Пенроуз вышла из толпы, проходя между большими камнями внутреннего круга, и остановилась перед Джудом. Она встала на колени и преподнесла ему свой меч в ножнах. – Мория Пенроуз, отныне я нарекаю тебя слугой Слова и защитником последнего пророка, – произнес Джуд, забирая ее меч, обнажая его и опуская плоской стороной на ее плечо. – Твоя клятва пророку станет твоей жизнью, ведь жить ты будешь только в служении. Ты клянешься принять этот священный долг? – Клянусь. Капитан Везерборн надел серебряный торк на ее шею и снова заговорил: – Встань и займи свое место возле Хранителя Слова. Следующим был Андреас Петроссиан, самый старший из паладинов, которых выбрал Джуд, известный своей честностью и практичным умом. За Петроссианом последовали Ярик и Аннука, брат и сестра, присоединившиеся к Ордену после того, как их племя в степях Иншуу распалось. Поодиночке они были смертоносными воинами, но объединенная сила делала их действительно непобедимыми. Пятым к страже присоединился Башири Осей, великан, который, как Гектор и многие другие, рос в качестве подопечного Ордена, обретя новую цель и дом после страданий детства. А потом пришел черед сделать решающий выбор, призвать последнего члена стражи, который будет стоять рядом с ним, делить его судьбу. Юноша взглянул на толпу и позволил взгляду задержаться на Гекторе, его мысли обратились ко времени, такому далекому прошлому, словно то была другая жизнь. Это был их последний вечер вместе накануне ухода Джуда на Год раздумий. Гектор украл кувшин вина из хранилищ Ордена, и они с Джудом выбрались из форта и ушли на мост Андор, нависающий над рекой. Они разговаривали, смеялись и подначивали друг друга, пока Гектор наконец не повернулся, в его глазах был свет, и он спросил: – Что бы ты сделал, если бы мог сделать все, что хочешь? Если бы не стал Хранителем Слова? Если бы ты просто был где-то никем? Если бы кто-то другой задал Джуду этот вопрос, он бы посчитал его почти предательством Ордена. У него была одна цель в этой жизни, и даже в восемнадцать, будучи готов остаться один вдали от отца и паладинов впервые в своей жизни, он знал, что должен полностью посвятить себя этому. Однако будущее казалось далеким, словно маяк, слабо мерцающий на горизонте. И что-то в том, как Гектор улыбнулся в мягком свете луны, и в том, как они сидели близко к краю моста, заставило Джуда ответить: – Я бы отправился в оазис Аль-Кханса. Я бы выпил гранатового вина и катался бы на слонах, отправил бы голубые цветы лилий плавать по реке. Он не знал, откуда взялась эта идея. Джуд точно никогда не думал о том, чтобы пересечь мир и попасть в Аль-Кхансу. Честно говоря, сама мысль оказаться рядом со слоном пугала его. Но почему-то это казалось единственным возможным ответом, когда он сидел здесь и улыбался Гектору. – Что насчет тебя? Гектор рассмеялся, громко и звучно. – Конечно же, я бы отправился с тобой. Он никогда не забывал то мгновение на мосту, когда Гектор соединил свое будущее с будущим Джуда. Словно все должно было быть так. Аль-Кханса была глупой фантазией, но мысль о Гекторе рядом с ним – нет. Джуд сказал отцу, что не заменит никого из списка Гектором, и это была правда. Потому что шестого имени не было. Существовало лишь пустое место, которое Джуд оставил в надежде, что однажды заполнит его именем человека, которым был рядом с ним с самого начала. Он вдохнул воздух и произнес последнее имя: – Я вызываю Гектора Наварро. Выражение лица Гектора было скрыто от Джуда, когда тот вышел из толпы, подошел и встал на колени, как и другие. Слова посвящения, произнесенные тихо макушке Гектора, были тяжелыми от насущных вопросов. Сердцебиение Джуда ускорилось, когда он дошел до конца. – Клянешься исполнять этот священный долг? Гектор поднял голову, встретившись взглядом с Джудом. Мгновение повисло между ними, бездыханное и бесконечное. А потом Гектор произнес: – Клянусь. Он встал, и отец Джуда закрепил серебряный торк на его шее, пометив его как шестого и последнего члена стражи паладинов. – Встань и займи свое место рядом с Хранителем Слова. Так Гектор и сделал. Поверх плеча Гектора Джуд видел встревоженное выражение лица отца. Но что бы тот ни думал, Джуд знал, что место Гектора здесь, рядом с ним, до конца их жизней. Он не мог выбрать никого другого. Его отец отвел глаза и взглянул на остальных паладинов. – Перед вами стоят семь защитников последнего пророка, новая стража паладинов, призванная занять свое место рядом с Хранителем Слова. Поднимите мечи и поклянитесь в верности. К небу вознеслось море клинков. Джуд огляделся, Пенроуз стояла слева, а Гектор справа. А впереди пророк, Город веры и их судьба. 10 Эфира КРИПТА НЕ ДОЛЖНА БЫЛА ПУСТОВАТЬ. Эфира стояла в сгнившем проходе. Сколько бы раз она ни осматривала холодный каменный пол и проеденные молью простыни, Беру не появлялась. Утро было в самом разгаре. В это время Эфира возвращалась с тренировки или поисков новой жертвы. Обычно они вместе завтракали, подбрасывая друг другу куски лепешки, которые нужно было поймать ртом, споря, кто лучший карманник (Беру). Иногда Беру уходила пораньше на рынок, чтобы продать сделанные ею украшения, но все ее бусинки, ракушки и другие побрякушки лежали на столе. Сестры не было видно. Если бы Эфира точно не знала, что Антон засел в какой-то сомнительной таверне в районе гавани, она бы решила, что он привел караульных прямо к ним. Желудок свело от этой мысли – мечники врываются в крипту посреди ночи и утаскивают Беру прочь. Но никаких следов борьбы не было, и все наверху, в мавзолее, оставалось на своих местах. А потом возник другой страх – тот, что Эфира отчаянно пыталась подавить каждый раз. Страх, что никто не пришел за Беру. Что она ушла, потому что так решила. – Святость Эндарры, ты меня испугала! Эфира развернулась на звук голоса сестры с колотящимся сердцем. Беру стояла на полпути вниз на тайной лестнице. – Что ты тут делаешь, Эфира? – требовательно спросила она, спускаясь вниз и проходя мимо сестры внутрь. – Что я делаю? – резко отозвалась Эфира. – Что ты делаешь? Я вернулась, а тебя нет! Беру отстегнула свой маленький кошелек и сняла пальто. – Мне больше не позволяется выходить на улицу? – Мы всегда говорим друг другу, когда выходим, – сказала Эфира, обходя стол, чтобы остановиться лицом к лицу с сестрой. – Таково правило. Беру посмотрела на нее ледяным взглядом, и Эфира поняла, что совершила ошибку. – О, неужели? – спросила Беру. – Этому правилу ты следовала, когда проводила целые дни на улице и ускользала каждую ночь? Честно говоря, я не думала, что ты заметишь мой уход, учитывая, как мало я видела тебя здесь в последнее время. – Я… это другое, – слабо возразила Эфира. – Я просто… – Оставь тому, кто не слушал твои слова последние шестнадцать лет, – сказала Беру. – Я знаю, что ты делаешь. Ты следишь за провидцем, которого похитила. – Похитила? – запротестовала Эфира. – Ты имеешь в виду – спасла? Беру не улыбалась. – Ты все еще следишь за ним? – Возможно, я встречала его раз или два, – признала Эфира. В ту ночь, когда Антон ушел, она последовала за ним в портовый район, где юноша вошел в обветшалую таверну, пропахшую рыбой, дымом и потом. Это было четыре дня назад, и она все еще не дождалась, чтобы он вышел оттуда. – Я просто хочу убедиться, что он никому о нас не рассказал. Беру поджала губы. – Я ему не наврежу, – сказала Эфира. – Но мы не можем просто отпустить его и надеяться, что он станет молчать. Нам нужно быть готовыми, если кто-то узнает. Мы уже и так привлекли к себе много внимания. Меня волнуют не только караульные. Свидетели по всему городу. Я слышала, как они говорили, что Бледная Рука – мерзость. Я даже не хочу думать, что они сделают, если узнают о тебе. – Я понимаю. Но не думаю, что он кому-либо расскажет о нас. Вот о чем я вообще-то хотела поговорить с тобой. – Она вздохнула и бросила пальто на стол. Оно упало, и из кармана выскользнул конверт. Кремового цвета бумага опустилась на пол. Эфира наклонилась поднять его. – Стой, Эфира…