— Ну вот, — сказал он, садясь рядом. — Скоро вы будете в безопасности на Парк-стрит. В безопасности… Арабелла невольно вскинула руку к плечу. Плащ скрывал разорванное платье, но Эстер Хатклифф будет ее ждать. Ей захочется узнать, что было на сегодняшнем вечере. И слугам тоже. — Туда нельзя, — выпалила она. — Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь в доме застал меня в таком виде — прическа в беспорядке, порванное платье… — Она сложила руки на коленях. — Подозреваю… нет, я уверена, что слуги обо всем докладывают Роффи. — Услышав, как он что-то сердито буркнул, она добавила: — Они очень волнуются за меня. — Что не дает им права за вами шпионить. — Вы, наверное, правы, однако я живу в их доме… Собираясь в Лондон, я не возражала против того, чтобы они все для меня устроили… — Арабелла сжала руки. — И моя компаньонка, миссис Хатклифф, сказала, что не ляжет спать, пока не дождется меня. Она родственница сэра Адама и, конечно, доложит ему о сегодняшнем… происшествии. Как только сэр Адам обо всем узнает, он прикажет мне вернуться в Линкольншир! — Вы совершеннолетняя, к тому же вдова. Ваш свекор не имеет права требовать от вас послушания. Арабелла вздохнула. — Вы не понимаете. Роффи вырастили меня как родную дочь, приняли меня в семью. Они всегда были добры ко мне, и я очень их люблю. Я не могу отвернуться от них. — Она покачала головой. — Если Эстер увидит меня в таком виде, сплетен не избежать! — Долго ли она намерена вас ждать? — Всю ночь! — Арабелла прикусила губу. — По ее словам, если она не сопровождает меня на какой-нибудь вечер, меньшее, что она может сделать, — ждать моего возвращения! Раньше Арабелла испытывала некоторое утешение, зная, что в доме ее кто-то ждет. Так было до последнего времени. Подумав, Рэн решительно объявил: — В таком случае необходимо привести вас в приличный вид до того, как вы ее увидите. Сейчас мы поедем ко мне. В «Мивартс-отеле» несколько входов. Обещаю, нас никто не увидит. У Джозефа есть нитки и иголка, а шьет он не хуже любой портнихи. Позже мы благополучно доставим вас домой, и в приличном виде, не сомневайтесь. — Он выглянул в окошко. — Мы поворачиваем на Парк-стрит. Я скажу кучеру, что вам нужно подышать воздухом. Дальше пойдем пешком. Вскоре экипаж остановился, и Арабелла спустилась на мостовую. Рэндольф приказал кучеру ехать на конюшню. После того как экипаж с грохотом отъехал, он взял ее под руку. — Пойдемте. Отсюда до Брук-стрит совсем недалеко. Холод взбодрил ее и заставил ускорить шаг. Арабелла старалась поспевать за своим спутником. Мысли у нее в голове путались. Она еще дрожала, в глубине души ей хотелось кричать и плакать. Но она крепко сжала руку Рэну, как утопающий, который хватается за проплывающее мимо дерево. Он о ней позаботится! Она ему доверяла. Рэндольф вел свою спутницу по темным улицам. Они вошли в «Мивартс-отель» через боковую дверь. По пути в его апартаменты им никто не встретился в полутемных коридорах. Когда они вошли в гостиную, Джозеф разводил огонь в камине. Увидев Арабеллу, он не смог подавить удивленного возгласа. — Миссис Роффи! Рэн сжато объяснил: — Она чудом вырвалась от негодяя Теддингтона. У нее порвано платье. Его нужно зашить. — Конечно. Я сейчас же им займусь. Рэн улыбнулся с облегчением. — Молодчина, Джозеф. Так и знал, что мы можем на вас положиться! — Пойдемте со мной, мадам. Я отведу вас в гардеробную его светлости, и мы подыщем вам что-нибудь из одежды, пока я буду чинить ваше платье. Глава 10 Когда Арабелла вернулась в гостиную, Рэн уже придвинул к камину два кресла. Он успел снять пальто. Шелковый жилет обнимал его стройную фигуру, в полумраке белели пышные рукава рубашки. Арабелла не знала, стоит ли пугаться столь непринужденного вида, особенно после того, что произошло у Суэйнов. Однако, увидев, что он стоит в чулках, она почему-то успокоилась. Вряд ли стоит бояться джентльмена, снявшего туфли. Он что-то помешивал в котелке над огнем. Воздух наполнился приятными ароматами. — Вино со специями. — Он указал ей черенком ложки на кресло. — Проходите, садитесь. — Благодарю вас. Джордж унес мое платье зашивать к себе в комнату. — Подойдя ближе, она заметила удивленное выражение его лица. — Да. На мне ваш халат. — Она плотнее запахнула широкое складчатое одеяние. — Прошу вас, не смейтесь надо мной. — Мне совсем не хочется смеяться, — ответил он, и глаза у него сверкнули. — Но не думаю, что стоит признаваться в том, что мне хочется сделать! Арабелла вспыхнула, но притворилась, будто не слышала его последних слов. Подняла руку к голове. Ее прическа снова была почти в порядке. — Кроме того, он нашел для меня щетку и расческу, чтобы я причесалась. — Джозеф очень изобретательный малый! — Рэн широко улыбнулся. — Он, наверное, знает вас очень давно? — С самого моего детства. — Рэн налил в чашку подогретого вина и протянул ей. — Джозефу известно обо мне все. Если бы не он, я бы не пережил ссылку. Она пила вино и наблюдала за его лицом, когда он наполнял свой бокал. На его светлых волосах плясали отблески пламени… Но при свете заметнее стали морщины вокруг глаз и глубокие складки в углах рта. Они противоречили мальчишеской улыбке, которая так часто появлялась у него на губах. — Должно быть, вам было ужасно… Он развернулся к ней. — Арабелла, не надо думать, что меня осудили ни за что. Я стал сообщником фальшивомонетчика, а подобные преступления приравниваются к государственной измене. Людей отправляют на виселицу только за то, что у них находят всего одну фальшивую монету или банкнот. В то же время у меня в ливерпульском доме хранились мешки, набитые фальшивыми банкнотами. Я переехал в Фолбридж, к сестре Деборе, но негодяй, которого я называл другом, выследил меня. И лишь по счастливому стечению обстоятельств мои действия не погубили сестру. Он замолчал, и она заметила, как потемнело его лицо, на глаза словно набежала тень. — Но вы ее не погубили, — тихо возразила она. — Я читала, что теперь она виконтесса Гилмортон. — Да, и, хвала небесам, она очень счастлива. Но я причинил ей столько горя, что не знаю, сумеет ли она когда-нибудь меня простить. Она говорит, что я был настолько одурманен лауданумом и вином, что ничего не мог с собой поделать… но меня это не оправдывает! Арабелла грела руки о чашку, но даже теплое вино не унимало дрожь. — Не могу представить, что вы пережили, когда вас выслали из Англии, от всего, что вы любили. И дорога… Много месяцев в море. — Мне было так плохо, что я почти ничего не запомнил. Джозеф всю дорогу ухаживал за мной. А потом, когда мы прибыли в Сиднейскую бухту, я довольно быстро приспособился к новым условиям. Арабелла села удобнее. Его рассказ отвлекал ее от собственных бед. — Помню, кое-что вы мне рассказывали, когда мы были в Бомонте. Какие там сильные ливни, а камни дымятся на солнце. — Да, там теплее, чем в Англии, но совсем не сухо. Кроме того, почти все время дуют ветры с моря, они приносят прохладу. Мне повезло, потому что я умел читать, писать и вести счета. Меня не отправили на тяжелые работы, как большинство моих несчастных спутников. Они страдали куда больше, чем я, от жары. — Нагнувшись, он взял у нее чашку и долил ей вина. Тут она кое-что вспомнила. — Чарльз Теддингтон кое-что сказал сегодня… Что вы боитесь вина. Это правда? — Я имел обыкновение чрезмерно пить и знаю, сколько бед способно причинить вино. Теперь я ничего не пью — лишь иногда позволяю себе маленькую кружку пива. — Проследив за ее взглядом, он добавил: — И время от времени подогретого вина со специями. Обещаю, от него я не опьянею. Неожиданно для себя она улыбнулась в ответ. Тепло от напитка и от камина прогнало дрожь и страх. Она чувствовала себя защищенной, ей стало уютно. Она понимала, что это ненадолго, поэтому надо наслаждаться моментом. И все же мысли упорно возвращались к тому, что она сегодня узнала. Она молча смотрела в огонь, забывшись в собственных мрачных мыслях. Наконец Рэн тихо сказал: — Арабелла, у вас озабоченный вид. В чем дело? Вы не поделитесь со мной? — Я должна извиниться перед вами. Вы были правы. Джордж действительно принимал лауданум, только я не готова была это признать. Но сегодня… тот человек… — она не могла заставить себя произнести его имя, — рассказал мне примерно то же, что вы говорили в Бомонте. А еще… он сказал, что Джордж меня не любил. — Белла, если ваш муж оказался пленником лауданума, ему не помогла бы и самая глубокая привязанность. Не сомневаюсь, он очень вас любил. — Нет, не любил. Он не мог меня любить. — К горлу подступил ком; ей стало трудно говорить. — Он… тот человек… сказал, что Джордж… женился на мне только из-за денег. — Теддингтон все выдумал. Он старался обратить положение в свою пользу. Арабелла покачала головой. — По-моему, он сказал правду, — с грустью произнесла она. — Видите ли, я вспоминаю много случаев… того, что Джордж говорил и делал… И того, что он не делал. И после слов… того человека… все сложилось в целую картину. Вряд ли он когда-нибудь по-настоящему любил меня… Так, как мужу следует любить жену. Голос у нее дрогнул, и, хотя она быстро заморгала, по лицу ее скатилась слеза. — Ах, Белла, не плачьте! — Рэн опустился перед ней на колени. Он взял чашку из ее дрожащих пальцев и накрыл ее руки своими. Она всхлипнула, подавляя рыдания. — Ни о ком, кроме Джорджа, я не мечтала! Я всегда хотела выйти только за него. Но после сегодняшних слов Теддингтона я поняла, что это правда. Мы с Джорджем говорили о свадьбе, но он все время ее откладывал, несмотря на ласковые слова. Всегда находилась причина, почему мы не можем пожениться. А последние несколько лет он проводил в Ривсби все меньше и меньше времени. Т-теддингтон сказал, что… Джордж ни за что не женился бы на мне, если бы ему не были нужны мои деньги, и я думаю, что он прав. — Если так, — пылко произнес Рэндольф, — значит, Роффи — слепой дурак! Он вас не заслуживал! — Прошу, не говорите так. — Арабелла высвободила руки и встала. — Он заслуживал кого-то гораздо лучше. Теперь я понимаю. Я была неуклюжей, неопытной. До прошлого года я не покидала Линкольншир, а он много ездил, совершил кругосветное путешествие, жил в других странах. Теперь я понимаю, что не была ему нужна, что он не желал меня. Д-должно быть, я казалась ему наивной и глупой по сравнению с красавицами, с которыми он знакомился в Лондоне. Рэн положил руки ей на плечи. — Белла, вы совсем не глупы. Стоит вам захотеть, и весь Лондон окажется у ваших ног!