– Только не бей меня в нос, – прохрипели над ухом. – Моя жена вряд ли оценит горбинку. – Инваго? – Пусть его голос я могу узнать в сотне других, но вот этой хрипотцой он звучит не часто. – Я, – ответил просто и рассмеялся. – А ты еще кого-то в постели желаешь увидеть? – Да… то есть нет! Не желаю. – Я в упор уставилась на него. – А тебя, к слову, здесь уже не должно быть. Во имя освобождения от долга перед Адо тебе нужно отловить еще четыреста восемьдесят монстров. – Уже лишь четыреста двенадцать монстров, – гордо сообщил он. – Наша зачистка порталов приносит свои плоды. По ту сторону пространственного перехода обязательно оказываются уведенные ранее звери. – То есть вы ускорили свою отработку? – В десятки раз. Готовь свои чертежи и записи о перепланировке. Совсем скоро мы возьмемся за восстановление «Логова». Представила предстоящие изменения и расплылась в улыбке, искренне порадовавшись за себя, своих домочадцев, постояльцев и за помощницу Асю. Наш целеустремленный вампир уже через год сможет к ней посвататься. Или раньше, если кое-кто синеглазый перестанет терять время, а именно одетым лежать поверх всех одеял и загадочно смотреть на меня. Вопрос вырвался сам собой: – Все это замечательно, но я понять не могу, чего ты здесь ждешь? Моего пробуждения, завтрака, приветствия? – Жду признания. Твоего признания. И чтобы не возникало недопонимания, уточняю – признания эти должны быть напрямую связаны со мной. Наверняка, с предвкушающей улыбкой склоняясь к моим губам, он надеялся услышать что-то о том, как головокружительны его поцелуи, желанны объятия и восхитительно одно лишь нахождение рядом с ним. Но в этот момент я детально вспомнила весь вчерашний день и как на духу сказала: – Я ненавижу твою крестную! Можно я ее Злату скормлю? Поверь, всем сразу станет легче. Абсолютно искреннее признание, напрямую связанное с Инваго, ему совершенно не понравилось. Вместо того чтобы со всем согласиться и благословить поцелуем, он застыл в несчастном расстоянии от моих губ и зажмурился. Дав тем самым понять, что и он не в восторге от Гаммиры, но кровь – не водица. – Ты только представь, она разделила свой собственный род на касты чистокровности, – прошептала я. – Пригрела на груди ненормальную Дважды Дори и оттолкнула нуждающуюся в помощи семью Иянс Рессо! – Мракобесье. – Инваго откинулся на одеяло. – И я о том же! Мрак и бесы правят в головах ваших… – запнулась. Не хотела признавать, но раз уж взялась за этих Дори, то придется. – Наших родственничков. – Инваго распахнул глаза, повернул ко мне голову, прищурился. – Я думала, Гаммира – сложный случай или тот мальчишка с пятнами на причинном месте… – Взгляд напротив из тепло-синего стал ледяным, сам воин поднялся на локте, я же мрачно продолжила: – Но Райса, Эонка и дядюшка Вильгем охотно доказали обратное, их случаи посложнее. У последнего вообще есть внебрачная дочь. Она ведающая. Ты знал? – Он покачал головой, все больше мрачнея. – Нет? Так вот, это все лишь верхушка всех проблем. Копать дальше и страшно, и нужно. – Тора? У кого эти пятна на причинном месте? И откуда ты о них?.. – Погоди! – ладошкой закрыла его рот. – Ты в курсе, что, едва Хран занял место хранителя рода, ваши мужчины наплодили пятнадцать внебрачных детей? Пятнадцать. О судьбе которых никто не знал и знать не хотел. Впрочем, я тоже хороша, выписала их имена, не отметив отцов… Вот тут я со всей отчетливостью осознала, что передо мной лежит один из мужчин этого самого рода. Молодой, полный энергии, страсти и обаяния, от которого мое собственное сердце не раз уже уносилось вскачь, а голова шла кругом. Пусть на войну он уходил ради прекрасной Софии и не думал о других, но после предательства вряд ли сдерживал себя. Наверняка срывался с цепи, как в тот далекий раз в «Логове» с мерзавкой Гайной. Я медленно убрала руку от лица Инваго и поднялась с кровати, смутно ощущая тупую нарастающую боль… Нет! Тоску? Тоже нет. Ревность? Да ну, не может быть. Или может? Я присмотрелась к Дори. Скользнула взглядом по его торсу, рукам, губам, что еще секунду назад хотела пальчиками очертить, а теперь почти ненавижу. – Тора, что? Сказать? Да ни за что! Лучше сама проверю, есть ли потомки у этого вояки. – Побудь здесь, я сейчас. Я не дошла до двери, а сзади уже раздалось грозное: – Стоять! – Всего миг промедления, и горячие руки уверенно развернули меня, прижали к отдавшему приказ и аккуратно приподняли подбородок. – Дорогая, это что, ревность? – Инваго вопросительно прищурился, провел большим пальцем по моим губам. – Или я ошибаюсь? – Это… нет, – вяло трепыхнулась, не зная, куда спрятать глаза, – я просто хотела… кое-что проверить. – В книге рода, я прав? Чтобы проверить, есть ли у меня внебрачные дети… – ответа не потребовалось. С ненавистью к его проницательности я бросила на тарийца колкий взгляд, а он вдруг счастливо рассмеялся, поцелуем коснулся моих губ. Нежно и кратко. – Дорогая, ты, видимо, забыла, что прибавление своей крови каждый из воинов рода Дори подспудно чувствует. – И пол ребенка тоже? – Обычно это он узнает через минуту после родов. Отцу приходит видение – подарок от Вивьен. – И, не давая мне уцепиться за невероятные возможности духа ведьмы, Инваго прошептал: – А я уже забыл, что ревность способна так волновать. Или все дело в твоем одеянии? – Что не так с моей одеж… – озвучить сердитый вопрос мне не дали губы тарийца. Зовущие, вынуждающие потянуться навстречу и сдавленно вскрикнуть под усилившимся натиском воина. Что не так с моим одеянием, я поняла, едва горячие мужские руки беспрепятственно скользнули по моим ногам, сжали чуть прикрытую кружевом талию и коснулись почти оголенной груди. От неожиданности я дернулась. Разошедшийся захватчик отстранился. – Что случилось? – Ты… я… – задыхаясь и не совсем соображая – кто я и где, отвела взгляд от его губ и заметила наше отражение в зеркале. В первый миг не поняла, во второй не поверила. – Это что? – выдохнула, с трудом различив на себе нечто шелковое, едва заметное на коже. – Названия не помню. Но мне нравится. Очень. В серебряной глади абсолютно одетый Дори чмокнул в висок почти раздетую меня и собственнически погладил по бедру. Кружево, тонкое, словно паутинка, искусное, как морозный узор, ничего не скрывало, при этом уникально подчеркивало плавный переход от бедер к талии и грудь, часто вздымающуюся от нехватки воздуха и злости. – Не сердись. – Его шепот в волосы и мое чуть обрывающееся дыхание. – Это подарок на день рождения. – Мой день рождения наступит не скоро… – Я говорю о своем. Ты единственная меня не поздравила. Резко повернулась к нему, и очередной поцелуй в висок пришелся в кончик носа, превратив возмущенное восклицание в свистящий шепот. – И как это я его пропустила?! – Ты весь день пролежала под толстым слоем воска, а вслед за ним и еще трое суток, – припомнил он мой продолжительный сон после обряда отречения от рода Дори и маняще улыбнулся. – А теперь закрой глаза, дай мне насладиться свершившейся мечтой. Умопомрачительные слова, сказанные в самое подходящее время, метили не в сердце, в душу. Но здесь и сейчас меня задело два момента. Во-первых, почему переодел без спроса, во-вторых, почему раньше не разбудил? Боялся, что я его за самоуправство побью, или дело не в этом? – Так у тебя для наслаждений вся жизнь впереди, куда спешить? – возразила я и прикусила губу. Ответит ли? Ответил… скользя губами по моей щеке. – Меня вызовут через пару минут. Исчезнуть придется на долгих трое суток. Мы напали на след древнего культа, возродившегося в туманной Ариваски. Хотим поймать его основателя и побеседовать. Диалог обещает быть сложным, оппонент хитер, присвоил силу пары-тройки низших вампиров и десятка рагров… Инваго еще говорил, а я уже оказалась прижатой к стене, с ногами, закинутыми на его талию, и руками, обвивающими крепкую напряженную шею. Возмутиться произволу не смогла, мне профессионально закрыли рот и продолжили поползновения. Раздражающе нежные, они разительно отличались от дурманящего поцелуя и закончились так же быстро, как и начались. Я не смогла ничего понять, распробовать, прочувствовать, а Дори уже отстранился. – Тебе пора? – выдохнула, со смущением ощущая досаду. – Нет… – обрадовал он, – спина болит. Опусти ноги на пол. Опустила. Поймала себя на том, что с предвкушением улыбаюсь, глядя снизу вверх в мерцающие синие глаза Инваго, и с нетерпением жду продолжения. И продолжение было, правда, недолгое. Едва коснувшийся моих губ воин вдруг зажмурился и простонал: – А вот теперь болит шея. – Может, на кровать? – спросила с беспокойством, а в ответ раздался счастливый смех. – Ты представить не можешь, как долго я ждал этих слов! – Я всего лишь хотела помочь и размять… – Вот и еще одна мечта сбылась! – Быстрый поцелуй в макушку и почти стон: – Мракобесье… вызывают. Уже?! Я не задала вопроса вслух и не изменилась в лице, знаю точно, но руки безвольно соскользнули с надежных плеч, выдавая крайнее расстройство. На удивление, Инваго все понял, перехватил мои руки. Прижался губами к центру каждой ладошки, ласково сжал. – Не расстраивайся. Я постараюсь вырываться хотя бы на минуту или две, – скользящий взгляд по морозной паутинке кружев и вновь будоражащая хрипотца: – Очень постараюсь. На пару минут? Как сейчас? Чтобы пообещать безумство и… оставить? – Это будет форменным издевательством! – заключила веско. – Наконец-то мучиться буду не только я, – прозвучало с улыбкой. Мгновением позже в комнате стало тихо, холодно, пусто. * * * Мерзавец, негодяй, сволочь, а еще бестолочь, увалень и подлец! С момента расставания и до самой ночи Инваго ни разу не объявился. А я его ждала. Предвкушала месть, продумывала колкие ответы, мысленно представляла, как отомщу, и все это время заботилась о его… нашем треклятом роде. Дамочки, что еще вчера спокойно отправили детей в долгосрочную поездку к храму Иллирии, только сегодня возмутились моему произволу. Подослали делегатов в лице двадцати переживающих бабушек, а те, как ни странно, потребовали отправить своих дочерей вслед за внуками и внучками. На резонный вопрос: «А не пошли бы вы…», они ответили, что с радостью сопроводят своих дочурок в каретах повышенной комфортности, хотя лучше бы на санях, в них не так трясет. Я долго не могла найти слов для посыла, соответствующего всем этическим нормам, а в итоге ограничилась коротким «Нет». Озвучила его, как мне казалось, непререкаемым жестким тоном, однако добилась шквала вопросов, начиная от недоуменно обиженного «Почему?», заканчивая ехидно едким «А приплод от рабыни Аргаша под опеку она взяла. Постельной грелке Вильгема помогла. И всех ее ублюдков приютила». – Тихо! – рявкнул Асд, но даже его окрик не заткнул обладательницу надтреснутого старушечьего голоса. – И что это Тенью назвавшийся пасть раскрывает? Неужели пользует и мамку Рессо, и ее старшую девку? А хорошо устроился, хорошо… – Двуликий не стал слушать, так что она сразу же заголосила: – Не трожь, чернь буйная! Убери лапы, выродок! Мерзота… Воспрепятствовать действиям Асда никто не смог, да и не успел, а я вдоволь налюбовалась на лица прочих родственниц, когда он на вытянутой руке вынес вперед сыплющую проклятьями тарийку. Немного встряхнул, чтоб заткнулась, и поставил передо мной. Надолго встряски не хватило. Седая, подслеповатая, скрюченная старуха, одетая в невероятно дорогой, даже по меркам столицы, наряд, ткнула оборотня в бок клюкой и бросила зло: – Подохнешь, дня не пройдет.