— Не плачь, любимая. Услышав ласковый голос Рэна, она заплакала еще горше. Достала платок. — Прости. Сейчас не время проявлять слабость. — Она вытерла глаза. — Рэн, что с тобой случилось? Давно ты здесь? — Сегодня утром на меня напали. Сначала я подумал, что это просто разбойники, но теперь понимаю, что их нанял Теддингтон. Меня избили до бесчувствия и привезли сюда. — Рэн приподнялся, но тут же поморщился и снова упал на пол. — Не думаю, что у меня сломаны кости, ну, может быть, одно или два ребра, но боль адская. — Тогда лежи тихо. — Арабелла, мне так жаль, что из-за меня ты попала в такое положение. — Нет-нет, ты не виноват. Во всем виновата я. Правда, сейчас это не важно. — Она потянулась к флакону, оставленному Теддингтоном. — Вот. Ему хватило любезности оставить тебе болеутоляющее. — Нет! — Когда она поднесла флакон к его губам, он резко отвернулся. — Это лауданум. Я… не могу… принимать… лауданум… — Что ты имеешь в виду? — Она отстранилась и посмотрела на него исподлобья. — Раньше Теддингтон влил немного мне в горло. Если я приму еще, боюсь, не смогу остановиться. Много лет назад я пристрастился к этому зелью. Арабелла, оно затуманивает голову. Ради того, чтобы раздобыть очередную порцию, человек готов на все. Он закрыл глаза. На миг ей показалось, что он снова потерял сознание. Потом он снова заговорил еле слышным голосом: — Я провел полгода на транспортном судне. Заключенным лауданум не дают. Мне в нем отказывали, сколько я ни просил, сколько ни умолял. Выбор был прост: выжить или погибнуть. К счастью, со мной был Джозеф; он заботился обо мне. Благодаря его заботам я справился, одному небу известно как. Когда мы наконец прибыли в Сиднейскую бухту, меня определили к Джозефу — как свободный человек, он взял на себя ответственность за меня. За несколько лет с его помощью я добился успеха. Тяга к опиуму и крепким напиткам ослабла, но так и не исчезла до конца. Искушение так велико, что я не могу ослаблять бдительность. — Он медленно выдохнул. — Теперь тебе известно о моей слабости. Презирай меня, если хочешь. — Я не презираю тебя, — тихо сказала Арабелла. — Я восхищаюсь твоей стойкостью. Она отнесла бутылки с вином и стакан, оставленный Теддингтоном, в угол, где вылила содержимое в ночной горшок. — Ты сама не хочешь вина? — спросил он. Вернувшись, она снова опустилась рядом с ним на колени. — Раз тебе нельзя спиртное, то и я не буду. Если захочется пить, у нас есть вода. — Она сняла плащ и набросила на него. — Попробуй поспать. — А ты? — Я покараулю. Я велела Рут отнести твое кольцо и записку Теддингтона Джозефу Миллеру. Я надеялась, что ему удастся проследить за нами. Рэн кивнул: — Если кто-то и способен нас найти, то это Джозеф. Голос его звучал устало. Когда он закрыл глаза, Арабелла встала и подошла к окну. Луны не было видно, на небе мерцали звезды. Она вспомнила, как они с Рэном в Бомонте говорили о звездах на ночном небе. Она рассказывала, как в детстве загадывала желание, если видела падающую звезду. Глаза ее обшаривали бархатную черноту, но она не видела ни одной вспышки света. Сегодня загадывать желание было не на чем. Она посмотрела на пустынную улицу. Надежды на спасение таяли. Она была так уверена, что Джозеф и Рут найдут их! Может быть, они пытались… Может быть, повернули назад или потеряли карету из виду… Как бы там ни было, на улице никого не оказалось. Арабелла продолжала свое одинокое бдение около часа. Потом в комнате стало так промозгло, что она задрожала. Рэн пошевелился. — Тебе холодно. — Я думала, ты спишь. — Я немного поспал. Иди сюда, ложись со мной. Позволь мне тебя согреть. Она снова посмотрела в окно. Если не считать бродячей собаки, бежавшей в тени домов, улица была пуста. Конечно, если бы кто-то спешил им на помощь, они бы уже были здесь. Она вернулась к Рэндольфу и легла на полу рядом с ним, накрыв их обоих плащом. — Я надеялся, что в следующий раз мы ляжем вместе в более мягкую постель, — негромко проговорил он. Она понимала, что он пытается поднять ей настроение. К ее горлу подступил ком. — Можно положить голову тебе на плечо? Тебе не будет больно? — спросила она. — Понятия не имею. Тебе придется попробовать. Она прижалась щекой к мягкой шерсти его сюртука. — Больно? — Вовсе нет. Она прижалась к нему всем телом, и идущий от него жар постепенно прогнал холод, пробиравший ее до костей. — Белла! — Да? — Мне так жаль. Не думал, что все так закончится. Ведь я хотел только помочь тебе. А вместо того бесконечно ухудшил положение. — Не теряй надежды. Может быть, нас еще найдут. Рэн жалел, что не может разделять ее уверенность. Джозеф наверняка начал его искать, как только понял, что он пропал. Может пройти несколько дней, прежде чем он поймет, что случилось, но тогда будет уже поздно. По крайней мере, для него. Оставалось надеяться только на то, что Арабеллу спасут от ненавистного брака. Он сжал ей руку и с горечью проговорил: — Мне вообще не следовало вмешиваться. Нужно было сразу отослать тебя к Роффи. — Но я хотела узнать, что случилось с мужем! — Ты узнала… и знание не принесло тебе ничего, кроме боли. — Да, я получила горький урок, но благодаря этому лучше поняла Джорджа. — Ты поняла, что он тебя использовал! — Да, возможно, но за последние несколько дней я выяснила кое-что еще. Оказывается, он все же любил меня… по-своему. Она теснее прижалась к нему, задев сломанное ребро, и Рэн стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть. Он вынесет любую боль, лишь бы она и дальше прижималась к его израненному, избитому телу. Боль — ничтожная плата за то, что она лежит с ним рядом. Куда больше его ранили ее слова о покойном муже… Она заговорила, и ее дыхание ласкало ему щеку. — От Чарльза Теддингтона я узнала, что Джордж был слабовольным и безрассудным… Он промотал наследство, полученное от деда, и жил на небольшое пособие, которое выплачивал ему сэр Адам. В прошлом году отец предупредил, что больше не намерен оплачивать его излишества. Тогда он и женился на мне. У него не оставалось другого выхода. Рэн вздохнул, собираясь заговорить, но Арабелла быстро приложила пальцы к его губам. — Знаю… Знаю, ты скажешь, что порядочный человек не поступил бы так, но я считаю, что тогда Джордж уже стал рабом лауданума и… и других желаний. — Она вздохнула. — Он так страдал перед смертью! — Значит, Роффи не сказали тебе о его пристрастии к лаудануму? — Сэр Адам ничего не знал. Джордж доверился матери, но она никому ничего не говорила… пока я не спросила ее напрямую. — Помолчав, она шепотом продолжала: — Но дело было не только в лаудануме. Несколько дней назад к сэру Адаму приходил врач, который лечит всех Роффи… По его словам, он лечил Джорджа незадолго до его смерти. Тогда я нашла соответствующие записи в бухгалтерских книгах. Увидела счета от аптекаря за каломель и еще какое-то средство под названием liquor swietenii. Я пошла к доктору Локку и… спросила, что это такое. Она снова замолчала. Рэн не торопил ее. Он просто держал ее за руку, стараясь успокоить. Наконец Арабелла заговорила снова: — Доктор Локк лечил Джорджа от сифилиса. Вот почему Джордж не довел до конца наш брак. Вот почему отказывался делить со мной супружескую постель. Он не хотел заражать меня… — Голос у нее сорвался. — Так что… он все-таки любил меня… по-своему. С трудом Рэну удалось обнять Арабеллу закованными в наручники руками. Он прижимал ее к себе, пока она плакала. Когда она наконец заснула, он долго лежал и смотрел в потолок. Телесная боль не шла ни в какое сравнение с сердечной болью. Она видела в Джордже Роффи мученика, а с этим ему никогда не сравниться. Глава 17 Рэн проснулся, когда в комнату проникли первые рассветные лучи. Из-за того что он всю ночь спал на полу, тело закаменело, но, пошевелившись, он испытал облегчение: боль значительно уменьшилась. Арабелла уже проснулась и стояла у окна. Как будто почувствовав на себе его взгляд, она обернулась. — Доброе утро! — Она принесла ему стакан воды. — По-моему, тебе уже легче двигаться, — заметила она, помогая ему сесть. Он взял стакан обеими руками, и она увидела красные отметины в тех местах, где стальные наручники натерли ему запястья. — Я не позволю им отправить тебя в Америку! — пылко вскричала она. — Когда Теддингтон вернется, я буду настаивать, чтобы он освободил тебя до свадьбы. Рэн покачал головой. — На это он ни за что не согласится. Белла, спасайся сама. Подыграй ему — по крайней мере, пока не попадешь в церковь. Там можно отдаться на милость священника. — Заметив, что она упрямо вскинула подбородок, он тихо добавил: — Другого выхода нет.