— Тебе было сказано, везде и всюду ходить с охраной. Даже в нужник! — затем осекся. — И почему в боевом строю? — Набат зовёт или в битву или при большой угрозе. Следуя правилу, воин должен придти во все оружии, с готовностью защищать родную Землю. — с вызовом ответил Я септу. — Поговорим после вече. **** Люд собрался у помост, кто как был. Можно было встретить мясника в кожаном переднике с топором в руке, стряпчего с белым от муки лицом и даже золотарь стоял с шестом, на котором болталось маленькое ведерце. Наш Клин легко разрезал толпу и встал строем. Чуть позже присоединились остальные Септы и гости города. — Ты не понимаешь, Босик. Сейчас тебе очень опасно ходить по городу, ты просто не знаешь, что мне известно... — начал попрекать меня Вязь. — Мою голову заказали трижды, оттого Я не ночевал в ставке. Отцы следят за каждым моим шагом, а сейчас будет много разговоров про поход на Север. — перебил Я Ледяного. Тот зло зыркнул на меня, сморщил свое покалеченное лицо. Затем шумно выдохнул и упёрся на молот. Глава 20. Город Огня и Пламени — Друзья, соратники, честный люд городища. Мы видели ратный подвиг последнего призыва и результаты победы нашего оружия и веры! Отцы приняли решение раз и навсегда одолеть нашего вечного врага! Начиная с этого дня, все поселения и службы будут трудиться на нашу общую цель. Отныне мы освобождаем от доли (налогов пр. авт.) всех честных ремесленников, а в ответ ждём поддержки в походе на Север. — Пастырь вещал вдохновенно, а глазами пожирал наше воинство, что стояло одним целым. Видеть силу, что представляет наш Призыв и не иметь возможности склонить на свою сторону, было новым для Отца. Поймав мой взгляд, что из-за дара горел огнём, запнулся на миг. Затем обрался с мыслями и продолжил. — Пришло время освободиться от бремени, что душит наш народ, крадёт наши жизни и поедает наших детей. Мы выстояли и окрепли, а теперь мы готовы дать последний бой Орде, как наши деды и прадеды завещали, одним народом-одним кулаком. Огнём, мечом и верой пройдёмся на ульям. Скинем тварей в солёные воды Севера, ради жизней наших детей и следующих поколений. Постоим за отчизну и родину! — Яков слегка поклонился. Посмотрел на достигнутый его речами результат. После Пастырь сделал шаг назад, уступая дорогу следующему Отцу. — Я, Амир Полумесяц освобождаю от платы за жилье и съем мастерских до конца подготовки к походу. Все добро, что накоплено, пускаю на алтарь нашей общей победы. В ответ, Я прошу каждого из вас отдать всего себя ради высшей цели! Отдельно обращаюсь к сёстрам и Матерям Святой Церкви. Я не вправе Вам указывать, но посёлкам нужна ваша помощь в лечении травм и увечий. Хворым нужны травы для из лечения и восстановления. Прошу вас, от лица всех людинов, снизойдите до помоги! — Амир глянул на меня, моргнул левым глазом и ушёл к своим тиунам. Следом шёл Павел в окружении ближников. — Пряники розданы, время кнута. Я не позволю остаться за спиной воев и честных людей, в бой пойдут все, кто может держать оружие. И закладные и свободные, Благородные и наймиты, торговый люд должен выставить от себя бойцов или уйти самим. Не дело это праздновать за счёт крови братьев и сестёр. Пользоваться мастерскими и домами с выгодой для себя. Уже сегодня мои ближники разойдутся по селениям с призывом и помогой. Все мы видели рассвет нового солнца и были тронуты до глубины души его первыми лучами. Отец-Грозное-Небо одобрительно смотрит на наши победы и улыбается. Все кто может держать в руках оружие, нести припасы и врачевать, строить гати и ладить телеги. Кашеварить и забивать дичь. Нужны ваши руки, глаза и опыт. Я выкупаю все припасы у торговцев за счёт своей казны. Тому, кто будет крутить цены или прятать товар, обещаю избавления от нажитого, от имущества и жизни. Суровые времена требует суровых мер. Наши ясли скоро наполняться новыми детьми, что никогда не забудут этот подвиг. Как вы уже все знаете, Юг, что воротил нос от нас и высылал помощь все неохотнее и хуже качеством, вместо доброй жизни и честного труда, выбрал войну. С сегодняшнего дня мы сами по себе. Один на один со своей бедой и трудностями. Когда им нужна была помощь, мы кровью им добыли свободу от кочевников и степняков. От добра добра не ищут, отныне они нам более не добрые соседи, а чуждые люди. Будет тяжело, будет голодно, но мы должны!!! Должны выстоять и преодолеть. Как и ранее до соединения племён, согнутые, но не сломленные. Готовьтесь к Весне, сыны Храма, ждите Весны дочери Церкви. Мы один народ, мы одной веры. Мы должны!!! Все слова отцов звучали в полном безмолвии, даже присутствующие соседи ловили каждое слово наших господ. Все понимали, что это не просто поход. Это война на выживание. В этой гонке занять почетное второе место невозможно. Афонькины заскрипели головами, силясь понять, как в этой ситуации занять самую правильную позицию. С одной стороны и договорились о походе, а с другой стороны размах их не радовал. Огоньки жаждали поучаствовать, их азарт видно было без дара. Горий мечтательно закатил глаза, предвкушаю весеннюю потеху. Не успели отцы насладиться триумфом от своих слов, как на помосте появились новые лица, что сместили внимание на себя. В скромных одеждах послушниц вышли матери с весталками. Черные сутаны в пол, пояски из красных и белых полосок кожи. В руках корзинки и туески, сумки с инструментами и сушёные сборы. Как только они все выстроились, Матери начали говорить одновременно, не сбиваясь и вторя друг другу. — Мы, матери пришли на помощь, согласно заветам Церкви. К каждый дом постучимся и зайдём для выполнения своего обета. По мере сил вылечим, выходим воинство. В каждые ясли отправиться одна из нас, дабы сберечь робкое пламя души покалеченных войной детей. На Север пойдут лучшие из нас. Согласно правилам, матери будут там, где нужна их рука и помощь. Отныне все дочери подлежат призыву, наравне с сынами Храма. Нам не зачем жить, если мужское погибнет. Рожать Орду мы не желаем, а скорее сгинем в очищающим. Так же Я рада сообщить, что нас единственный сын, Босик Путеводный, отправляется большим путем для укрепления связей с соседями. — после этих слов Амир вспыхнул злобой, Павел растерянностью, а Пастырь стыдом. На меня оборачивался призыв, пытаясь понять, не шутка ли это. — Наш сын при свидетелях принял дом, отныне он наша тень и наша длань. Каждый, кто причинит боль ему, ударит по матери. Не будем мешать прославленным отцам вести свою паству, наш поход на Север начинается здесь и сегодня. Вперед дочери, нас ждут три тяжёлых месяца. — послушницы и весталки преклонили колено, а Матери шли мимо них, раздавая благословение. Получив искомое, подымались, кланялись отцам и всему люду и уходили по направлению к воротам. *** — Говоря о матерях, Я не думал, что воспримешь мои слова буквально. — сокрушался Вязь. Олег же жевал губы, не решаясь задать свой главный вопрос. Марук забавлялся этой сценой, не сдерживаю смеха и ехидных замечаний. — Брат Храма, сын Церкви. Гроза всех нечистых на руку и помыслы людей. Сейчас ещё женой жрицу сделает и все... Считай король Севера... — потешался Марук, а Олег после его шутки крепко задумался. — Мне Вязь шепнул кое-что про тебя. Теперь Я думаю стоит ли вообще тебя спасать после услышанного? — начал Сладоуст. — Берендея берёшь с собой в путь? — внимательно глядя в глаза, спросил Олег, я покачал головой. — Он уйдёт на развилке у Пожарских. Его обучение окончено. Там наши дороги разойдутся. Не переживайте, Верховный септорий. Мать-Земля не даст пропасть, Отец-Небо защитит в пути. — Побратимы останутся с призывом, отныне они братья Храма. Как думаешь обороняться? — Есть одна идея, но мне нужна помощь с висельником. Быстро рассказав план септориям, посмотрел на огорошенные лица Марука и Олега. Вязь же хмыкал, но не перебивал. — Умно. Может сработать-подытожил септ. — Ещё и казну подобьем. Кисточку вытащим завтра. Будь готов к походу, у тебя три дня. С соседями поговорю с глазу на глаз, обговорю условия. Сани только жалко... — Я передам весточку через дом теней, думаю согласятся. — произнес Ледяной. **** Днём Я бегал по городищу, пытаясь успеть приготовиться к поездке и исполнению плана. Проверял монеты в церкви, что принесли в качестве пожертвования. Среди сотни чешуек, находились две-три порченные. Также грязными монетами рассчитались за трофеи. Их в тот же день потратили в таверне, что принадлежала Павлу. Ночь проводил в ставке, где мой покой охраняли Следопыты и Афанасьевы дети. Пару раз поворачивали от ворот лихих людей, но в открытую никто не шёл. Шутка ли, пробиться через пять десятков воев. Наконец мои приготовления подошли к концу, и Я был готов к походу. Тем временем послушницы трудились, не покладая рук. Три дня врачевали, перевязывали, латали и прижигали воев с Северного похода, когда последний окреп и встал на ноги, Павел приказал выдвигаться, его нетерпение было легко объяснимо. Большой поход на Север требовал много сил, а его подготовка вызывала много вопросов у соратников. Виселицы не пустовали, под прикрытием сказанного на вече Крестителем, избавлялись от неугодных и неудобных людей. Караван получился большим. Двое саней, груженные трофеями и подарками. Ещё шесть с тяжело ранеными или увечными, что её одолели бы дальнюю дорогу. В осиротевшие сани афонек запрягли овцебыков, что с лёгкостью тащили объёмные механизмы. Ну вот и свиделись Паромя и Слезь-ка. Петро с изумлением смотрел на берендея, на мой изменившийся облик и скорострелы, что пугали своими формами. — Чудеса какие! А Я ещё сомневался идти ли в поход. Теперь уже никаких сомнений нет, что все будет хорошо, с нами же ты, Босик! — воскликнул возничий. — Слезь-ка, как жизнь, что нового? — поприветствовал Я своего знакомого. — Из нового только прозвище. Ветрогон. — с грустной улыбкой ответил возничий. — Быстро гнал куда? — переспросил Я. — Да нет.... — смущенно произнес Петро. — Кукурузы наелся и как обычно первым правил, в голове похода.... Вот кто за мной ехал, такое прозвище и выдал... Лучше бы Слезь-кой остался. **** Сани шли легко, достаточно было тяжёлым овцебыкам пробить дорогу, как остальные вьючные шли свободнее, не утопая по круп в снегу. Я часто светил округу, но кроме лихих людей, более никого не видел. Нас сопровождали всю дорогу до городища огневцев, жадные до наживы лесные братья, недобитые у Торжка ватажки да прочий сброд, что получил новости о стоимости моей головы и жаждали крови. Лиходеев было много, больше чем нас вместе взятых , но не было среди них единого вожака, что направил бы против нас всю силу. На всех ежели поделить награду, то кусочек получался не столь лакомым. Альберт вопросительно глянул на меня, а получив утвердительный кивок, лишь покривил губами. Весточку в свой град он отправил, а вот успеют или захотят помочь, большой вопрос. Для того, чтобы не подвергать себя ночным нападениям, было принято решение идти без остановок. Благо дело, что обоз был подготовлен с припасами для овцебыков и криволапов. — Каким ты видишь Север после победы над Ордой? — спросил меня Зорий. — Мир без закладных, холопов и рабов. Свободный от ереси, гнета Благородных и тварей. Где закон выше желания, власти и алчности, а деньга лишь средство, но никак не сама цель. Живи по совести, по правде и правилу, не множь зло и несправедливость. Оберегай слабых, помогай соседу. Не бери больше, чем нужно. — делился Я своими мыслями. — Это сказка. Нельзя быть равным с разными. Ты живёшь на порченной земле, пьёшь отравленную воду. Да весь ваш призыв разный. Волокуши, Гварды, стражи и следопыты. Тебя взять, Босик. Как сравнять твой дар с простолюдином? — усомнился моим доводам Альберт. — Ежели прислуга не будет выполнять свои задачи, то не останется времени вершить великие дела. Порой задумавшись над очередным изобретением или тайнам и мироздания, великие умы забывают насытить свой сосуд едой и питьем, а служки лишь под страхом смерти выполняют свое предназначение. — Ежели великий ум будет получать монету за свои изобретения, то сможет нанять слугу или трех. Опять же закон за недобросовестный труд не так сложен. Зная, что за плохую службу, люд может лишиться деньги, а слава не даст прибиться к другому роду, более рьяно будут исполняться приказы и пожелания. — возразил Я Афоньке. Огонёк же хмыкнул. — А как же быть с правителями? Им то какую деньгу положить? — продолжал меня расспрашивать первый факел. — Он будет призван на основе большинства голосов выборщиков или знатных людей. Положить ему жалование, и если он выполняет свое предназначение на посту, то и казну получит всю. — скоро ответил Зорию. — Трое. Воевода-Законник. Великий стряпчий-Мытарь. Зодчий-хозяйственник. Сроком на три года. — Все мужи. Как думаешь баб от власти отлучить? — с хитринкой в глазах спросил Кривошеин, памятуя злость Амира при виде Матерей на вече. — Это служба. А в платье или в штанах она будет исполняться, то не важно. **** Город полный огня. Иначе и не скажешь. Все дымилось, коптило, стреляло искрами или вовсе горело разными цветами. От запахов горения и от дыма кружилась голова задолго до частокола, и предательски чесался нос. Мрак остановил меня перед самыми воротами, не в силах преодолеть неприязнь к удушающему аромату городища. Крепко обнял, сопя носом, хлопнул по спине и пошёл сгорбленный восвояси. Хорошо он меня изучил, ежели не стал ронять тяжёлые слова, Я Даром принял его сотни мыслей, порывы и чистую благодарность. — Первый факел города Огня! Зорий Пепельный! — раздался выкрик с дозорной башни. — Открыть ворота, потушите котлы со смолой, встречайте героя! Зорий шёл торжественно впереди каравана саней и пешего строя, высоко поднятый подбородок указывал на важность и достоинство, с коим он входил в родной град. Остальные Огоньки были более раскованы, криками и свистом приветствовали встречающих. Обоз в тянулся в ворота, что лязгнули за нашими спинами тяжёлым засовом. Каждый из горожан нёс зажжённую лампаду или свечу, факел или просмоленную ветку. Света иной огонёк давал меньше, чем производил копти, треска или искр. — Отец-Огонь озарил наш путь! Мы пришли с соратниками и друзьями. Их помощь неоценима. Яйцо Феникса добыто, хоть в нем и болтается мертвый птенец. Я, Зорий Пепельный, взял на себя задачу доставить яйцо в град. Я её выполнил. Расплатился за редкий товар жизнью сына и ещё двух десятков наших родных. Но тризна!!! Тризна была Славная. Четыре улья, два десятка королей, боровы и крикуны, кислотники и мародеры, а мелкой нечисти без числа побили. Мы потратили всю суть Огня, что взяли с собой, дабы спалить всю эту Орду. — с каждым его выкриком толпа заводилась и провожал выступление криками поддержки. — Узри Пожарский люд три чуда!!! Яйцо-первое. Рубаки скинули шкуры с кокона и бережно выкатили его вперёд. — Силами трех городищ одолели ворога. И уже этой весной все три града уходят войной на Север. То второе чудо! — Зорий хлопнул по спине Альберта, а после вытолкнул нас вперёд. — Первая жрица, Лесма Пламенеющая, была казнена мною в ледяном остроге за бремя простых дев, но провидение Матери спасло ее из плена и одарила связью с Холодным Синем Пламенем, о чем она часто нас предупреждала и вещала в своих предсказания. Это ли не третье чудо? — крикнул зычным голосом Пепельный и толпа ответила ему многоголосным ревом. За мой спиной появилась жрица, положив мне руку на плечо. — Яви себя. Не подведи, ярого Зория. И не мешкай. — мягко, но требовательно прошептала Лесма. В чужой дом со своим уставом не ходят, да и проверить на злые помыслы окружающих Я был совсем не прочь. Прошёлся Даром по люду, затем глянул за спину, а после и вовсе залил половину площади светом. Наступила пронзительная тишина, лишь треск пожираемых огнём факелов да мычание овцебыков нарушали её. Огоньки выпучив глаза, смотрели на нашу троицу, лишь Пепельный лучился от восторга и выказанного представления, хоть и ходил нервно, оглядывая окна детинца. Первыми закричали вои, что были в походе, к ним постепенно примыкали остальные. Ор поднялся до небес. — Поздравляю тебя, Светоч. Ты назначил нового правителя города Пожарских. — жарко прошептала над ухом Лесма. — Как это так? — спросил ошарашенный Альберт. — Кто принесёт чудо, тот будет покрыт славой, пока горит Огонь. Ежели дважды совершит подвиг, то нет другой радости, как служить ему. Третье чудо дарует право владычить над градом, но нужно ещё этим правом воспользоваться. — объяснила нам жрица. — Пойдёмте, нас ждёт горячий приём. ****