— Я уйду в городище от тебя. Пришло время мне жениться. Спрошу отца сколько мне лет и буду искать свою судьбу. — огорошил меня Мрак. — Моя рука и дом всегда открыта для тебя, проводник. Я многое стал подмечать, то что раньше прятались от моего взгляда и разума. Верно мне говорили, самая маленькая и неприметная тропинка ведёт к приключениям и открытиям. Моя была терниста и сложна, и никто не может сказать, насколько нелегко мне было по ней пробираться. Дорога на Юг к родоверам, знакомство с кочевниками, долгий путь на родные земли в пасть к Зверю, встреча с тобой. Но Я рад, что прошел этот путь и чего достиг. мои дети будут учиться грамоте и числам и всегда помнить твоё имя, Босик. — Твое право, Мрак. Не скрою, Я буду скучать по тебе, мой первый ученик. **** Боя у саней не случилось. После того, как высыпался полный отряд с оружием и факелами из двух домов, даже самые смелые не решились на сопротивление. Самые дерзкие, что принялись доказывать свое право на добро в санях, были вылечены Вязем, и теперь лечение выходило из них длинной красной юшкой из расквашенных носов. Септ Наказания Ледяной доходчиво объяснил, чье добро они собирались прибрать и сколько рук останется у них после следующей попытки. Побитый отряд неудавшихся воров уходил зализывать раны в корчму, за ними наблюдал задумчивый взгляд Петра Разумовского. Его искру Я заметил давно, но только сейчас понял, что он пришел не предупредить нас, а напротив науськивал на разбой. Час волка уходил, поджав хвост, серые потемки заблестели от пробивающегося сквозь бровь Отца-Грозное-Небо молодого солнца. Пока лагерь просыпался, Я ушел вниз досыпать, перед уходом хлопнув по плечу Мрака. Кто-то найдет эти надписи на стропиле и сложит корявые буквы в предложение. "Я ЕСТЬ МРАК" Глава 18. Короткая память — Плохой лес не так уж и плох в этот раз? — радовался легкой дорогой Олег. — Дорога домой короче и легче. Может наша гать спомогла, может твой табачок зашел водяному. Хорошо идем. — хлопнув по спине следопыту, Сладкоречивый улыбался редким лучам солнца. — Олег, не время торговаться, но Я бы хотел спросить тебя про трофеи. Как делить думаешь? — аккуратно прощупывал почву Альберт. — То не мой вопрос. Марук, септорий меры рассудит. — отозвался Верховный септ. — Есть два правила раздела добычи. По оставшимся в живых доли или же по привнесенному вкладу. Я же предлагаю третий. Поровну на каждый род. Огонь, щит и механизмы. Каждый по отдельности не сдюжил бы, а вот вместе смогли. Ранний договор про яйцо, вар и Светоча без изменений и в разделе не нуждается. — спокойно и рассудительно рассчитал Черноголовый. — Добрый знак. И в сече не струсили и при разделе честны. Сказывается сами боги ведут нас под руку. — отозвался Зорий. — Что же, перечить не буду. Считать заслуги бессмысленно, как и оспаривать очевидное. Но не могу не отметить разумность подхода. Считаю это заделом на добрые отношения. Я видел у ваших грузовые приспособления открытого типа. У нас есть лучше, с одним колесом подпружиненным. Позволяет унести в полтора раза больше. Хоть ваша подделка неплоха своей дешевизной, простотой и практичностью. — высказался Альберт. — Мы рады любым средствам, что могут облегчить наш труд. — отозвался Олег, загоревшись раздражением от слов Афонькин. — Они не ропщут своей доли, а ежели у вас есть приспособления, что посчитали неудачными, могли бы поделиться с соседями. Мы же не торгуем синим огнём и огнеупорной кожи из шкур выродков, лишь меняем на нужное нашим людям. Хоть калеченные приносят на обмен нам свои скромные поделки, порой необычные, но мы все пускаем в дело и щедро делимся тем, что у нас в избытке. Вам бы унять свою гордыню, было бы лучше для всех. — отозвался Зорий, а Альберт дёрнулся , как от пощечины. — Не будем ссорится перед привалам, возможно, Я был не сдержан в своих словах. У каждого дома свои сильные стороны. Думаю, было бы правильно направлять отряды, человек по пять или десять в помощь друг другу. Наши умельцы настроили бы вам быт по нашему образцу. Ваши крепкие ребята помогли с возведением укреплений и постов. А твои люди научили обращаться и приручать огонь. — попытался объяснить свои слова Кривошеин, но сделал только хуже. — Приручить бога? Что ты мелешь, головастый. — вспыхнул первый факел. Опасаясь, что ситуация накалиться, Я решил вмешаться. — Как же коротка ваша память. Вчера бились, как предки плечом к плечу, ночь провели, как братья, не взирая на разные понимания богов и образ мышления. Сейчас идёте, как знакомые. Через три дня станете чужими? Может прошлый урок был для вас слабым? Давайте закрепим обучение. Мне не сложно снова упасть в объятья Матери-Сыра-Земли. Олег, ты же видишь, как мы дружны с побратимами. А ведь раньше Следопыты и Стражи на дух друг друга не переносили. — стыдил Я старших от городище. — В пустоши защищали добро от посягательств без оглядки на заслуги, харчевались с одного котла, не кривя нос от простой еды. В доме, где мы ночевали, дети Афанасьевы и Пожарских делились эликсирами и кожаными ремнями для помощи раненым. Не выбирали своих и чужих, не деля на умных, ярых или стойких. Вы лучшие из своих городищ, наша опора. Вам пытаемся мы подражать, а вы просто .... заигравшиеся во власть жадные дети. Для одних вера выше всего, для других внутренний огонь, для третьих разум. Ответьте себе на вопрос, если вы сейчас злите друг друга, кто по вашему договору придёт весной? На мои слова Олег споткнулся, Альберт широко вскинул брови, а Зорий шумно выпустил воздух из лёгких. — Так то малец прав. Я повел себя несдержанно признаю, но такова моя природа. Прошу не используйте слова огонь или пламя в разговоре с нами. Огонёк или жар, так наше племя не будет считать своих богов оскорбленными. — Думаю вернуть вам Светоча. С его умением стыдить взрослых мужей, меня выгонят из града. — произнес Альберт. Шутка удалась и все старшие прыснули со смеха, но через какое-то время покрылись дымкой раздумий. **** Мы достигли места первой ночёвки. Леса вокруг было достаточно для организации лагеря, каждый в меру своих сил занимался его защитой и удобством. Набивались настил для сна, росли колья между санями, собирались кострищ. Сквозь костры ходили командиры, одергивая зарвавшихся, делясь историями из жизни или просто шутили. Казалось даже Вязь согрелся от общего воодушевления, но чем ближе мы подходили к родному городу, тем больше чувствовалась нервозность. Меня одолевала тайна вара и желание о том рассказать. Но больше всего пугала неизвестность, что случилось за время нашего похода, и какова моя судьба. Пусть тепло от близости жрицы согревало меня, но внутри все леденело от предчувствия беды. — Что тебя гложет, юный септ? — присев к кострищу, спросил Вязь. — Вар, что так ждут в городище отравлен кровью Химеры, и меня пугает ссылка к Пожарских. На душе неспокойно от тревоги за побратимов, Мрака и служку Збижека. Все те люди, что мне дороги могут попасть в немилость Отцов, но Я не хочу идти на поклон к ним. — Ты бы еще Валтов пожалел. Иди тогда к Матерям. — усмехнулся Ледяной. — Первый септ на службе Церкви. Ты же не делишь их между собой и не ставишь Храм выше? Ход мыслей мне ясен, но не живи чужой судьбой. Одной рубашкой весь мир не накроешь. Могу тебя уверить, как бы не сложилось с нашими соседями, весной твой призыв выйдет душить Орду. Попробую сломанный скорострел выменять на Кровь земли. А там, глядишь и сами научимся их лепить. Тетиву можно крепче делать, Волокуши натянут. Два таких механизма заменят десяток, щитоносцы закроют прорехи, Следопыты отстреляют стрелками с начинкой. На телегу поставить ежели, можно налегке тянуть. Там накручено для удобства и защиты стрелка много всего. Лафет, сиденье, ящики для инструмента. Почитай веса в три-четыре пуда избавим. — У нас были самострелы, много ли мы их сделали за твой век? — усомнился Я. — Так то ты прав... нечего рассусоливать, жри давай и спать вались. — вернул Вязь себе свое смурное настроение и характер. ***** Городище встретил нас запахом крови и стенаниями вдов, дымом погребальных углов и свежими холмиками могил. Виселицы на воротах также не пустовали, обзавелись новыми спутниками, что раскачивались на ветру, стуча друг об друга. Вороны пели песнь поживы, привлекая всё больше черных теней на частоколе. А стражники были на взводе, провожая каждого недобрым взглядом, лишь расслабились, увидев знаки септов. Длинная ночь окончилась, а с ней ушла Большая смута. Тридцать семей заняли свои места и теперь зализывали раны или вкушали обновление и расширение дома. Новую кровь получила власть и теперь отдыхала, насытившись и нагулявшись. — Это украшения к помину прошлого года? — спросил Алберт. — Мы не празднуем новый год и не провожаем старый. Это последствия Смуты. Вас минула участь Чистого Четверга, потому не объяснить словами этот ритуал. — ответил Олег. — У них свой четверг, каждую полную луну сменяются Старейшины. — отозвался Горий. — Будет вам, опять ссориться принялись. — начал было Марук, но Кривошеин пресек его жестом руки. — Он прав, Марук. Мятежный разум постоянно ищет способ самоутвердиться. Стать главой городища, чем не признание своей значимости и заслуг. Раньше были премии и улучшение жилищных условий, потом наградные и памятные подарки. Закончилось тем, что редкие награды воровали или менялись между собой. Но и у Вас не все так тихи и мирно, Горий? — вернул язву Афанасьев сын. — Согласен. Акты самосожжений уже никого не восхищают, внутренний огонь тухнет у Люда. Ярых всё меньше, мой дед рассказывал, как от руки зажечь костер мог каждый второй. Сейчас единицы, даже у меня, первого факела городища не всякий раз выходит. Вот были люди, не то что нынешнее племя... Мельчает народ наш. Скоро и вовсе, как горох будет и размером и качеством. — сокрушался Пожарский. — Время Смуты прошло, сейчас будет тишь да гладь. — радостно улыбнулся Марук. — Эй, служивые. Третьяк Дырявое Плечо сегодня был на воротах? — спросил Я стражей. — Он теперь долго на воротах будет, вон висит. — зло ответил мне стражник. Изрубленное тело своего знакомого Я не сразу узнал, посиневшее лицо, высунутый черный язык, выклеванные глаза да отсутствие броньки кого хочешь поменяют. Первая потеря, а всего тридцать шагов по городищу сделал, первым порывом было бежать в лечебницу, но Вязь меня перехватил за руку. — Позже погуляешь, да не один, а с братьями и берендеем. — затем решил объяснить происходящее. — Третьяк выбрал не тот дом и сложил голову в смуту. Мой наказ, иди со всеми вместе, пока не сдадим отчёт и не пристроим соратников. Затем Я отведу тебя в лоно Церкви. Не вздумай перечить, посажу в острог. Поход окончен тогда, когда о том скажет Верховный Септорий. Наша остановка не осталась без внимания, меня тут же нагнали побратимы и жрица. — Что случилось, братко? Ты в лице поменялся. — спросил Таран, Куница же высматривал что-то в моих глазах. — Знакомого встретил, тот с кем мы нож торганули, дабы вас из Острога выкупить. — признался Я. — Думаешь, что это та же рука, что и деньгу нашим родным ссыпала? — не сводя взгляд, попал в точку Следопыт. — Сказывается мне, что нужно промолчать, о том, что слышал от Химеры. Городищу явно пойдёт на пользу такое неведение. Спроси Сергея, он запомнил какой бочонок первым наполнял? Только сделай это без лишних глаз. — попросил побратима. Тот еле заметно кивнул. Меня переполняли чувства, хотелось ворваться в Малый зал и спросить за все Якова, но это будет очень глупый способ покончить собой. Если они так алчут эликсир, пусть получат его. **** В малом зале было не протолкнуться, отцы-основатели, новые и старые Благородные, тиуны и дьяки. Отдельно сидели Септории и ветераны, Зорий с жрицей, Альберт с поверенным. Столы вновь ломились от снеди, но не сушёных червей, не подгнившей тыквицы не увидел. Ветеран Иван знаками показывал мне молчать и напоминал про разговор в лагере, в ответ получил от меня кивок. Тихие переговоры за столом, стук кружек и чавканье прекратилось, как только Павел Креститель взял слово. — Благодарю за службу, септории и ветераны. Вашими усилиями решены многие задачи в походе на Север. Вы очистили наш град от грехов, опрокинули Орду и привели наших добрых соседей. Удивительно, как много из ушедших вернулось назад. Обычно с трудом набирается десяток. Я также рад приветствовать за нашим столом не гостей, а соратников. Пожарских, пусть ваш очаг всегда будет горяч. Афанасьево, пусть ваш путь и разум всегда будет освещен в миру под дланью Мира. Отчёт сегодня принимать не будем. Праздник жизни омрачать не следует. — отец сел на стул и перехватил бокал с вином. Затем пристально посмотрел на меня, будто силясь узнать. После смены блюд слово взял Амир. — Полные сани трофеев, личные заслуги призыва и дивные приспособления. Наконец-то свершилось предначертанное, и три града бились, как один народ. Мы все видели количество голов королей, крепкие тела кислотников и разбитое оружие воев. Тяжёлым испытанием был бой в Мёртвом городе, но вы с честью выстояли. Пусть Мать-Земля дарует избавление от ран, а Отец-Небо воодушевит на новые подвиги. Задание отцов вы выполнили, остальное вторично. — Полумесяц улыбнулся мне и мигнул глазом. — Смена блюд.!!! — Каждый раз, когда наши дети уходят на Север, на моем сердце лежит камень, увижу ли Я их снова? Таких разных и лишённых детства, материнской ласки и плеча братьев. Кто заменит им отца в их тяжёлом походе? Мы прощаем нашим детям грубости и шалости, даже обиды, что принесли они нам. Когда они возвращаются домой, к сожалению не все, Я одновременно и счастлив и опечален. Счастлив, что дите Храма дома, опечален, что быстро он повзрослел в суровом северном краю. Порой детям кажется, что мы, отцы Храма, через чур требовательны и жестоки, но это не та правда, которую они достойны. Правда в том, что они одеты, обуты и вооружены. Накормлены и спят в тепле. Выпьем за наших детей, что не вернулись с похода. Почтим их память, ешьте за них, пейте за них, не забывайте их. Живите с верой в полный рассвет, ведь ночь всегда заканчивается. Ваши руки куют победу, а ноги топчут супостата. Пусть дети взрослеют в свое время. Амено. — Пастырь сел на свое место, без лишней суеты и волнений, хоть речь была проникновенной. И ещё, Я кажется начал видеть отцов и их окрас. Под золотым светом святости скрывались едва заметные грязные пятна. Больше всех испачкан был Павел. Только Я начал присматриваться, как на меня стали обращать внимание. — А вот и наш герой, редкий дар и дурные манеры. Что ты высматриваешь, Босик? — неожиданно спросил меня Яков. — Трудности похода научили меня постоянно быть на чеку. А долгая дорога с братом Сетом принесла привычку все проверять. — ответив Пастырю, Я задумался. Ведь не ответил на вопрос, а сказал правду о другом. Неужели и сам стал лукавым? — Уважение тебе высказали, можешь присоединиться к с своему призыву. — выпроводил меня Павел. Поклонившись на все три стороны, Я вышел из-за стола. **** В спину дунуло неприязнью, обидой и удивлением. Затем теплотой и грустью. Скорее всего жрица приободрила, мне это живо напомнило маменьку. Улица встретила морозом и острым ветром. В лицо кинуло пригоршню снега с крыш, а ноги сами несли меня в амбар. Проверяя даром тёмные углы, был вознаграждение за внимательность. По моим следам шёл соглядай. Я ускорил шаг, подняв ворот, со стороны должно было казаться, что прячусь от непогоды. Резко передумал и пошёл в сторону Острога. В этом городе так мало знакомых лиц. Добрый вечер, Гварды. Кто скажет, как найти ратника Эльдара? — обратился Я к скучающим сторожам со знаками Амира. — Чего его искать? — смазнув меня ленивым взглядом, глаза Стража уперлись в знак септа на моём плече. — Добрый вечер, септ. Простите за мою глупость. Гвард Эльдар выполняет задачу по яслям. На юге, как Вы уже знаете, война, много сирот и скитальцев. Вот наши на Юг и ушли за прибытком... Ещё до Смуты. Говорят тварей вылезло несчитано, первых беженцев всех пожрали, кто до Чёрного Дола не дошёл. — Какие новости ещё есть с Юга? — удивился Я такого исхода. — Вам лучше в корчму сходить, там и узнаете все пересуды. Только знак септа разверните, чтобы Люд языки не прикусили. — посоветовал гвард. — Там, за моей спиной маячит тень. Вы всех знаете, может просветите, кто такой любопытный? — спросил Я, особо не надеясь на ответ. — Служка крестов вроде. Их одежка. — приложив руку к голове, рассмотрел соглятая вой. — Благодарю за службу. — я собирался было уйти, как меня остановили вопросом. — Это ведь Вы, Светоч Босик? Тот, что темника Пастыря казнил руками? — с неким восторгом спросил меня ратник. — Точно, по глазам узнал, так как изменились Вы крепко. Вы уж проявите благородство, господин, смилуйтесь и добейте лиходея. Его раньше боялись сильно, а как он зрения и дома лишился, последний золотарь ему зуботычин выдаёт. За два месяца из убийцы в собачину плешивую превратился. Палач Вязь, после оглашения приговора за лиходейство, не стал марать молот. Сказал, что вы его и осудили и исполнение оставили за собой. Нам то никак нельзя оружие супротив калеки поднимать, сами в петлю попадём, а вы вроде ошибку свою поправить можете. Если он не у корчмы, то у церкви сидит. Я кивнул головой и пошел в сторону амбара. Голова от новостей кружилась, но мне было мало, чтобы понимать всю картину. Во второй раз развернулся резко и поменял планы, на сей раз в сторону трактира. Служка Павла заглядевшись на мои метания, не заметил замерзшей лужи и грохнулся оземь. Досада и обида, прокатившиеся от него, подстегнули меня ускорить шаг.