Но она просто сказала: – Извини, я не специально. Тут музыка громкая. И таким взглядом меня одарила. Не передать просто… А я всё гадал, какого же цвета у неё глаза. Думал, карие. Но нет, конечно, нет. Я дурак! Они же у неё один в один как вишни. Не по цвету, по виду! А по цвету – тёмно-синие. Помню, что я кивнул. И она тоже. А Гера вдруг схватил её за руку и сказал: – Подожди, Звездочёт. Мы сейчас. Разберёмся только! – И утащил куда-то. Она и слова сказать не успела! || ▶ По большому счёту, там и соображать было нечего. Надо было просто сразу догадаться! Всё же просто: Алинка-Малинка. Но вообще вот это «Алинка» – не знаю… Как-то слишком просто для неё. С такими глазами и косой там должна быть как минимум Василиса. Ну в крайнем случае Алёнушка. Может, она просто не знает… сейчас же имя сменить вообще не проблема. А может, и знает, просто не хочет – привыкла уже. Тогда ладно, пусть. В конце концов, Алина – это же не Глафира какая-нибудь. По большому счёту нормальное имя. Малинка – так вообще хорошо. Гера, молоде́ц, придумал. Нет, вообще всё так, как должно быть. Чему удивляться? Самая красивая девочка. Самый популярный мальчик. Прямо как в старом добром кино. А я, стало быть, тот замученный ботаник, который вечно на вторых ролях и всегда, вот просто всегда всё портит. Конечно, мне надо было уйти. Просто исчезнуть раз и навсегда, чтобы не позориться. Да я как раз и хотел! Но не мог даже сдвинуться с места. Сидел как истукан, будто меня пришили к этой диванной обивке. И всё гадал, в кого я такой невезучий. Потом ко мне с какой-то радости подсела Лерка Савицкая. Я ещё подумал так, с иронией: «Только тебя мне здесь и не хватало!» Нет, я против Лерки ничего не имею. Она нормальная, симпатичная даже, если не вслушиваться. Но Савицкая, видимо назло природе, ох как любит поговорить. Заявила мне: – Ой, Гриша! Привет! Не знала, что и ты здесь. А я подумал: «С чего бы тебе знать, если вы с Малинкой – лучшие подруги. Вы о существовании таких, как я, в принципе не догадываетесь». Но вообще меня немного удивило то, что она меня по имени назвала. Приятно, конечно, но разве мы знакомы? В общем, я вытаращился на неё как сумасшедший. Вроде бы даже попытался что-то сказать. Какую-то очередную пугающую нелепость. Но Лерку это не отпугнуло. Наоборот, она была прямо-таки расположена к беседе. Предложила: – Хочешь пива? Или джин-тоник? Не стесняйся, я принесу! Я открыл рот, чтобы сказать: «У меня тренировка», – и объяснить про сканворд, но вместо этого зачем-то выдал: – Лучше пиво! Но отказываться в любом случае было поздно – Лерка оказалась тем ещё метеором. Я даже моргнуть не успел, как она уже примчалась обратно с двумя бутылками. И спрашивает: – Тебе тёмное или светлое? Я сказал «любое», взял у неё бутылку и отхлебнул из горлышка. Пиво было тёплым и горьким. Но я опять приложился и выпил всё в три глотка, кажется. Лерка прямо– таки восхитилась моими способностями. Сказала: – Ой, Гриша. А я думала, ты вообще не пьёшь. А я ей дерзко: – Пью. Я вообще форменный алкаш. Не веришь? – И вдруг икнул. Громко так, по-свински. А Лерка вытаращилась на меня как на привидение. Пролепетала испуганно: – Верю. Хочешь ещё? Я сказал: – Валяй! И сам себе удивился – что это вообще за слово? Не знаю. Но пока Лерка бегала за добавкой, я сидел и болтал ногами, как какой-то дошкольник. Мне вдруг стало странно весело! Гера с Малинкой исчезли. Наверное, ссорились где-нибудь на кухне, как настоящая пара! Да я их, если честно, уже и не ждал. Сидел и сидел, особо ни во что не вникая. Потом вернулась Лерка. Объявила, что светлого пива больше нет, поэтому придётся пить тёмное. Я ответил, что мне всё равно, и сразу отпил половину. А то, что осталось, задвинул за диван. Там что светлое, что тёмное – одинаковая гадость. А Лерка, главное, села и молчит. С задумчивым таким видом своё пиво потягивает, как будто оно ей и правда нравится. А меня такое всегда нервирует. Когда кто-то долго молчит в моём присутствии. Так что я сразу начал ёрзать и лихорадочно соображать, что бы такое сказать, чтобы от Савицкой избавиться. Ну и намекнул в итоге: с чего вдруг она – и не танцует? А Лерка вся встрепенулась и жеманным таким голоском: – Гриша, что я слышу? Ты приглашаешь меня танцевать? Ха-ха, хорошая шутка. Но, если честно, я даже немного испугался. Мало ли, вдруг это и не шутка вовсе. Пришлось наврать, что у меня нога болит. Она тут же: – Ой, а что случилось? А сама такое лицо сделала – ну вроде участливое. В общем, считай, что вынудила меня на очередное лживое повествование. Хотя по большому счёту я даже не врал! Сказал, что «на трудах» поранился. По сути, ведь так оно и было! И ещё специально уточнил, не слышала ли она про Исаака, чтобы уж совсем не завираться. А Лерка как завопит: – Спрашиваешь! У нас вся школа на ушах стояла. До сих пор только об этом и говорят. Я прямо возгордился. И такой: – Да-а? А что говорят-то? Серьёзно, я в тот момент, кажется, понял, как рождаются легенды. Вот так однажды засыпаешь чучелом, а просыпаешься Григорием Столяровым – человеком, о котором «вся школа говорила». А Лерка смущённо потупилась, как будто моя слава ей на плечи давит. Прошептала: – Ну что Исаак наш совсем двинулся. Вплоть до того, что ученика какого-то чуть ли не порезал. Ученика какого-то… Не могу сказать, что такой оборот меня сильно порадовал, но, с другой стороны, это лучше, чем ничего. А она ещё с явным таким сомнением: – Но там вроде без крови обошлось. ВЖИК – очередной укол разочарования. Но ничего, я стерпел – изобразил высшую степень трагизма и говорю: – С кровью! Мне медсестра даже повязку накладывала. У Лерки прямо голоc дрогнул, когда она спросила: – Так это, получается, ты, что ли? Тот самый ученик? А я с таким задумчивым видом на свою ногу посмотрел. Пошевелил ею и так торжественно: – Я! Ну а почему нет? Подумаешь, руку на ногу заменил. Главное ведь – суть! А вот дальше уже такое началось! Лерка как с цепи сорвалась. Давай мне какие-то дикие истории рассказывать. За жизнь, называется. Я, конечно, всё это терпел, кивал. В какой-то момент даже присвистнул – это когда она про нашу Орехову рассказала. Они, получается, с младших классов дружат. Так вот, оказывается, у Милены с осени парень есть – они вместе с Герой катаются. А вот у самой Лерки, как она выразилась, ещё поле непаханое. Боюсь даже представить, что Савицкая имела в виду. А вообще, скажу так. Одно моё робкое слово – и я под надёжной защитой. Там по всему было видно, что Лерка решила взять надо мной шефство! Смеюсь, конечно! Наивная. Мы – интроверты – самые неуправляемые люди в мире. Потому что для того, чтобы управлять человеком, надо по крайней мере знать его слабые стороны. Ну, чтобы иметь рычаги управления. А как можно узнать слабые стороны интроверта, если они глубоко внутри запрятаны? А никак! Так что я просто делал вид, что слушал, из вежливости. || ▶ Но вообще, если разобраться, Лерка с самого начала вела себя как-то уж слишком подозрительно. Я в какой– то момент даже подумал, не связаны ли эти события между собой – ну, Малинка и то, как у Савицкой неожиданно взыграл материнский инстинкт по моему поводу. Вдруг она знала о моих чувствах и просто жалела меня. Ну, что я такой неудачник. Она потом ещё так сказала: – Слушай, Гришка, а ты, оказывается, мировой парень у нас. А с виду – тихоня тихоней. А я тоже – прямо Ди Каприо на вручении «Оскара». Иронично глаза закатил. Мол, да-да, я такой! Но на самом деле это прямо здорово, что она так сказала. Я как-то сразу расслабился. И даже ногами дёргать перестал. Да я вообще перестал дёргаться – весь целиком. Хотя до этого вёл себя как последний неврастеник. || ▶ Тут тоже своя история. Моя мама долгое время считала, что так оно и есть. Что я – неврастеник. Но врач, к которому меня по большому блату возили в Москву на обследование, сказал, что никакой неврастении нет, а есть просто мелкое моторное расстройство из-за повышенной возбу-димости. Пообещал, что с возрастом всё пройдёт. Но вот почему-то до сих пор – никак. Не знаю, может, он и правда был шарлатан – тот доктор. Мама же ему сразу не поверила. Расстроилась жутко.