– Вероятно, заподозрил неладное при попытке убить леди Арнел, вашу кузину, потому как… у меня есть некоторые подозрения в отношении герцога Карио и… И новый императорский пароход затонул быстро. Слишком быстро, чтобы теперь, зная о существовании Ржавых драконов, поверить в случайность этой трагедии. Тишина в кабинете лорда Давернетти стала крайне напряженной. Очень напряженной. Практически ощутимой. – Вам не стоит говорить об этом, мисс Ваерти, – наконец произнес лорд Арнел. Он, несомненно, был прав, но… как же много этих «но». – Император Вильгельм настаивает на моем переезде в столицу, – продолжил дракон. И я ощутила, как срывается куда-то в пропасть мое сердце. Окончательно срывается в пропасть. Я не смогла бы назвать причин этого, но отчего-то слова о переезде лорда Арнела в столицу… Странно, стоило лишь представить, что в Вестернадане более не будет его градоправителя, и показалось – вой метели за окном становится все громче, пронзительнее, оставляя в душе чувство гнетущей пустоты… – Мы обсудили с ОрКолином некоторые аспекты пребывания во дворце, в частности замену всего серебра золотом, – продолжил лорд Арнел. Золотом, которое вредит Ржавым драконам… – А ранее было серебро? – тихо спросила я. – Ранее да, герцог Карио практически во всем отдавал предпочтение серебру, – произнес дракон. – Столовое серебро, серебряное напыление на мебели, серебряные ворота, ручки дверей. Так что ваши подозрения обоснованы, мисс Ваерти. Сказал он. «Я уеду, Анабель», – слышалось мне. Внезапно поняла, что те ночи, которые мы провели в доме профессора Стентона, были последними, когда этот несносный дракон был так близок мне. Близок ко мне. Несмотря на все реалии происходящего. И стало вдруг невыносимо грустно от этой мысли. Ровно до того, как я вспомнила его самоуверенное: «И да – выбрать она может мою постель»! На этом и звуки метели перестали иметь значение, как и отъезд некоторых напрочь лишенных благородства и воспитания драконов! Посмотрев на лорда Арнела, холодно осведомилась: – Это все? И к моему искреннему изумлению, он ответил: – Нет. Его взгляд на лорда Давернетти, тоже внезапно посуровевшего и словно ставшего старше, взмах руки, усиливший экранирование двери и в целом всего кабинета, и очень тихое: – Наши предки оставили мало информации нам, мисс Ваерти. Но среди оставленного одним из главных заветов было: «Не сотрудничать с императором». Почему-то я мгновенно перевел глаза на старшего следователя, тот ответил напряженным взглядом, в котором не осталось ни ехидства, ни свойственного полицейскому извечного издевательства. Только напряжение в отношении ситуации, которая действительно вызывала напряжение. И можно было бы отмахнуться от «завета предков», но, боюсь, жизнь уже доказала, что основание поселения драконов на Железной Горе имело причины, Ржавые драконы вовсе не легенда, а нечто существующее и угрожающее, и… я даже не знала, что на все это сказать. Разве что очень хотелось спросить: – Почему только указания? В смысле заветы? Почему только они? Неужели нет писем, хронологии, исторических свидетельств… или хотя бы банальных мемуаров? Давернетти с Арнелом переглянулись, и заговорил Арнел, как главный по положению, видимо: – Мы не знаем, мисс Ваерти. Все свидетельства обрываются в момент основания Вестернадана, и история фактически начинается с чистого листа – семьи отцов-основателей города, первые поселенцы и неожиданно жесткие правила, существенно более жесткие, нежели законодательство всей империи. – А также запрет на выезд и въезд, – добавил лорд Давернетти. Вот как раз об этом я превосходно помнила и так. Но все же… все же… – Вы обмолвились, что профессор Стентон работал над так называемой «памятью крови», – продолжил лорд Арнел. – Это не является тайной, – я спокойно встретила его взгляд, он мой выдерживал с трудом, – за день до его смерти был издан научный труд «Кровная память». – Да, мы знаем. – Лорд Давернетти приподнял внушительный том в темно-коричневом кожаном переплете. – Кстати – здесь нет даже упоминания вашего имени. – Я знаю, – подтвердила факт собственной осведомленности. Давернетти небрежно бросил труд всей моей жизни на стол… да что там всей жизни – труд, эту самую жизнь мне заменивший. Не могу без боли смотреть на данную монографию. Я могла быть уже замужем, иметь детей, двух или даже трех, и быть… счастливой? Просыпаться в объятиях супруга… подниматься и обнимать бегущих ко мне детей, могла бы… – Мисс Ваерти, – произнес вдруг лорд Арнел, – а вы не могли бы… приглядеться к императору? Взглянув на него, вопросительно изогнула бровь. Арнел выдержал взгляд с упорством дракона, который в принципе не привык сдаваться, и мне пришлось уточнить: – Что вы имеете в виду? Глава Вестернадана пояснил: – Вы отправитесь со мной в поместье, скроетесь от досужих взглядов под заклинанием и проведете некоторое время со мной и императором. Какое очаровательное предложение! – Как, – подавшись к дракону, воскликнула я, – вы себе это представляете?! Арнел холодно ответил: – Молча. Выпрямив спину, холодно взглянула на него и поинтересовалась: – Лорд Арнел, а вы имеете хотя бы какое-то представление о человеческих возможностях? О возможностях человеческих магов? О внутренних ресурсах организма в целом? – Что вы пытаетесь мне сказать? – вопросил дракон. – Что у нее не хватит сил на применение нужного заклинания, – любезно ответил за меня лорд Давернетти. Дракон на миг словно окаменел, его красивые губы сжались, несколько секунд он молчал, ничем и никак не выражая собственных эмоций, затем произнес: – По какой причине вы не смогли прочесть кровь Стентона? Интересный вопрос. – Вероятно, по причине того, что это невозможно, – язвительно предположила я. Холодный взгляд на меня – и почти уничижительное: – Или по причине ограниченного ресурса вашего человеческого организма? Кровь прилила к щекам, а затем отхлынула, оставляя после себя лишь охвативший меня гнев. Я удержала ярость с огромным трудом и ледяным тоном ответила: – Да, лорд Арнел, именно по этой причине, вы совершенно правы. И раз уж мы установили сей факт, возможно, вы позволите мне уже отправиться к себе и в полной мере насладиться своей ничтожностью? На миг в кабинете полицейского воцарилось молчание, затем Давернетти взмахнул ладонью, наглухо закрывая дверь, шумно вздохнул и произнес: – Так, для начала, полагаю, нам всем стоит успокоиться. Далее, дорогая Анабель, прежде чем терзаться своей ничтожностью, вспомните о том, что на вас жаждет жениться далеко не самый последний дракон этого города, соответственно, вы как минимум если и ничтожество, то крайне желанное – утешьтесь этим. – Достойный повод для утешения! – съязвила я. Полицейский сверкнул широкой улыбкой, а затем вновь стал серьезен: – Анабель, я бы с удовольствием сказал – «Адриан мерзавец, никогда не мечтайте о его постели», и в целом с радостью выставил соперника вон, но… – темные глаза дракона сверкнули зеленью, – один запрет мы уже нарушили, Анабель, и результатом стала смерть более четырехсот девушек. И Адрианом сейчас движет вовсе не желание уязвить вас, а страх. Страх совершить ошибку. И страх причинить вред. Он тяжело вздохнул, посмотрел на свои сцепленные над столом пальцы и хрипло добавил: – Эти руки по локоть в крови, Анабель, крови тех, кого спасти мы не сумели, несмотря на все принятые меры. Пауза и сказанное с болью: – Тяжело видеть тела тех, в ком жизнь еще недавно сверкала юностью, еще тяжелее смотреть в глаза их родителей, мужей, детей… Я потрясенно взирала на него, Давернетти взглянул на меня, горько улыбнулся и произнес: – То, что вы сделали для меня, для Адриана и в целом для этого города, неоценимо, но, боюсь, признать это мы не сможем никогда… так же как и Стентон, ведь вашего имени нет на «его» научном труде. Но, – широкая улыбка вновь озарила лицо главы полицейского управления, – когда вы станете моей женой, я буду благодарить вас каждый день, много раз в день, практически ежечасно! – Прекрати! – глухо приказал Арнел. – Вы разоритесь на цветах, – резонно заметила я. И открывший было рот Давернетти умолк, с трудом сдерживая улыбку.