Полотенце в красно-черных разводах полетело в сторону, и я вскочила. – Получилось?! – заорала я, забыв, что собиралась бежать. – Ни хрена это не «получилось»! Это ты, долбаная мразь, открыл свой долбаный рот, когда Коди сказал тебе молчать, это из-за тебя он погиб, а я оказалась в тюрьме! Какую еще, мать твою, компенсацию ты мне собирался предложить за смерть моего брата? Какую работу? Возможность убирать за тобой дерьмо?! – Рита, ну пожалуйста, – Теодор встал и протянул ко мне руки, – мы ведь не знаем, ведь неизвестно, может, он и не погиб, его ведь не нашли, да? – Да его никто и не искал! – Рита, послушай, я понимаю, разговор пошел вообще не так, но поверь – мы хотели попросить прощения! Ну все, с меня хватит. Я поднялась и направилась к выходу. – Рита, возьми хотя бы… – услышала я и поскорее захлопнула дверь. Пусть засунет свои деньги в свою богатую задницу и повернет до щелчка. Двери лифта распахнулись, я юркнула внутрь и нажала на кнопку первого этажа. Взгляд упал на зеркало, и я поморщилась. В таком виде я дойду до первого патруля. Достав из рюкзака упаковку влажных салфеток, я прислонилась к стенке и принялась стирать с лица кровь и разводы косметики. Глаза защипало. Синяк, конечно, у меня будет знатный, но синяк – не преступление. Напоследок я потерла комбинезон. Он тоже был залит моей кровью, но на черном это было почти не заметно. Ладно, это подождет. Двигаясь на силе чистой ненависти, по уже знакомой песчаной дорожке я пошла к воротам, миновала их, направилась к парку, отошла подальше и, почувствовав, что больше не могу сделать ни шагу, опустилась на траву. Что я скажу Эме? Она так радовалась, что я нашла работу. Хотя я говорила ей, что, может, ничего и не выйдет, она в меня верила. А я не просто упустила шанс – оказалось, что и шанса-то никакого не было. Им просто хотелось успокоить свою совесть – круто, конечно, что она у них есть, но почему это должно делаться за мой счет? Я уткнулась лицом в колени. Голова болела. А еще ужасно хотелось есть. И поговорить с Нико, но я боялась достать комм – вдруг после падения с лестницы он не включится? Так что я продолжала сидеть, уставившись себе под ноги. Я совсем выпала из реальности, и от размышлений меня оторвал вопрос: – Вам нужна помощь? Я вздрогнула и увидела перед собой высокие шнурованные ботинки. Отлично. Достойное завершение дня. – Нет, офицер, – отозвалась я и с трудом поднялась, стараясь не поворачиваться к нему правой стороной. Он прищурился, глядя на меня. – У тебя есть разрешение на пребывание? Видимо, я перестала быть для него «Вы», как только он увидел мой заплывающий глаз. – А как же, – я достала из кармана карточку и протянула ему. – Дневной рабочий пропуск, – констатировал он. – И почему не на работе? – Не взяли, – сказала я. – Приезжала знакомиться с работодателем, но рожей не вышла. Он подозрительно покосился на меня и отправил какой-то запрос со своего планшета. Правая рука его легла на шокер, и я перестала шевелиться. Через минуту планшет пискнул, офицер что-то прочитал, убрал руку с шокера и лицо его стало более дружелюбным. Видимо, ответ его устроил. – В другой раз повезет, – сказал он. – Советую тут не задерживаться. Надвигается пылевая буря. Ух ты, день все лучше и лучше. Оказывается, пока я поливала кровью диван Анне Маноа и созерцала травинку, объявили штормовое предупреждение. Интересно, сколько часов назад это случилось. – Спасибо, – я забрала пропуск и быстрым шагом двинулась к остановке. Автобус должен был вот-вот подойти. Улицы опустели. Ветер усилился, на зубах начал хрустеть песок. Я глянула на часы – автобус опаздывал уже на десять минут. Пятнадцать. Семнадцать. Я вышла на дорогу, высматривая автобус, но увидела только зеркальные башни, сиявшие в лучах заходящего солнца. Внезапно меня бросило в жар. Только самоубийца поедет по старой дороге во время бури, с минимальной видимостью. Не будет никакого автобуса. А я не могу остаться здесь на ночь. Одно правонарушение – и меня вернут в тюрьму. Даже если перейду улицу в неположенном месте. А незаконно находиться на территории Сити – это куда хуже. Надо идти на пропускной пункт. Может, мне разрешат там пересидеть, пока буря не пройдет. Или удастся напроситься кому-то в попутчики – вдруг кто-то все же решит ехать. Я попыталась мысленно воспроизвести карту, не зря же я пялилась на нее всю дорогу. Кажется, можно срезать путь – если пройти напрямую через парк, выйдешь к университетскому городку, а там до терминала рукой подать. Я кинулась бежать обратно в парк – и с размаху налетела на силовое поле. Меня отбросило на дорогу, я растянулась во весь рост, из носа снова пошла кровь. Конечно. Вокруг может хоть апокалипсис разразиться, но парк не должен пострадать. И сияние вокруг зеркальных башен – это тоже силовое поле, а не отраженный свет. Вытирая кровь рукавом, я кинулась бежать. Через парк не пройти, значит, терять время нельзя. Резко стемнело, небо стало грязно-оранжевым. Уже близко. Ветер толкал в спину, помогая бежать, и скоро я уже была у университетского кампуса. Я остановилась и отстегнула с пояса респиратор. Фильтров в нем нет, но все же лучше, чем ничего. Бежать я уже не могла, поэтому просто шла быстрым шагом. Легкие горели огнем, голова кружилась все сильнее, тело болело – и после падения с лестницы, и после бега. Пропускной пункт не был накрыт полем, и дежурных у шлагбаума не было. Тем не менее, когда я подошла, один из них вышел мне навстречу. – Далеко собралась? – спросил он. – Мне нужно выбраться отсюда! – я пыталась перекричать шум ветра, но из-за респиратора мне это плохо удавалось. – Что? – не понял охранник. – Выбраться! – я стянула респиратор в надежде, что так он меня быстрее поймет. – У меня дневной пропуск! Но из-за бури автобус не пришел! – Нечего было зевать, – ответил охранник неприязненно, разглядывая кровавые разводы на моем лице. – Давай сюда пропуск! Я протянула ему карточку, и он быстро сунул ее в ридер на поясе и вернул мне. – Все, теперь проваливай! – А можно переждать бурю у вас? – спросила я, уже понимая, что он ответит. – Нельзя! Давай, иди, вон, видишь белую линию? Вот чтоб ближе я тебя не видел. Ветер уже почти сбивал с ног. Щурясь в странном желтом свете, я разглядела линию, о которой говорил охранник. Что ж, еще не все потеряно. По крайней мере, я отметилась на выходе и не нарушила закон. А дальше будут склады и рабочий поселок, можно пересидеть там. Но через десять минут я поняла, что до поселка мне не дойти. Мне нужно укрытие. Любое, не важно, какое, но прямо сейчас. Я снова побежала. В глазах уже было полно песка, дышать было почти нечем. Я свернула с дороги в лес. Ветер там был меньше, но и идти было тяжелее. Меня задело падающей веткой, я несколько раз споткнулась, упала, порвав комбинезон на коленке, и осталась сидеть. Все, я больше не могу. Я достала комм. Если он заработает, позвоню Эме и скажу, что случилось, потому что до утра, до первого автобуса, я не дотяну. Комм включился, хотя трещин на экране прибавилось. Я тупо пялилась на экран загрузки – крутящийся цветочек с мигающими по очереди лепестками, и внезапно я поняла, что нужно делать. Глава 4 – Нико, – позвала я, перекрикивая шум ветра, едва цветочек сменила моя обычная заставка. – Нико, ты тут? Пожалуйста, ответь! – Привет, Рета, – отозвался знакомый голос, и от облегчения я прикрыла глаза. – Нужна помощь? Нико не пострадал во время моего безумного падения. Значит, и у меня есть шанс. Нико умный, он что-нибудь придумает. – Еще как нужна. Нико, я в полной жопе. У тебя есть доступ к навигатору? – Есть. – Видишь, где я? Мне нужно укрытие. Тут вокруг пылевая буря, автобусы не ходят, мне нужно продержаться до утра. Пожалуйста, найди что-нибудь! Он помолчал, потом вывел карту на экран. – Ты здесь, – сказал он, и на экране замигала точка. – А тебе нужно попасть сюда, – замигала вторая точка немного дальше по дороге. – Там есть старый железнодорожный вокзал, он лет пятьдесят не используется, на картах его нет, но на спутниковых снимках он виден. Иди к нему. Он немного в стороне от дороги, где старая железка, не пропусти. Если не подойдет, скажи, я пока поищу что-нибудь еще. Я снова вернулась на дорогу и пошла вперед, прикрывая рукой лицо и периодически поглядывая на комм, чтобы не пропустить укрытие. Минут через десять я свернула налево, снова прошла через лес и наконец увидела станцию, о которой говорил Нико, – крепкую, сложенную из бетонных блоков, с целым навесом сбоку и даже с прозрачной пластиковой дверью. Если бы я не искала ее прицельно, то во время бури точно не нашла бы. Я кинулась к ней со всех ног и ввалилась внутрь, задыхаясь и кашляя, как Тень в худшие дни. Внутри было полно мусора, листьев, грязи, воняло какой-то гадостью – наверное, зверек пришел сюда из леса и умер, в центре стояли разломанные пластиковые сидения, сбоку виднелись старые терминалы по продаже билетов. С другой стороны тоже была дверь, а за ней при желании можно было разглядеть заросшую железную дорогу. Я села на пол и достала комм. – Нико, я на месте. Тут просто супер! – Рад стараться. Это был его стандартный ответ на мою благодарность. На самом деле, это было не то же самое, что разговаривать с живым Нико. Я не сразу это поняла. *** Через неделю после похорон я, забившись в угол, просматривала его фотографии, которые еще оставались в моем комме. Серьезный Нико, смеющийся Нико, Нико с Коди, Нико обнимает меня одной рукой, а вторую вытянул вперед – фотографирует нас. Коди был в душе, и я сделала то, что постеснялась бы сделать при нем – сказала, обращаясь к фотографии на экране: