчиво погладила страницы ладонью. – Таких, как я, довольно много… Женщин с прошлым, женщин с целлюлитом, с шишкой на большом пальце, со взрослыми детьми, с долгами и прочим… Женщин среднего возраста, которым уже глупо надеяться, что когда-нибудь прекрасный принц спасет их, взломав двери темницы, в которую они сами себя загнали. И только этот Пасстор – этот автор, которого никто не знает, – он один помогает нам поверить, что, какими бы никчемными мы ни выглядели в глазах всего мира, у нас все-таки есть шанс… Малюсенький, но шанс! – она покачала головой. – А для таких, как я, это дорогого стоит. Простите, Мерф, но лучше я объяснить не могу. Тут принесли наш заказ, и мы принялись за еду. Джекки лежал у меня в ногах, привязанный поводком к ножке моего стула, что псу не особенно нравилось. Впрочем, я обратил внимание, что сегодня мой мохнатый приятель выглядел как-то… задумчиво. Во всяком случае, к порции спагетти, которую положили ему в специальную собачью миску, он почти не притронулся, что было довольно странно. – Эй, ты не заболел? – Я встал на колени и наклонился я к нему. Приподняв уши, Джекки принюхивался к сквозняку из открытого окна. Когда я поднес миску к его пасти, он неожиданно вскочил и бросился к двери, волоча за собой стул, то и дело цеплявшийся за стулья других посетителей. Стул я успел поймать, но ременная петля уже соскользнула с ножки. Когда же я потянулся за поводком, Джекки, почувствовав свободу, совершил рывок и выбежал из кафе на улицу. Я бросился за ним, но успел только увидеть, как он стремительно пересек Орандж-авеню, повернул на восток и быстрыми прыжками понесся к мосту через реку Галифакс. Уворачиваясь от гудящих машин, Джекки бежал по двойной сплошной, бежал очень целеустремленно и быстро. Прежде чем потерять его из виду, я успел заметить, как он свернул на север – в переулок между стадионом и зданием суда. Вернувшись в зал, я быстро расплатился, и мы бросились в погоню. Глава 12 Намного опередив Летту, я промчался вдоль улицы, свернул и оказался на территории теннисного центра, где на шести кортах играли несколько смешанных пар. – Эй, никто не видел здесь большую белую собаку? – крикнул я, обращаясь ко всем сразу, и один из игроков, только что неудачно отбивший мяч, показал мне ракеткой на пролом в воротах, ведущих на самые дешевые трибуны бейсбольного стадиона. Я перелез через ворота. На трибунах никого не было, поэтому Джекки я заметил сразу: его хвост, точно флаг, мотался из стороны в сторону на первом ряду, неподалеку от «домашней площадки» – там, где обычно устраиваются зрители с «радарными пушками»[15]. Я двинулся в ту сторону и вскоре разглядел, что Джекки не один. Он буквально оседлал какого-то пожилого темнокожего мужчину – скорее бразильца или кубинца, чем афроамериканца. Его длинные и совершенно седые волосы были зачесаны назад, брови, усы и борода тоже были седыми. Мужчина лежал на бетонном полу между креслами переднего ряда и сетчатой загородкой, скрестив вытянутые ноги и подложив под голову что-то вроде скатки, так что Джекки было крайне удобно вылизывать его лицо. Глаза мужчины были закрыты, руки лежали на животе. Я спустился и сел на одно из кресел неподалеку от его ног. – Эй, мистер!.. Никакого ответа. – Алло?! – Я потряс его за ногу, но мужчина никак не отреагировал, и я, встревожившись, взял его за руку, чтобы проверить пульс. Пульс был очень слабым, нитевидным, и я тряхнул незнакомца сильнее. Мужчина пошевелился, но в себя не пришел и глаз не открыл. С ним что-то было неладно, и я спихнул с него Джекки. Похоже, мужчине нужна была медицинская помощь, но, учитывая, где он устроился на ночлег, я не был уверен, хотел ли он, чтобы ему помогали. За трибунами хлопал и трещал на ветру флаг пожарного депо, и я, приказав Джекки оставаться на месте, что, по-видимому, полностью совпадало с его намерениями, бросился обратно к воротам трибуны. На переходе через улицу я столкнулся в Леттой. Попросив ее покараулить Джекки, я помчался к депо, где какой-то пожарный наводил блеск на красную автоцистерну под номером 29. Выслушав мои торопливые объяснения, он и еще двое его коллег бросились к стадиону, таща большие сумки и на бегу переговариваясь с кем-то по наплечным рациям. Темнокожий старик был там, где я его оставил. Насколько я мог судить, его состояние не изменилось ни к худшему, ни к лучшему. Джекки лежал рядом, положив голову ему на грудь. Пожарные сразу ввели старику в вену капельницу, потом один из них сбегал в депо за колесными носилками. Уложив на них старика, который оказался довольно крупным и тяжелым, мы покатили его к депо. Джекки трусил следом, поглядывая то на носилки, то на меня. В пожарном депо было попрохладнее. Пока пожарные обсуждали, как доставить пострадавшего в больницу, Джекки запрыгнул на носилки и снова принялся вылизывать мужчине лицо. Не знаю, что оказалось действеннее – этот энергичный массаж или лекарства из капельницы (сам я склонен был считать, что скорее первое, чем второе), однако несколько секунд спустя старик открыл глаза и тут же потрепал Джекки за ушами, и пес в полном восторге перевернулся на спину, подставляя брюхо. Старик тут же начал его чесать и чесал до тех пор, пока правая задняя Джекки не начала экстатически подергиваться от наслаждения. – У вас что-нибудь болит, сэр? – спросил старика один из пожарных. – Как вы себя чувствуете? Вы помните, как вас зовут? Старик медленно сел на носилках, и я заметил у него на запястье больничный идентификационный браслет. Левый локоть был забинтован, словно у него недавно брали на анализ кровь или, наоборот, вливали какие-то лекарства. Пробормотав что-то неразборчивое в ответ на обращенные к нему вопросы, старик продолжил как ни в чем не бывало ласкать Джекки. Некоторое время пожарные задумчиво чесали в затылках, потом один из них повернулся ко мне: – Он говорит, что у него ничего не болит. Кроме того, он утверждает, что прилег вздремнуть после обеда, а мы ему помешали. На мой взгляд, у него легкое обезвоживание, так что разумнее всего будет дождаться, пока закончится раствор в капельнице, после чего мы сможем вернуть вам вашего приятеля. – Моего приятеля? – удивился я. – Но ведь это вы позвали нас к нему, не так ли? – Я его даже не знаю! – Не знаете? – Я впервые увидел его минут двадцать назад, когда он лежал на стадионе… Мне показалось, что ему нужна помощь, а вы были ближе всего. – Понятно. Ну ладно, не болейте. – И пожарные отправились по своим делам, а старик повернулся ко мне и заговорил: – Добрый день, сэр. Я протянул руку, и мы обменялись рукопожатием. Ладонь у него была огромной, как медвежья лапа, и моя рука – тоже не маленькая – практически утонула в ней. Когда-то его руки были, наверное, сильными, жесткими, мозолистыми; даже сейчас его пожатие оставалось достаточно крепким, но кисть, которую он мне протянул, производила впечатление скорее жилистой, а кожа на ладони была мягкой и гладкой. – Простите за глупый вопрос, – сказал я, – но мне показалось, что эта собака хорошо вас знает. Я не ошибся? – Не ошиблись. – Старик усмехнулся и повернулся к Джекки, который, воспользовавшись возможностью, снова лизнул его в губы. – Я тоже хорошо его знаю. – В самом деле? – вырвалось у меня. – Угу. Можно даже сказать, я сам его воспитал. Я почесал в затылке. – А как… при каких обстоятельствах вы его потеряли? И где? Я обнаружил его к северу отсюда пару дней назад. Старик кивнул. – Я работал на одной яхте – подавал в баре напитки, мыл посуду. Когда яхта проходила через Джексонвилл, я почувствовал себя плохо и обратился в местную больницу. Через неделю меня выписали. Яхта к тому времени уже ушла, но Солдат поселился в больнице и ждал меня все это время. Кто-то из персонала даже принес ему миску и подкармливал… Мне не хотелось, чтобы Солдат привязался к умирающему человеку, поэтому я оставил рядом с миской записку, чтобы кто-нибудь взял его себе, а сам потихоньку выбрался через черный ход, отправился на причал и нашел буксир, капитан которого согласился меня подвезти. – Вы говорите, его зовут Солдат? Джекки покосился на меня. – Да. Именно так я и сказал.