Он нажал отбой, не дожидаясь ответа полковника. Где-то вдалеке слышался постепенно приближающийся гул сирены. Вскоре к нему присоединился еще один. В родном Среднегорске опергруппа так быстро не приезжала. В областном центре вообще быстрее чем за полчаса на вызов не приезжал никто. В какой-то степени быстрое прибытие считалось даже чем-то неприличным. И полиция, и врачи словно давали время сделавшим звонок гражданам одуматься и самостоятельно решить все свои проблемы, чем те порой и занимались в меру своих сил и разумения. Порой после этого действительно у врачей работы становилось меньше, зато прибавлялось у похоронных агентов, однако те, по странному стечению обстоятельств, в отличие от врачей и полицейских, на переработку никогда не жаловались и были всегда рады новым клиентам. Первой к покосившейся ограде подъехала «скорая». Вышедшие из микроавтобуса два немолодых медика с опаской остановились у калитки, не торопясь проходить во двор. Илья вышел из беседки, сделал несколько шагов им навстречу, врачи испуганно попятились. Лунин недоуменно посмотрел на них и запоздало представил, как он выглядит со стороны. Здоровенный детина в мятой грязной одежде с разбитыми в кровь руками. — Я следователь, — он старался говорить спокойно, однако голос почему-то предательски гульнул вверх и выдал визгливую трель, — сейчас, минуточку. Дрожащие руки никак не могли справиться с заевшей застежкой молнии внутреннего кармана куртки, в котором лежало удостоверение. — Не двигаться, руки в гору, — грубый оклик подстегнул Лунина, и он, сильнее дернув застежку, оторвал собачку. Рядом с врачами появились двое патрульных. Их машины не было видно, очевидно, они остановили ее немного не доезжая до калитки. — Я следователь следственного комитета майор Лунин! — чувствуя всю абсурдность происходящего, выкрикнул Илья и потянулся второй рукой к отвороту куртки, чтобы открыть наконец непослушный карман. Стоявший ближе к нему совсем молодой патрульный вскинул автомат и щелкнул затвором. — Не двигаться, я сказал! — испуганно заорал сержант. Его испуг мгновенно передался и без того готовым бежать медикам, которые поспешили вернуться к своему микроавтобусу, и напарнику, судорожно дергающему неподдающуюся застежку на кобуре. — Я не двигаюсь, — пробормотал Лунин и на всякий случай медленно поднял вверх руки. В таком положении его и застал ворвавшийся во двор Шубин. — Вы что, мать вашу, вообще охренели? — возмущенно заорал он все еще сжимающему направленный на Лунина автомат сержанту. — Убери, убери оружие, я сказал. Я тебя сам пристрелю, балбес. Илья не знал, сыграла ли свою роль форма подполковника следственного комитета, благодаря которой вопли Шубина выглядели весьма убедительно, или же просто Константина Сергеевича в городе знали в лицо, но сержант наконец опустил автомат и вытянулся по струнке, рядом замер его напарник. — Я опущу руки? — на всякий случай уточнил Лунин. — Да уж сделай милость, — раздраженно бросил Шубин. — Где клиент? — Там, в сарае, — мотнул головой Илья, — ему врач, похоже, нужен. И коробка там у входа лежит железная, пусть ее сразу возьмут. — Чего стоите? — рявкнул на полицейских Шубин. — Тащите, кто в сарае есть, поглядим на душегуба. Слушай, ну а ты-то как здесь, как его вычислил, я не пойму. — Он одобрительно хлопнул Лунина по ушибленному при падении плечу. — Да так, — уклонился от ответа Илья, — чутье, наверное. — Ну если чутье, то оно у тебя прям звериное, — рассмеялся подполковник и обернулся к стоящим у машины и наблюдающим за обстановкой во дворе врачам скорой. — А вы куда ускакали, гиппократы недоделанные? — Он требовательно махнул рукой. — Давайте сюда, живее. Сотрудника нашего посмотрите как следует. — Да со мной все в порядке, — застенчиво улыбнулся Лунин. — Давайте, давайте, — прикрикнул на заколебавшихся было врачей Шубин, — давление ему померьте, витаминку какую дайте. Вы врачи или так, погулять вышли? — Подождите. — Илья решительно отстранил подошедших к нему медиков и шагнул навстречу полицейским, которые уже успели надеть на Смотрова наручники и теперь, подталкивая задержанного в спину, гнали его к Шубину. Один из патрульных, тот самый сержант с автоматом, держал под мышкой стальной ящик с сережками убитых женщин. — Гражданин Смотров, — на этот раз голос не подвел и звучал так, как, по мнению Лунина, и должен звучать голос настоящего следователя — решительно, с небольшой мужественной хрипотцой, — вы задержаны мною, следователем по особо важным делам Луниным, по подозрению в совершении преступлений по статье сто пятая часть вторая. — Что это? — пробормотал, с трудом поднимая разбитое лицо, Смотров, — объясните по-человечески. — Вы подозреваетесь в совершении убийств нескольких женщин на территории города Среднегорска и соседних районов, — словно робот, чеканил слова Лунин, — на данный момент ваша вина подтверждается обнаруженными в вашем помещении предметами, принадлежавшими жертвам преступлений. — Какие убийства? Что подтверждается? — оторопел Смотров. — Вы что несете? — Дайте коробочку. Лунин выдернул у полицейского железный ящик и сунул его под нос задержанному. Тот испуганно отшатнулся, ожидая нового удара. — Вы узнаете эти предметы? — Илья сдвинул в сторону крышку и продемонстрировал содержимое Смотрову. Тот отрицательно покачал головой. — Не узнаете? Ну как же? Это серьги, которые вы снимали с убитых вами женщин. Вы, кстати, как их снимали, до или после убийства? Что вы молчите, Смотров? — Лунин вплотную приблизился к попытавшемуся было попятиться назад задержанному. — А еще у этих женщин были кольца. Обручальные кольца. Но их здесь нет. Так ведь? Илья постепенно все больше распалялся. С каждой фразой, с каждым новым словом он чувствовал, как где-то внутри его все сильнее разгорается сначала маленький, но быстро становящийся все больше и больше комок ненависти. — Колец нет, и быть их не может, верно? Конечно верно. И вы знаете это, Смотров. Потому что вы, вы, — Лунин ткнул кулаком в грудь задержанному, — заставляли этих несчастных женщин проглатывать эти кольца. Вам это доставляло большое удовольствие? Как мне сейчас? Лунин всегда считал, что бить уже задержанного и беспомощного человека не правильно. Было в этом, на его взгляд, что-то неблагородное, неофицерское. Свое мнение, правда, Лунин всегда держал при себе, не желая нажить еще большее число недоброжелателей, чем у него и так было. Однако сам он никогда на закованного в наручники человека руку не поднимал. До сегодняшнего дня. Лунин неловко размахнулся, ему мешал ящик, который он все еще держал в левой руке, и ударил Смотрова в живот. Второй раз ударить ему помешал перехвативший его руку на замахе Шубин. Смотров скрючился, задохнувшись, но, когда он спустя несколько секунд разогнулся, его реакция на полученный удар была совсем не та, которую ожидал увидеть Лунин. Смотров искривив разбитые, распухшие губы и вытаращив налитые кровью глаза, неожиданно захохотал: — Вы — идиот, Лунин. Вы все здесь идиоты! Вы что, вправду думаете, что я убийца? Его дикий смех внезапно оборвался. Сплюнув на землю сгусток крови, Смотров облизал языком пересохшие губы. — Я думал, майор, в вас есть хоть капля мозгов, вы мне вначале даже показались, — он еще раз выразительно сплюнул, — человеком. А вы? Вы на самом деле продались. Вы продали душу дьяволу, Лунин. Вы хоть сами это понимаете? Вы понимаете, что потом придет время расплаты? Вы понимаете, какой будет эта расплата? — Ну все, хватит, — вмешался Шубин и обернулся к врачам: — Давайте, вколите этому умнику что-нибудь, чтобы он малость успокоился. — Что мы ему вколем-то? — буркнул старший из врачей, пожилой небритый мужчина. — Мы скорая, а его в дурку надо. — Я тебя сейчас самого определю в одну дурку, — пообещал Шубин, — суток на десять. А если еще тупить будешь, то на пятнадцать. Коли, я сказал. После того как Смотрову сделали укол какого-то неизвестного Лунину препарата, он обмяк и притих, лишь изредка с шумом выдыхая раздувающимися ноздрями воздух и бормоча ему во след: — Идиоты, вы все идиоты. — Так, — Шубин удовлетворенно оглядел задержанного и поманил полицейских, — значит, берете сейчас это мясо, грузите его к себе и везете ко мне. Не перепутайте. Константин Сергеевич подошел к Лунину и дружески приобнял. — С вашего позволения, я хотел бы лично его допросить. Можете не сомневаться, — он хитро усмехнулся, — честь раскрытия и задержания преступника принадлежит лично вам, я ни в коем разе не претендую. Но все же хоть рядом постоять. — Да вы уже стоите, — устало пробормотал Лунин, провожая взглядом бредущие к машинам фигуры. Две фигуры в сером и между ними еще одна — с вывернутыми за спину руками, опустившая голову и продолжающая без устали бормотать: — Идиоты, вы все идиоты. Глава 9 Возвращение — Знаете, а у меня для вас есть подарок. — Иван Андреевич положил Лунину на колени картонную, перевязанную красной тесемкой папку. — Я вчера общался с издательством, книга выйдет в декабре, ближе к Новому году. Сам-то я в это время буду уже греться где-то под пальмой, так что решил не затягивать и подарить вам, не знаю, как правильно и назвать, не рукопись, конечно, но тем не менее авторская работа. Лунин развязал тесемку и открыл папку, в которой лежала прошитая пачка листов печатного текста. На первом листе было набрано всего две строки: «Иван Короленко „Город псов“». От руки, размашистым, уверенным почерком, была сделана идущая наискосок надпись: «Первому читателю этой книги от благодарного автора». Чуть ниже располагалась столь же размашистая подпись. — «От благодарного автора», — прочитал вслух Илья. — За что благодарного, Иван Андреевич? — За внимание, — неожиданно серьезно отозвался Короленко, — вы очень внимательно ознакомились с моей книгой и, как мне кажется, сделали из прочитанного некоторые выводы. — Надеюсь, что они правильные, — усмехнулся Лунин, вставая с кресла. — Несомненно, — живо кивнул Короленко, — очень даже правильные, помяните мое слово. — Хорошо, — кивнул Лунин, — я буду помнить. И ваши слова, да и вообще наше знакомство. Мне надо ехать, Иван Андреевич. До Среднегорска, сами знаете, путь неблизкий, а мне еще с Шубиным надо попрощаться. — Ну с богом, с богом, — неожиданно перекрестил Илью Короленко, — будьте только осторожнее дорогой. С утра вон как подморозило, наверняка гололед не сошел еще. Писатель проводил Лунина до ворот и, когда тот уже садился в машину, весело крикнул ему во след: — Бог даст, еще увидимся! Махнув в ответ рукой и захлопнув за собой дверь внедорожника, Лунин уже не слышал, как Иван Андреевич чуть слышно пробормотал: — Хотя и ни к чему нам это. Свернувший на ближайшем перекрестке, майор не мог видеть, как шевельнулись почти облетевшие кусты сирени, обильно разросшиеся напротив ворот усадьбы Короленко. Из кустов, мягко ступая, вышел пес, отряхнулся, сбрасывая с себя капли воды и прилипшие мокрые листья, и лишь затем внимательно посмотрел на все еще стоящего у ворот писателя, к ногам которого жались две огромные овчарки. Пес, несмотря на то что был один и явно уступал породистым собакам в размерах, явно чувствовал себя хозяином положения. Он негромко зарычал, и овчарки опрометью бросились во двор.