— Вроде того… Вы сказали «мы делали венки»? Здесь что, еще кто-то есть? — с ужасом спросил Никита. — Нет, рабочие принесли, выгрузили здесь все, помогли мне задрапировать окна и зеркала и ушли, — ответила Яна, наливая себе немного вина и выпивая его. — За покойного! Никита поперхнулся. — А где Мира Витольдовна? — Кто? — не поняла Яна. — Мира Витольдовна. Такая маленькая пожилая женщина… — А, домработница этого дома? Да, я ее видела, она мне и оставила ключи. Очень милая женщина. — Я не сомневаюсь… Вы ей сказали, что такой-то и такой-то умер, что вы будете оформлять дом, и Мира Витольдовна спокойно оставила вам ключи и ушла? — удивился Никита, подумав о том, что всегда хорошо платил своей домработнице и не заслужил такого отношения. — Нет, я не говорила, что хозяин умер. Если она работает в доме, значит, и так это знает. Я просто сказала, что мне надо преобразить дом. Я умею располагать к себе людей, — заверила его Яна. — До Хеллоуина вообще-то далеко… — Никита обвел глазами гостиную, сообразив, что Мира Витольдовна, видимо, приняла девушку за одну из сотрудниц фирм, которых он иногда приглашал для организации вечеринок в своем коттедже. Ну там воздушные шарики, петарды, торты и прочая чушь… — Как вы так можете шутить? — произнесла Яна с укоризной в голосе. — Умер ваш друг! — Мы точно не встречались с тобой в сауне? — снова посмотрел на незнакомку Никита. — Это не розыгрыш? — Какая сауна? Вы что? За кого меня принимаете? — вполне искренне удивилась она. — А кто вас направил в этот дом? — Если вам интересно… — пожала плечами Яна и рассказала о просьбе Аллы Юрьевны, находившейся в тяжелом состоянии. — И она дала вам визитку с этим адресом? — уточнил Никита. — Конечно! Могу показать! А в чем, собственно, дело? Я что-то не так сделала? — Произошла какая-то путаница. Дело в том, что Никита Глебович Серебрянников жив, — вздохнув, ответил Никита, несколько расслабившись, поскольку уже понял, что еще не совсем сошел с ума. — Как жив? — не поняла Яна. — Вы шутите? Такого не может быть! Сейчас привезут его тело. Мы всю ночь вязали эти долбаные венки — от коллег, от друзей, от родных. Да вы что! — Казалось, она даже расстроилась, что кто-то мог оказаться живым. — Мне очень жаль, что вы потратили столько сил и времени, но Никита Глебович Серебрянников — это я. И я, как видите, хоть и с похмелья, но жив. И даже не болен! Простите… Яна с минуту молча смотрела на него, затем потянулась за бутылкой вина. — Давайте, я поухаживаю… — попытался изобразить кавалера Никита. — Не надо, я сама! Еще будет мне покойник помогать! — возмутилась Яна. — Я не покойник! — возмутился, в свою очередь, Никита. — Это очень плохо! — ужаснулась Яна и метнулась к своей сумке, в которой чего только не лежало, от зубочисток и батончика «Баунти» прошлогодней давности до шпилек и отвертки. Она сунула ему под нос визитку: — Вот смотри, я ничего не напутала! — Действительно, моя карточка… и адрес моей рукой написан… — прищурил глаза Никита. — Вот видишь! — обрадовалась странная девица, словно предлагая ему не обижать ее заслуги и немедленно стать покойником. — И я даже помню, кому и при каких обстоятельствах я ее давал, — с каждой минутой все больше трезвел Никита. — Алле Юрьевне! — вклинилась Яна. — Постой! Все не так! — остановил ее Серебрянников. — Да, я прямо вот так пришел и сказал: завтра меня будут хоронить, изготовьте венки! Только дал визитку своему адвокату Асе Юрьевне Кудиной, вот! — О, господи! — вскричала Яна, лицо ее покраснело, а глаза метали просто-таки искры. — Что, знаешь ее? — Черт! Черт! Черт! Я виделась с ней вчера. — У тебя тоже нелады с законом? — посочувствовал Никита. — Я — чиста, как слеза младенца. Она моя лучшая подруга. Мы вчера сидели в кафе, она говорила, что у нее известный клиент, возможно, и визитку доставала, а я так спешила, что, наверное, сгребла ее со стола к себе в сумку… — Яна, осененная страшной догадкой, начала снова шарить в своей сумке. И из вороха, вернее, груды ненужных вещей, которую она вывалила на стол — от ее вида у Никиты округлились глаза, — вытащила еще одну визитку и безжизненным тоном прочитала: — Герман Алексеевич Куприянов: заместитель начальника округа… Вот черт! — Почему? Может, он был хороший человек, — попытался пошутить Никита. — Я перепутала… Алла Юрьевна дала мне вот эту визитку… — Яна взъерошила волосы и с ужасом уставилась на Никиту. — Ничего себе я ей помогла! Сейчас в том доме траур, а у такого уважаемого человека ни венков, ни цветов, ни соответствующей драпировки… А ведь клиенты заплатили большие деньги! Как же я подвела Аллу Юрьевну! — Яна закрыла лицо руками, низко опустила голову. — Вот ужас: я разукрасила дом, потратила столько сил совсем не на того, на абсолютно живого человека! — сокрушалась она. — Ну, извини, что жив! Но самое главное в твоей речи — что ты даже не просишь у меня прощения за то, что напугала до чертиков! — обиделся Никита, снова наливая себе минеральной воды. — Ничего, переживешь, — недовольно покосилась на него Яна, — вон здоровый какой… Перед кем мне надо просить прощения, так это перед Аллой Юрьевной и родственниками покойного! Ой, а что, если мы еще успеем? — вдруг загорелась Яна. Затем закричала: — Срывай венки! Поехали по адресу начальника! — Яна сейчас, стоявшая с указующим перстом, была похожа на родину-мать с известного плаката. И ведь мертвый бы пошел на фронт, услышав ее призыв! Вот и Никита даже поднялся со стула, готовый бежать, куда скажет эта худая девица. Но, вовремя опомнившись, опустился назад. — Ты что, с ума сошла? Тогда уж точно балаган получится! Ворвемся на чужие поминки с венками, написанными мне. Нас отправят в «желтый дом»! Да еще венки в виде сердец, словно с карнавала. Там подумают, что мы издеваемся! Яна поутихла. Плечи ее опустились, и на нее было жалко смотреть. — Ладно, не расстраивайся так… — подбодрил ее Никита. — Винегрета положить? Соленых огурчиков? Капустки? В общем, давай поедим пищи с поминок. Будешь? — Угу, — уныло кивнула Яна. У Никиты вдруг проснулся аппетит от раздражающих запахов закусок на столе. — Кто готовил-то? Мира? — Нет, ресторан приезжал, быстрого обслуживания, — ответила Яна, ковыряя вилкой в салате. — Русская и европейская кухня. Никита все же порывался поухаживать за Яной и налил ей вина. — А себе? — предложила и она. — Мне скоро на работу, — ответил он. Яна подняла глаза и посмотрела на пресловутую визитку. — За Германа Алексеевича! Пусть простит, что на тот свет отправился без венков! — Думаю, ему уже все равно, — чокнулся с ней стаканом минеральной воды Никита и закусил ломтиком ветчины с хлебцем. — Можно поинтересоваться? — Валяй… мне теперь тоже все равно… — А почему у тебя траурные венки в виде сердец? Мне сначала почудилось, что на меня глюки напали. Присмотрелся, и в правду — сердца! — рассмеялся Никита. Яна насупилась. — Вот чего пристал? Что смешного? Я хотела как лучше. Всегда обычные венки да обычные, а тут такой оригинальной формы, в виде сердец. Мол, ты останешься навеки в наших сердцах, в нашей памяти, мы тебя сердечно любим, — сказала Яна. Никита не мог остановиться и продолжал смеяться. — Хватит смеяться! Мне и так плохо, — огрызнулась Яна. — Извини, не могу остановиться. Сейчас… Все, я в норме. Я даже сохраню один на память, — сказал Никита и снова расхохотался. Яна не выдержала и расхохоталась тоже. — Как тебя зовут? — спросил Никита, вытирая выступившие слезы. — Яна Карловна Цветкова. — Необычное имя. Но почему-то я не удивлен. А меня зовут… впрочем, ты в курсе, раз всю ночь писала траурные ленточки, — снова засмеялся Никита, хватаясь за живот. — Что-то не очень вкусная еда. Надо будет попросить, чтобы, когда я умру по-настоящему, не этот ресторан готовил на мои поминки. — Все, я пошла! — резко встала Яна, но Никита перехватил ее руку и снова усадил за стол. — Прости. Давай, я тебе помогу. — Интересно, чем? Умрешь по-настоящему? — съязвила она. — Знаешь, а ведь именно это я и могу сделать в ближайшее время, — ответил Никита, улыбаясь. — Не поняла. Объясни! — Сейчас. Только сначала впущу свет и воздух в этот склеп, — выдохнул Никита. Встал, подошел к одному из окон и сорвал с него черный атлас драпировки.