Им на смену пришли костяк воинства Орды-боровы и крикуны. Первые напоминали матерого кабана, что научившись ходить на задних конечностях, обзавёлся также парой крепких лап с костяными наростами. Пасть, покрытая жесткой шерстью, не закрывалась из-за двух желтых клыков, размером в полторы ладони. Крепкие и низкорослые твари, что красными глазами зыркали в стороны, распугивая слабых погонщиков. Уязвимые места: глаза, шея, пасть. Может атаковать, даже если лишился нижних лап. Вспомнилось мне из описание из Бестиария. Атакует нахрапом, стараясь сбить с ног, затем топчет копытами или рвёт плоть клыками. Принимать только на копье или жечь огнем. Крикуны были их полной противоположностью. Высокие и худые, они возвышались над остальными ордынцами, как Мрак передо мной. Сероватое тощее тело, лишённое волос или шерсти, а на груди, будто повязанный платок, лежали кожаные складки зоба. Этот вид весьма ловкий, хоть и выглядит несуразно и движения вялые. В сече его длинные узловатые руки выхватывают людей из строя и тянут прочь, где более слабые твари рвут или глушат Люд. Самая сильная угроза это не рост или руки, а зобный мешок, что надуваясь, выдает отвратительный громкий звук. От крика кровь идет из ушей, более слабые теряют сознание или впадают в замешательство. Их сила и есть слабость. Кожаный мешок достаточно пробить дротиком или стрелкой, как тварь становиться слабой и старается покинуть поле боя. Ежели улучить момент и воткнуть в зоб во время вздоха, то тварь лопнет горлом и истечет кровью достаточно быстро. Пока Я разглядывал противника, они тем временем распалялись перед сытным обедом, понукаемые боровами и крикунами вперёд рванули слабые ордынцы, в надежде урвать свой лакомый кусочек, пока не отобрали более сильные сородичи. Нервы не выдержали у одного из расчётов, и он широкой полосой пустил стрелки навстречу охотников за плотью. Десяток поймал своими телами стрелки, остальные разделились. Часть вернулась обратно, а меньшая рванула к дому. Их тут же приняли на щит Стражи, легко заколов копьями. Первая кровь тварей оросила порог холодного дома. — Гриша, оболтус ты эдакий. Перезаряжайся и больше без отмашки не пали. Пятый расчёт, держи на прицеле свой сектор, не разворачивайся. В окне на твоём направлении блестят огнём короли и свита. — грозно крикнул Кривошеин. — Как увидел то? — спросил тихо Олег. — Мы не только пугачи и манки ставить можем, но кое-чего ещё. — задумчиво произнёс лидер группы Из Афанасьево. — Главное, чтобы они рванули одной кучей, а не стали нас кружить. Пожарские хорошо смогут накрыть огнём, и ров вы удачно так расположили, доброе подспорье будет. Теперь нужно обмануть или разозлить королей, чтобы они спустили свою свору, а пока время играет против нас. Скоро тут будут бронированные отродья и стрелки, ходят они медленнее. Стрелять нам по окнам из стрелометов нельзя, тогда точно отступят, дожидаясь подмоги. — Сделаем. Волокуши, готовьте пращи, Босик даст засвет, метайте кучно. — затем верховный септорий обратился ко мне. — Младший септ, открой призыву глаза, но короткой вспышкой. Береги силы, они ещё понадобятся. Опираясь на плечо Куницы, Я подошёл к окну. Желание помочь обороняющимся было столь велико, что Я, не считаясь со слабостью, озарил Даром всю Орду. Тут же раздались крики Волокуш, что стремительными бросками отправляли свинцовые шарики прямо в цель. Достигнутого результата Я не увидел, так как пальцы соскользнули с проёма окна, и меня уронило в руки Тарана под истошные визги тварей. — Не меньше четверых отправили в пекло, но ты видел сколько их? — раздался выкрик Зория. — Тут не с одного, а с пары ульев. С одной стороны их слишком много, а с другой не будет одного командования. Каждый улей будет свою орду отдельно вести. — Гриша, зарядился? — отозвался Кривошеин. — Так точно! — отозвался стрелок. — Накрывай в разброс толпу веером широким . Нужно разъярить и проредить тварей. Остальные бейте по команде. Кто ослушается, будет наказан понижением до обслуги стреломета. — Принял! — отозвалась эхом третий расчёт — Так точно! — отозвались остальные. Затем шумно раскрутился барабан скорострела, будто бочка с камнями катилась с горки. Выплевывая стрелки, загрохотало орудие, даря надежду людям и смерть тварям. Визг и блеяние, агония раненных и убитых громким эхом разошлась по мертвым домам, многократно отражаясь от ледяных стен. Им ответом прокричало подкрепление. Сотни разнообразных измененных торопились н аподмогу. — Пошли, курвы... Напролом рванули. — радостно сообщил Зорий. — Метатели приготовьтесь, как ров перевалят первые, отрезайте огнем от основной кучи. Но вал не устраивать, нам не нужно, чтобы орда растеклась в разные стороны и на порог не сыпем искрами. Задохнемся иначе от дыма и смрада. Согреем Мертвый город пламенем, отличившимся дарую повышение до факелоносцев. В ответ заулюкали, засвистели огоньки . Тем временем заиграли стрелометы, собирая богатую жатву и выкашивая ордынцев. Больше всех побили нюхачей и загонщиков, что составляли основную массу, не успели их бездыханные тела упасть, как тут же были разорваны сородичами. Я вновь подошел к окну, наблюдая за бойней. Ров, что выдолбили под наставничеством Вязя, наполнялся телами ордынцев, но их число лишь увеличивалось. Вот уже первые из них ударили в щиты Стражам, пытаясь пробить брешь в обороне, и отпрянули прочь получив отпор. На их место пришли боровы. Набирая разгон, пытались опрокинуть щитоносцев, но не преуспели в том. В окнах мелькали тени существ в тщетных попытках заскочить внутрь здания. Стражи и рубаки не зевали, откидывая врага назад. Наконец в бой вступили огневцы. Дождем пролилась черная густая вода, а следом полетели горшки. Тут же ударило жаром. затрещали от огня тела поверженных и еще живых врагом, затянуло дымом и смрадом горевшей плоти. Ответом был многоголосный крик Орды. Но и на нашей стороне были потери. Щитоносцу порвали руку, и теперь его неумело перевязывал Сергей. Копья у десятка обломаны или потеряны в сече, а резкий крикун выдернул из проема двери рубаку и закинул его за ров. Тут же налетели твари, разрывая тело и тут же поедая его. Смотреть на убийство соратника было очень противно, а его крики все еще раздавались эхом по Мёртвому городу. — Ярый! Помяни друга! — отозвался Горий. Тут же в свору тварей прилетел кувшин с синем пламенем, сжигая всех любителей человеческого мяса. Отпрянувшие в разные стороны ордынцы разнесли пламя в голодную всё прибывающую толпу выродков. — Славная тризна для воина! — произнес Альберт, откинув очки, он спустился с орудия и принялся снаряжать скорострел. — Расчеты, слушай мою команду. Следующая загрузка с начинкой. Отстреляйте выродков короткими. Всё пять расчётов ударили поверх голов, прорезая беснующуюся толпу, внося урон. Но там, где погонщикам и нюхачам нужны были две-три стрелки, боровам и крикунам такого угощения было мало. Тем не менее ущерба совместный залп принёс много. Тут же соскочили стрелки для того, чтобы выбрать нужную корзину со снарядами. Тем временем прибыли новые гости. Толстый панцирь, крепкие лапы, скрюченные в колесо, а затылок венчает хобот. К нам пожаловались кислотники. Мерзкие твари, с плохо пробиваемой броней. Но хуже всего была его особенность. Крепкое тело позволяло дойти до осажденных, игнорируя дротики и стрелки, а хобот выплевывал тягучую слюну, что прожигала плоть до костей. Будто из разоренного гнезда полезли всё новые и новые гады. Не всех из них Я видел в бестиарии, а некоторые были, словно собранные из разных частей. — Скорпионы, выбивайте крепких. Цельтесь под хоботок, там уязвимые места, берите упреждение в палец, всё, как на стрельбах. — вновь зазвучал приказ от Альберта. Не успели скорпионы дать залп, калеча и выбивая кислотников, как раздались звуки сечи на втором ярусе. — Обошли все таки. Таран и Куница, септы, срочно на верх, нужна помощь стрелка. Босик, жди здесь. — зло отозвался Олег, поспешив по лестнице. Спустя мгновения раздались окрики и вой ордынцев. Постепенно лязг оружия и возня удалялась, пока не исчезла вовсе. Я замер в ожидании известий, совсем некстати вспомнился сон, где также лилась кровь и умирали вои из моего выводка. Когда Я совсем отчаялся и решил проверить Даром происходящее на верху, шумно спустился Таран, в чужой крови и с горящими глазами. — Господин Горий. Там это... Вас зовёт септ. — тяжело дыша, произнес побратим. Огневиц потемнел лицом, но перечить не стал, а быстро удалился вверх. Я рванул было за ним, но меня перехватил Страж. — Не ходи туда, братко. Там беда у Гория, подранили сынка его крепко. Остальные тоже в крови, но успели мы вовремя. Волокуши копья и отогнали и не дали ущерб причинить. — печально сказал здоровяк. — Жаль, но это война. Тут все со смертью венчаны. — отозвался Альберт, затем тпязнул головой. — Расчеты, накрывай плотно. Снаряды не жалеть, команды не ждать. Стреляйте по готовности. Сквозь шум сечи, треска пламени и перестука барабанов скорострел, раздался громкий выкрик Гория. — Прими, Отец-Огонь, своего сына, уходит он к тебе с полными руками, в которых зажаты враги твои и рода твоего. Прощай, сын. — речь его смолкла. А после раздались крики огневцев. — Ангел огненный приди!!!! Подри врагов твоих! Я поспешил по лестнице и узрел, как молодой огневец при помощи Гория поднимается в оконный проем. От ран его шатало, но его крепко держали за руки. Позже на него начали навешивать горшки с зажигательной смесью. Два отдали к руки, ещё два на предплечья. На грудь надели грубую бечевку с Синим огнем. Последними привязали горшки на ноги. — Да узрит Мать и Отец огонь моей души. — крикнул приговореный, широко раскинул руки в сторону и завалился в огно. Мгновение спустя полыхнуло так, что затрещали остатки деревянных ставней, а стены заблемтели от растаявшего инея. Вой Орды стал нестерпимый, твари отхлынули от дома, а в ответ дунуло горелкой плотью и паленой шкурой. — Принял!!!! Отец принял в свои чертоги! Славься, Ярый. Славься наш ангел!!! — раздавались со всех сторон. А к Горию подходили огневцы и поздравляли его, не скрывая радости. Лишь глава огоньков был печален. Затем он выпрямил спину, расправил плечи и крикнул. — Устройте моему сыну достойную тризну, сожгите из всех!!!! — схватил горшок, раскрутил на руке бечевку и швырнул в кислотника. — Больше огня, богу огня!!! Из осажденных ордой, Пожарские превратились в охотников за тварями. Рубаки высыпали на улицу, отчаянно рубя врага, а их поддерживали сверху метатели. Олег смотрел на это безумство горя и отдал приказ помочь в наступлении. Стражи вышли широким щитом, по бокам Септы и Мрак. Яростный натиск не захлебнулся, а лишь обрёл большую силу, выкашивая тварей. Афоньки помогали с тяжёлыми целями. Когда произошёл перелом никто не понял. Орда дрогнула и прокатилась на Север. Спустя короткое время, в домах напротив добивали королей и свиту, врываясь в охрану, не чувствуя боли и смертельных ран. Наступила тишина, а лице Отца-Грозное-Небо заблестели первые лучи молодого, обновлённого солнца. Длинная ночь подошла к концу. Глава 17. Итоги боя и новый договор Сеча доблестных воев из трех городищ завершилась полным разгромом Орды. Уставшие ратники били в спину отродий ещё с версту, пока не попадали оземь. Казалось ещё пару вёрст и одолеем неприятеля, сотрем с лица земли, но силы людские имеют предел. Пришло время собирать убиенных, чтобы отправить их к богам, да подлатать менее удачливых. Раненых и увечных затащили внутрь дома, где держали оборону., а крепкие руки волокуш помогли дотащить Тарана. В горячке боя вырвался вперёд да напоролся на борова. Рванная рана плеча и повреждена нога. Куница всю дорогу рычал на носильщиков, требуя мягкого хода, дабы не тревожить раны побратима, но то было лишнее. Огоньки жгли раны и смазывали культи синим огнем, афоньки обрабатывали ожоги и повреждения из разных бутылочек. Калеченные же перетягивали друг друга тряпицами, чтобы остановить бег разгоряченной крови и запереть её в теле. Тризну решили устроить общую, не деля на дома, рода и городище. Огнём помогли Пожарские, могильным углом афанасьевы дети, а прощальную речь отпустил Марук и остальные старейшин. Каждого четвёртого из моего вывода готовили для встречи с Отцом, Пожарских на ногах оставалось половина. Неожиданно много было потерь у Афонек. Стрелки со скорпионами и обслуга скорострелов, возничий и прочий люд. Те, что не могут без приспособлений биться в прямом бою. Каждый из них заложил долю в общую победу, хоть и ценой своей жизни. Пока вои латали раны да добивали подранков, старшие устроили вече. — Славная сеча. Я рад, что исполнил заветы предков и бился с вами, как деды бились. — приложив руку к сердцу, произнес Зорий. — Моя печаль из-за смерти сына смазана радостью победы. Отныне, мой огонь всегда вас согреет и оградит. — Хоть Я и нарушил приказы мудрейших, но все же моя совесть чиста перед Вами. Общее дело и пролитая кровь даёт мне право называть вас... Братьями. Пусть Мир мне будет свидетель, Я не откажусь от этих слов. — Много под тенью Отца зла, много горести и печалей, но мы сегодня сделали немыслимое! Обратили орду в бегство. Достойные сыны Первых! — отозвался Олег. — Но вернёмся к нашим делам. Воины устали и слабы. Криволапов многих побили твари, а у каждого есть задача. Можно пойти к посёлку, где вы жгли огни. Оправиться, отдохнуть после сечи, затем в наше городище. Я обещаю кров, еду и лечение. Там ты, Альберт наймешь сани для своих подранков. Ты, Горий, наберешься сил. Не могу Я за добро и плечо ответить молчанием. — Я согласен. — быстро и горячо ответил огонёк. — Разумно. — вторил ему Кривошеин. Затем Горий резко встал и глядя в угол, улыбнулся. — Выходи уже, Я знаю кто нам помог. — неожиданно проговорил огонек. Из тёмного провала в стене, чинно и медленно выплывала Лесма. — Я, Горий, первый факел городища, кланяюсь тебе в ноги жрица Огня за помогу. Пусть ранее Я и казнил тебя, но доброе Пламя-Мать решила тебя пощадить, а кто мы такие, чтобы перечить провидению. Сделанного не воротишь, но Я преклоняюсь в знак благодарности. Пусть пепел Отца покроет твоего дитя, а мать разожжет в нем огонь. — Да будет так. — коротко ответила жрица. Ко мне подошёл Вязь, громко хлопнул по больному плечу, а затем передал меч. — Иди, попрощайся с крестным. Мы уважили твою просьбу и приготовили отдельный погребальный костёр. Горшки с Кровью Матери-Сыра-Земли ждут тебя. Жаль, что ты нас оставишь, но чую много перемен ты с собой принесёшь и нашим соседям. Зря Олег взял твой нож. Я кивнул головой, принимая слова Ледяного. Затем нерешительно двинулся к кострищу. Через десяток шагов меня перехватила под руку Лесма. — Я буду с тобой в этот миг. Вместе мы пройдём весь путь, уготованный богами. По пути ко мне присоединился Сергей с разбитым лицом и Куница. Позже добавился Мрак. Так впятером и дошли до места погребения. Угол был собран из остатков ветоши, оторванных ставней, нехитрого скарба Химеры. Для вечно голодного погребального костра сгодились разбитые остатки щитов и поломанные копья, по кругу уложены свернутые кольцом записки на бересте . Те, что передали жители городища в наш уход. Чаянья и грехи, просьбы о здоровье или прибыли в делах. У брата во Храме Сета Однорукого осталось последнее задание на Матере-Сыре-Земле. Вместе с погребальным огнем подняться к Отцу и перед его ликом попросить за Люд. Запалив чадящий чёрным дымом факел, Я приблизился к погребальному углу. Брат Сет возлежал умиротворенный, с чувством выполненного долга. Глаза прикрыть знаком Храма, поверх две полных монеты. Правая рука сжимала топор, левая же неумело спрятана под одежду. Куртка с бронькой лежала рядом, по правилу городищ, личное оружие оставляется при погребения лишь достойным и уважаемым. Остальное отбиралось для нужд ополчения или воев. Нередко сжигали тела в исподнем из-за редкости добрых и хороших вещей. — Славься брат Сет. Твой последний поход окончен. — поджигая угол, провожал ветерана в последний путь . — Всё о чем ты ратовал свершилось и твой долг перед Матерью и Отцом закрыт. Благодарю тебя за знания и науку, за цель жизни и праведный дела. Славься. Я буду искать тебя на тёмном небе, а увидев самую яркую звезду, поклонюсь ещё раз. Огонь принялся охотно, принимая предложенную пищу, не деля умерщвлённую плоть и древо, кровь земли и топорище. Жрица словно радовалась треску пламени, поглаживая языки, будто ласкала ребёнка. Схватив выпавший из кострищ непослушный уголек, зажал его в кулак. Встречал нас Вязь, скрестив руки на груди и с задумчивый лицом.