— Две вести. Первая. Каждый городище обязуется предоставить воев по весне для общего похода. Вторая. Ты уходишь с Пожарскими после их роздыха в нашем городище. События понеслись, как снежный ком. Олег пошёл против нашего укладка, узрев рассвет молодого солнца, он одержим идеей о Чистом Севере и начале новой эпохи. Что-то подобное Я слышал в речах Брата Сета, да приберет его Отец наш. Это какая-то болезнь? А ты разносчик? — Будет правда на земле, будет и свобода. — ответил Ледяному. — Глупые слова из глупой песни. Мы не свободны каждый по своему. Лжец ограничен своей корыстью, ты своей истиной. Праведник устоями и правилами церкви. Закладные долгом, отцы-основатели своим изгнанием. Герои, язычники, Септы и лиходеи. Все повязаны аскезами и поступками. Весь свой путь, от момента отрыва пуповины, когда весь в родовой слизи и крови приходишь в этот злой Мир, до последнего вздоха ты связан узами. Какие-то тебе вяжут родители, старшие братья и соседи. Не суй пальцы в рот или не ковыряй в носу, другие приходят с взрослением. Ты должен долю Князю с честного труда, чешуйку за обряд посвящения, отдать сына в призыв. Я должен своему горю и на этот алтарь кладу увечья и виры других. Лишь мертвый полностью свободен, но сказывается мне у него другие обременения, но о них рассказать нам не может. Юродивый и дурачок может все, но не разумеет своей свободы. — Я не понимаю тебя. Ты волен развернуться и уйти, куда глаза глядят. Заняться честным трудом. Учить новиков или продать свой меч и умение на Юге. А если же взвалил на себя ношу Септа, то не ропщи. — Мы делаем не то, что хотим, а то, что должны. Олег отлично поёт, когда перепьёт лишнего. С его Даром и быть странствующим рассказчиком, а не септорием дознания. Марук считает в уме свободно, без записи на дощечках. Порой голова кружится, когда он доли с неровного числа делит. Ты нужен в школах, воспитывать в отроках любовь к честности и правилам. Я не только убийца, но и строитель... Твоя ведьма скоро станет маменькой, а долг будет звать в Храм. Иногда свобода — это просто заниматься любимым делом. А нас и того лишают. — Вязь тяжело вздохнул, а затем продолжил. — Но Я хочу тебе поведать о другом. Всё знают про твою "дружбу" с Пастырем. Потому покайся ему и прими дом. Так ты уйдёшь в Афанасьево с новым крестом. — У меня уже был наставник, Сет Однорукий. — возразил Я. — Он твой Крестный. А ты его крестник. Это значит, что из твоего посёлка он выбрал тебя, дабы ты нёс крест, что тебе определил Сет. С его подачи ты брат Храма. Вот и ещё одна связь, что вяжет тебе руки. Свой крест ты донес, задачу похода выполнил. Время взвалить на себя новую ношу, лень и праздность множат грехи, труд и дело принесут радость. — огорошил меня септ. — Скажи мне, брат. Кто привёз монеты моей семье и семье Кунице? Олег сказывал, что ещё не отправляли помогу. Те монеты разбили мою семью, а из двух родов фермерский остался один. Вязь поморщился от моих слов, как от горькой настойки. — Прежде чем идти против дома, подумай о тех, кого ты оставляешь в городище. Как им жить с таким наследием? Уклад формировался сотни лет и так просто ты его исправишь. Кем ты сможешь заменить отцов? Кто будет править поселениями? Тридцать семей благородных. Триста посёлков. — Почему столько власти у Пастыря? Амира или Крестителя? Где помога поселениям? Готовы ли они есть сушёных червей зимой или жрать сечку с кожи криволапа, а не сменять блюда одно за другим? Почему у родоверов все едят с одного котла, не взирая на звания? — Не говори про этого паразита. — вспыхнул Вязь — Видел Я их уклад пока шёл на Север. Не все так просто, как видится. Пустоцветы-рабы, брюхатые барыни. А их старейшина определяет порядок, кому гибнут, кому жить. Новая семья, что получит приют, тут же разбивается в первый день. Мужу дают право покрыть всех баб в селении, а на бабу составляют запись на года вперёд. А ежели хорошо справляется, то делятся с другими посёлками. — Но живут друг для друга! — возразил Ледяному. — Живут ради старейшин. Они вечны, пока есть с кого сосать кровь. Я все сказал. Пожалей выводок. — отрезал септ. — Который по весне пойдёт умирать по новому договору? Вязь лишь дёрнул головой и ушёл в сторону Олега. Тем временем лагерь зашевелился. Грузились раненые и припасы. Распределялась ноша среди пеших. В пустые сани впрягались стражи и волокуши, что заполнялись трофеями, яйцом и частями панцирей кислотников. Позже пришёл довольный Марук, который успел нарубить голов с королей. Нужно и мне помогать с погрузкой. *** — Как ты думаешь, молодой септ, Разумовский ответит добром за науку и защиту в пути? — спросил с ухмылкой Олег. — Не думаю, что у него столь короткая память. Хотя добра он явно не желал при расставании. — коротко ответил септу. — Успел уже бабой откупиться от Орды? Какие мысли, Марук? — продолжал забавляться Сладкоречивый. — В первый день, как Пожарских ушли одну приговорили. Только вряд-ли успели отдать, мы к тому времени их в Мёртвом городе встречали. — отозвался Марук, загоревшись любопытством. Стало ПОНЯТНО, что Верховный Септорий ведёт свою игру, но что на кону? — Что значит откупился от Орды? — спросил Альберт. — Есть такая забава на пустоши. Раз в месяц короли отправляют погонщика, что маячит в зоне видимости горожан. Самого хилого или увечного, а сами стоят неподалёку с Ордой. Местные, как завидят Сие непотребство, могут поступить по разному. Шугнуть стрелкой, выслать отряд или готовиться к бою всем селением. Дальше идёт их местное вече. На нем принимают решение: Будут ли держать осаду или откупятся. — с удовольствием объяснял Олег. — Затем выбирают бабу, из провинившуюся али хворую и выпускают за ворота. Ордынец получает мзду и гонит жертву до королей. Там она входит в свиту короля и плодит тварей. — Ты зачем мне это рассказал? — зло спросил Кривошеин. — Чтобы ты не жалел и не вмешивался. Большая часть здешнего отребья, завидев знак на наших предплечьях, начнёт чинить мелкие, так скажем, неудобства. Посему мы отвечаем очень быстро и порой жёстко. — с улыбкой ответил Марук. — Я услышал вас, септории. — задумчиво произнес Альберт. **** Набат мы услышали ещё за версту от стен. Скрыться на пустом месте сотне людей да ещё и с упряжью было немыслимо. Ворота закрыты, а на стенах появились стрелки с короткими луками. — С добром пришли али с мечом? — спросил дозорный на башенке, опасливо выглядывая из-за частокола. — Как примете, такой и ответ будет. — насмешливо ответил Альберт. — Чудить и причинять вред жителям не будете если, то добро пожаловать. А ежели припасами поделитесь, радушный приём обеспечим. — Открывай уже. Синий огонь стынет в горшке. — отозвался Пожарский. — Зорий! Зачастил чего-то ты. На сей раз без большого огня обойдётся? — воскликнул стражников, давая сигнал открывать широкие двери. — Старших кликни. Разговор есть. — подал голос Олег. — А вот вам тут не рады. — поморщился воин. — Ничего. Прошлый раз вы были не рады Мирко, а он загостился, так что лучше изменить свое мнение, и мы уйдём раньше. — с вызовом ответил Марук, чем смутил горожан, а первые сани уже заходили в ворота. — Занимаем четыре дома у ворот. Делить на рода не будем. У каждого есть то, чем можете поделиться. Да сильными чертами перекроете слабости других. Пальцы заново соберитесь. На дом по живому пальцу и пятеро подранков от калеченных, столько же с других родов. Остальных поместим по возможности. В каждый дом по септу, В четвёртый Босик с Мраком. — раздались приказы Олега. Затем он повернулся к Зорию и Альберт. — Вас неволить не буду. Хотите в корчме, хотите в гостевом доме ночуйте. По возможности назначьте старших от своих отрядов на каждый дом. Пусть вместе с моими держат оборону. — Ты сказываешь так, будто вокруг враги. Прошлой ночью мы не встречали зла от местных. — усомнился Горий. — В большую ночь никто особо не ходит тут. Вас же без набата приняли? В довесок большая любовь к моей службе у местных. Я не стращаю или же не настраиваю супротив здешнего Люда. Тут больше шести десятков воев в строю, скорострелы и скорпионы. Что могут подумать старейшин, пуская за ворота такую силу? В открытую не пойдут, но это их город, полный скрытых ходов и лазов. — Там хозяева домов ропщут, Олег. — перебил рассказ септа Сергей. — Гнать их или откупиться припасами? — Второе. Недельный паек из учёта каждого, кто есть в доме. Не то будут кругами ходить. А вот и Пётр Разумовский. Будет интересно послушать его историю. — Добрый вечер, господа. С чем пожаловали? — напряжённо поинтересовался Пётр. — И тебе не хворать. Как твои люди? Живы-здоровы? Знакомство с пустошами успешное? — ответил Олег. — Дом нашли, осели. Местные весьма радушны оказались, Ваши предостережения были излишне. Радость обретения нового дома омрачила лишь желание одной из дев. Собирается на Юг, хочет сыночка найти, того, что вы силой отобрали и поселили в яслях. — с язвой выплюнул южанин. — Скажи ей, что это не обязательно. Силами трех городище сдюжили и опрокинули Орду. Потому откуп можно приберечь. — сверкнув глазами ответил Марук. Разумовский собирался было с плюнуть на землю, но увидев, как потянулись к оружию Септы, скоро передумал. Проглотил обиду и плевок, ушёл восвояси. — Чем вы ему так насолили? — задумчиво вопрошал Альберт. — Довели до Пустоши и кормили по дороге, оберегали в пути и преподали воинскую науку. Дали припасов и оружие, освободили от детей, разумно предположив, что тут им не место. — отвечал ему Марук. — Южане? — следующий вопрос от Кривошеина не заставил себя ждать. — Южане... **** Дом был собран из всего, что под руку попалось. Казалось, что основное строение прячется где-то внутри этого нагромождения досок, брёвен и кусков глины. Но нужно отдать должное, построили крепко и на совесть. Первым делом проверили будущее жилище на предмет неприятных неожиданностей, залезли под настилы, осмотрели и простучали стены, завалили подозрительные люки, заперли лишние двери и укрепил окна. Затем занялись приготовлением еды и размещением раненых. печи, как таковой не было, кострище палили на приготовленное место, обложенное кирпичом и замазанное глиной. Выставили треногу и поставили топиться снег. Следом занесли всё ценное с саней и проверили раненых. Особо увечных в нашем отряде не было, а подранки были самостоятельными Только приготовились трапезничать, как пришёл посыльный от Олега и принёс весть. Мне нужно сразу лечь отдыхать, для того чтобы ночью заступить в дозор. По совету Мрака, после кулеша топили снег для обтираний и как питье. Наспех перекусив, накидал на глиняный пол ветоши да подложил под голову руку. Не успел Я уснуть, как мне компанию решила составить жрица. — Ночь большого огня прошла, следом ждем ночь кривого ножа? — усмехнулась дева. — Спи спокойно, Я позабочусь о твоей безопасности, не здесь мы примем смерть, а остальное в руках всепрощающей Матери да всепожирающего Отца-Огня. Голодные до крови придут в час волка. а к тому времени большинство успеют восстановиться. — теплым голосом произнесла Лесма. От её слов становилось тепло и закрывались глаза. — Босик, вставай. Тебе пора в дозор. С тобой будет Мрак и Куница, остальные отдыхают. — растолкал меня Таран, попутно разбудив жрицу. Вера в свои предсказания в ней столь велика, что она даже не удосужилась припереть дверь. А ведь сказано: береженного Мать бережет, не сберегшегося Отец принимает. Я нехотя поднялся, прикрыл плечи Лесме и пошёл на чердак. Без лучины и спросонья было тяжко идти, привычно нырнув в Дар, поднялся быстро, избегая острых углов и не падая на ступеньках. Мрак сидел вытянув ноги, в глазах плескалась жажда знаний и радость встречи. Куница же, внимательно вглядывался в тёмные углы улиц, выискивая врага. — Будь здрав, проводник. — пробухтел великан. — Тише ты, бычье племя... Всю засаду светишь. — отозвался побратим. — В тёмном проёме окна твоя белая рожа за сто шагов видна. — вернул язву Кунице. — И что предлагаешь, мудрец? — зашипел вновь следопыт. — Освободить место для того, кто видит через стены и чует через вёрсты. Иди ближе, Босик. Не беспокойся, Куница. Они только спорят за сечу. Большинство в страхе, остальные в ярости. Как будет изменение, Я сообщу. — успокоил Следопыты, затем спросил его — Что скажешь про поход, братко? Тот вздрогнул коротко, скривил лицо. — Я помню наш разговор в купальне. Боюсь, что ты был прав. Только ты взял и своевольничал. Тут любой выбор неправильный, как не крути, Орда в любом случае сорвалась бы. Хорошо если через седмицу? А ежели в спину ударили нам? Без огня Пожарских и машин Афанасьевых не сдюжили бы. — пожевав губу, продолжил. — Тарану не говорил о том. Разболтает не со зла, а от скудоумия. Ты мне заикался о своих мыслях про наши потери. Говорил, что Септы помогу не отправляли в посёлки? — От слов не отказываюсь, думается мне, что деньгой один из Отцов спомог. Только помощь боком вышла. В смертях наших близких нет его вины. Не он оставил дверь открытой, не он волколаков в лес спустил. — рассудил Я. — Тем не менее, не было б монет, не случилась свадьба, да и твой папенька честным трудом жил. Думается мне, что монету грязную дали, как подклад от озерных ведьм. Так ежели рассудить, то вины нет, но слишком много совпадений. — поделился своими подозрениями Куница, а меня те слова повергли в сомнения. Глупо не верить в подклады, нечисть и злое ведовство, когда сам с ним встречался на Юге. История Григория и Вероники, маровы твари в рыбацком поселке и слова родовера. Быстро оглядев окрестности и убедившись в отсутствии угрозы, начал рассуждать. Получается, что Яков Пастырь не смог дотянуться до меня из-за похищения Васькой Кривым, решил злобу вынести на близких мне людей. Но тогда почему Тарана родня не пострадала и Збижек остался цел? Или тут кроется что-то еще, или не все новости мне известны. Скользнув взглядом по улице, увидел крадущихся людей в сторону второго от меня дома. — Братко, предупреди Вязя. К нему гости неполный десяток. — окликнул Я Куницу. Быстро и тихо спустившись с чердака, побратим натянул бечевку, протянутую под снегом, подавая сигнал. Спустя десяток ударов сердца пришел ответ. Воры тем временем пересекли улицу и крались вдоль низкого забора к брошенным между домов саням. Значит не душегубы, лишь воры. — Проводник, после восемь десятков и девять, что идёт? — неожиданно спросил меня Мрак. — Девяносто. Не спрашивай меня почему не девятьдесят, так уж заведено.... — ответил Я великану. — Ну и раз мы заговорили про учёбу. Последняя буква, что тебе не известна *Ять. Гляди, как пишется. Столб, лико, ножка. Повтори.... — Столб, лико, ножка. Ять... — выцарапывая грязным ногтем иней на деревянных стропилах худой крыши , старался берендей. — А десять раз по десять-это сотня... — Верно, затем вновь начинаешь счёт с одно, раньше всех ставя сотню. Сто один... Сто два... — учил здоровяка, постоянно оглядывая лиходеев.