– Хекаби! – окликнула ее девочка. Провидица корчится на полу. Бледное лицо покрывает испарина. – Что с ней? – напрягся Иларкос. – В чем дело? – рявкнул показавшийся в дверях Креон. Спина Хекаби выгнулась дугой. Провидица в бешеном темпе раскачивалась из стороны в сторону. На губах пена, глаза закатились. – Я вижу его… – шепчет она низким голосом, совсем непохожим на ее собственный. – Он выползает из-под земли… алая река захлестнет Талакрею… Чужак жив… – Что?! – взревел Креон. – Что она несет? – Просто бредит, мой господин, – торопливо заверил Иларкос. – Стражники! Отведите обеих в камеру! – Чужак жив, – прохрипела Хекаби. – Лжешь! Он мертв! – взревел Креон. – Прежде чем испустить последний вздох, мой брат взывал к Злобным, и Они его услышали! Чужак мертв! Мертв! «Мертв… мертв…» – Эхо будто гналось за ними по коридору. Когда провидицу и ее «рабыню» снова заперли в камере, Пирра опустила на пол корзину с ужами и бессильно сползла по стене, закрыв рот руками. Скоро Коронос привезет на Талакрею кинжал. Вороны готовятся захватить Кефтиу. Гилас жив. Хекаби со стоном села. Лицо покрывала восковая бледность, но провидица снова пришла в себя. – Что я говорила? – спросила она слабым голосом. – Долгий был припадок? – Так, значит, ты не шарлатанка, – протянула Пирра. Провидица прислонилась к стене и закрыла глаза: – До тебя только сейчас дошло? Видения у меня начались примерно в твоем возрасте. Упала, ударилась головой. С тех пор у меня на том месте одна прядь белая. Хекаби дотронулась до своих «сорочьих» волос. – А шарлатанкой зачем прикидывалась? – Сама догадайся. Пирра немного подумала. – Я не должна была заподозрить, что нужна тебе. Ты с самого начала представила дело так, будто я обуза и сама навязалась на твою шею. – Молодец, хвалю, – сухо произнесла Хекаби. – Ты знала, что Вороны хотят напасть на Кефтиу! – Всего лишь подозревала. А теперь подозрения подтвердились. – Так вот в чем твой план! Я узнаю о намерениях Короносов и предупрежу мать? – И тогда она займется тем, что вы, кефтийцы, должны были сделать еще десять лет назад. Прогонит Воронов с Островов. В коридоре раздались шаги, и в камеру вошел Иларкос. Воин удивленно покачал головой. – Думал, Креон прикажет тебя казнить, но похоже, ты произвела на него впечатление. Хочет, чтобы ты осталась. – Приду по первому его требованию, но взаперти сидеть не стану. Мне нужна свобода. Иларкос кивнул. Во взгляде промелькнуло уважение. – Как пожелаешь. Когда воин ушел, Хекаби вытерла пот с лица. – Что я говорила, когда была в забытьи? Повтори слово в слово. Пирра запнулась в нерешительности: – Сказала, что Чужак жив. Хекаби озадаченно нахмурилась: – Чужак? Какой еще Чужак? И почему Креон его боится? Пирра снова помедлила. Потом подсела ближе к Хекаби. – Оракул изрекла пророчество, – прошептала девочка. – Оно гласит: «Если клинок окажется в руках Чужака, дом Короносов поглотит пламя». Насколько знаю, Короносы хранят это пророчество в тайне от посторонних, но всем воинам отдан приказ выслеживать и убивать Чужаков. Хекаби оживилась: – Тот мальчишка, с которым ты разговаривала у прудов! Он и есть тот самый Чужак, верно? И не спорь – по лицу вижу, что права. Пирра нервно облизнула губы. – Ты видела, как он вылез из-под земли. Значит, Гилас не погиб при обвале. – Иди к нему. Воронам скажу, будто послала тебя за травами. Разыщи мальчишку. Предупреди: Короносы знают, что он жив. Найди его! – повторила Хекаби. – Враг Креона – мой друг! Что застыла? Иди, и побыстрее! Глава 19 Маленькая львица сунула голову под переднюю лапу мальчика и нетерпеливо мяукнула. Но человек спит как ни в чем не бывало. Тогда малышка влезла ему на живот и выпустила когти. Мальчик охнул и проснулся. Зевая и ворча, пополз на четвереньках к горячей воде. Заячьи лапы и хвост он выловил еще раньше и зашвырнул в кусты. Видно, чтобы маленькой львице интереснее было их искать. Теперь она с любопытством наблюдает, как мальчик пьет. Люди не лакают, как львы, а зачерпывают воду длинными тонкими передними лапами. Утолив жажду, человек взял палку и стал копать под каким-то растением. Маленькая львица хотела было понюхать, но мальчик ее не подпустил. Выдернул из земли корень и съел. Малышка потрясена: ну и дела! Она удивлялась, почему он ее до сих пор не вылизал: ведь маленькая львица вся в грязи! Но теперь разглядела, что человеческий язык слишком мягкий. Нет, таким львиную шерсть не отчистишь! Зубы у людей и вовсе ни на что не годные, а когти того хуже: их даже нельзя втягивать и выпускать. Хвоста нет, размахивать нечем. Как же бедняга дает понять, что он злится? А без кисточки на кончике потеряешься в густой траве и не сможешь показать своему прайду, где ты. А что еще чуднее – у человека ни усов, ни шерсти. Разве что коротенькая потрепанная грива, и та растет не вокруг морды, а только сверху. Маленькой львице жалко человека: наверное, мерзнет, бедняга. Мальчик сидит на земле и разговаривает с ней. Львице нравится его голос – спокойный, уверенный. Она встала на задние лапы, положила передние ему на плечи и лизнула человека в нос. Тот тявкнул, но малышка уже поняла: это они так смеются. Лизнула еще раз. И вот они катаются по земле и дерутся, но в шутку. Впервые с того дня, когда убили ее семью, малышке стало немножко легче. Потом мальчик поплескал на нее водой, чтобы помыть. Малышка не возражает. И тут мальчик взял ее за больную лапу. А теперь она очень даже возражает! Человек выдернул из подушечки ежовую иголку. Маленькая львица убежала в кусты и оттуда зашипела. Больно, между прочим! Малышка настороженно следит, как человек пережевывает листья и смешивает кашицу с мокрой грязью. Что он еще задумал? Разговаривая тихо и ласково, мальчик на четвереньках подполз к ней и опять потянулся к ее больной лапе. Малышка зарычала, но, к ее удивлению, человек не испугался. Схватил за лапу и растер по подушечке пахнувшую листьями глину. Львица так опешила, что даже вовремя не сообразила куснуть мальчика. Просто слизнула грязь, и все. Тогда мальчик намазал еще. Малышка и от новой порции избавилась. Так они играли, пока человек не рассердился. Тут он разжевал другие листья, и вкус у них такой мерзкий, что слизывать эту гадость выше ее сил. Она легла вздремнуть, а когда проснулась, лапа почти не болела. Вдруг мальчик выпрямился во весь свой огромный рост и заговорил с малышкой. Та навострила уши. Человек идет охотиться и хочет взять ее с собой! Совсем как взрослую! Львица с важным видом потрусила следом за высоким безволосым существом, которое заменило ей прайд. Он, конечно, человек, но грива у него того же оттенка, что у ее сородичей. Да и странные узкие глаза по цвету точь-в-точь львиные. Малышка всем своим существом чувствует: хоть человек и не лев, душа у него родственная. В расставленные вчера ловушки попались две куропатки, а сегодня утром Гиласу повезло еще больше: выстрелом из рогатки уложил мелкого оленя. Разбойница – так он назвал малышку, когда разглядел, что она девочка, – сразу кинулась к добыче. – Нельзя, – твердо произнес Гилас. Львица жалобно посмотрела на него. Гилас фыркнул: