Маура обратила внимание на то, что Агилар назвала мертвеца по имени, а не «телом» или «покойным». Таким образом она напомнила суду, что жертва была человеком. У него были имя, лицо и собственная жизнь. Доктор Айлз последовала ее примеру. — Господин Диксон был хорошо развитым мужчиной среднего роста и веса, прибывшим в наше учреждение в одних лишь хлопчатобумажных трусах и носках. Прочую одежду сняли ранее, во время попыток реанимации в отделении неотложной помощи. На его груди по-прежнему были закреплены электроды ЭКГ, в левой руке остался внутривенный катетер… — Она умолкла. Вот теперь Маура действительно испытывала неудобство. Она старалась не смотреть на собравшуюся публику и обвиняемого, но прекрасно знала, что их глаза направлены на нее. — А состояние его тела? Не могли бы вы описать его нам? — потребовала ответа Агилар. — Множественные кровоподтеки на груди, левом боку и верхней части живота. Веки на обоих глазах вспухли, на губах и коже головы были рваные раны. Не хватало двух зубов — передних верхних резцов. — Протестую! — Адвокат защиты поднялся со своего места. — Невозможно узнать, когда он потерял эти зубы. Возможно, их не было уже давно. — Один зуб отобразился на рентгене. В желудке, — возразила Маура. — Свидетель должен воздержаться от комментариев до моего приказа, — суровым голосом произнес судья. Он посмотрел на адвоката защиты. — Протест отклоняется. Продолжайте, госпожа Агилар. Помощница окружного прокурора кивнула, ее губы изогнулись в улыбке, и она снова сосредоточилась на Мауре. — Итак, господин Диксон был серьезно избит, на нем были рваные раны и по крайней мере один из его зубов был выбит совсем недавно. — Да, — ответила Маура. — Это видно на фотографиях из морга. — Если суд не возражает, мы хотели бы сейчас показать эти фотографии, — объявила Агилар. — Я должна предупредить публику, что смотреть на них неприятно. Если кто-либо из присутствующих в зале суда предпочел бы не смотреть на них, я рекомендовала бы им удалиться прямо сейчас. — Умолкнув, она оглядела помещение. Из зала никто не вышел. Когда на экране возник первый слайд с изображением избитого тела Фабиана Диксона, в зале раздались едва слышные вздохи. Маура не стала расписывать кровоподтеки Диксона во всех подробностях, потому что знала: фотографии расскажут о них куда лучше. Изображения нельзя обвинить во лжи или в том, что они заняли чью-либо сторону. Правда, представленная на этом снимке, была очевидна каждому: прежде чем поместить Фабиана Диксона на заднее сиденье патрульной машины, его жестоко избили. Прочие снимки сопровождались пояснениями Мауры, описывающей то, что она обнаружила при вскрытии. Множественные переломы ребер. Проглоченный зуб в желудке. Аспирированная кровь в легких. И причина смерти — разрыв селезенки, повлекший за собой обширное внутрибрюшное кровотечение. — И каков же характер смерти господина Диксона, доктор Айлз? — спросила Агилар. Это был ключевой вопрос, на который Маура страшилась ответить, потому что знала, какими будут последствия. — Убийство, — вымолвила она. Маура не обязана была указывать виновника. Она свела свой ответ к одному-единственному слову, но не удержалась и посмотрела на Уэйна Граффа. Обвиняемый сидел неподвижно, лицо его казалось непроницаемым, словно было выточено из гранита. Более десяти лет этот полицейский верой и правдой служил Бостону. С десяток свидетелей, дававших показания о его репутации, уверяли суд, что полицейский Графф отважно приходил им на помощь. Он герой, утверждали свидетели, и Маура верила им. Однако 31 октября, в тот вечер, когда Фабиан Диксон убил полицейского, Уэйн Графф и его напарник превратились в ангелов мщения. Они произвели арест, и в момент смерти Диксон был у них под стражей. «Задержанный был возбужден и агрессивен, как будто находился под действием фенилциклидина или крэка», — отметили они в официальном отчете. Полицейские описали безумное сопротивление Диксона, его нечеловеческую силу. Чтобы затолкать задержанного в патрульную машину, оба полицейских якобы вступили в настоящий рукопашный бой. «Его пришлось сдерживать силой, однако он словно не чувствовал боли. Во время борьбы он издавал стоны и животные звуки, а также пытался снять одежду, хотя в ту ночь было всего четыре градуса». Напарники чересчур точно описали хорошо известное состояние возбуждения и бреда, погубившее других заключенных-кокаинщиков. Однако спустя несколько месяцев токсикологический анализ показал, что в организме Диксона присутствовал только алкоголь. С этого момента у Мауры не осталось сомнений, что задержанный умер насильственной смертью. И теперь один из убийц сидел за столом защиты и пристально глядел на доктора Айлз. — У меня больше нет вопросов, — объявила Агилар. Она опустилась на свое место с уверенным видом, словно решила, что выступила успешно. Адвокат Моррис Уэйли поднялся для проведения перекрестного допроса, и Маура почувствовала, как напряглись ее мышцы. Подходя к свидетельской трибуне, Уэйли казался вполне радушным, словно просто решил начать дружескую беседу. Если бы они встретились на каком-нибудь приеме, Маура сочла бы этого привлекательного мужчину в костюме от «Братьев Брукс»[1] приятным собеседником. — Полагаю, все мы потрясены вашим профессиональным опытом, доктор Айлз, — сказал он. — А потому я не стану тратить время судебного заседания на обзор ваших научных достижений. Маура ничего не ответила, она просто глядела в улыбающееся лицо адвоката и раздумывала: с какой же стороны последует нападение? — Полагаю, никто из присутствующих в этом зале не усомнился в том, каким упорным трудом вы завоевали свое нынешнее положение, — продолжал Уэйли. — Особенно принимая во внимание, с какими сложностями за последние месяцы вам пришлось столкнуться в личной жизни. — Протестую! — Испустив раздраженный вздох, Агилар поднялась со своего места. — Это не имеет отношения к делу. — Имеет, ваша честь, — возразил Уэйли. — Это касается суждений свидетеля. — Каким образом? — осведомился судья. — Прошлый опыт может отразиться на том, как свидетель истолковывает доказательства. — О каком опыте идет речь? — Если вы позволите мне рассмотреть эту тему, все станет очевидно. Судья пристально поглядел на Уэйли. — В данную минуту я позволю задавать вопросы по этой теме. Но только в данную минуту. Нахмурившись, Агилар снова села на свое место. Уэйли опять сосредоточил внимание на Мауре. — Доктор Айлз, вы случайно не помните дату посмертного обследования покойного? Маура замерла, потрясенная тем, что адвокат так внезапно сменил тему, снова заговорив о вскрытии. От ее внимания не ускользнул тот факт, что он намеренно не назвал убитого по имени. — Вы говорите о господине Диксоне? — спросила она и заметила, как в его глазах мелькнуло раздражение. — Да. — Дата вскрытия — первое ноября прошлого года. — И вы установили причину смерти в тот самый день? — Да. Как я говорила ранее, он умер от обширного внутреннего кровоизлияния, последовавшего за разрывом селезенки. — А характер смерти вы указали в тот же самый день? Маура помедлила. — Нет. Во всяком случае неокончательно… — А почему? Маура сделала глубокий вдох, ощущая, что все взгляды обращены на нее. — Я хотела дождаться результатов токсикологического скрининга и понять, действительно ли господин Диксон находился под влиянием кокаина или иных препаратов. Хотела проявить осторожность. — И должны были ее проявить. Ведь ваше решение способно разрушить карьеру и даже жизни двух преданных своему делу блюстителей порядка. — Я занимаюсь лишь фактами, господин Уэйли, к каким бы заключениям они ни приводили. Ответ адвокату не понравился — Маура поняла это по тому, как дернулась мышца на его подбородке. Остатки его видимого радушия испарились: теперь началась битва. — Итак, вы провели вскрытие первого ноября, — продолжил он. — Да. — А что произошло после этого? — Я не совсем понимаю, о чем вы говорите. — Отправились ли вы куда-то на выходные? И проводили ли другие вскрытия в течение последующей недели? Маура пристально посмотрела на адвоката. Тревога змеей извивалась где-то внутри, в животе. Она не знала, куда клонит Уэйли, но это в любом случае ей не нравилось. — Я поехала на патологоанатомическую конференцию, — ответила Маура. — В Вайоминг, я полагаю. — Да. — И там произошла история, которая травмировала вас. На вас напал мерзавец в полицейском мундире. Агилар вскочила на ноги. — Протестую! Это не имеет отношения к делу! — Протест отклоняется, — ответил судья. Уэйли улыбнулся — теперь путь был свободен, и он мог задавать вопросы, которые пугали Мауру. — Верно ли это, доктор Айлз? На вас напал полицейский? — Да, — прошептала она. — Боюсь, я не расслышал ваш ответ. — Да, — повторила Маура громче.