Я схватилась за него, и дело пошло веселее. – Как твоя спина? Обезболивающее хочешь? – Не отказалась бы. Спина пока не болела, но чувствительность понемногу возвращалась, так что лучше сделать все сейчас. Мало ли, как дальше повернется. Оползень наконец остался позади, и мы уселись на землю. Ди начал копаться в рюкзаке, и я принялась стягивать рубашку, повернувшись к нему спиной. – Привал, да? – спросил догнавший нас Теодор. – Ага, – ответил Ди. – Мы тут прикладной медициной займемся, а ты пока постой в сторонке и задвинь нам лекцию про тектоническое оружие. – И не подсматривай, – добавила я. Теодор явно обиделся и рассказывать ничего не стал. Вместо этого он, демонстративно не глядя на меня, прошел вперед и принялся преувеличенно внимательно осматривать поросший вьюнком отвесный склон. – А что такое тектоническое оружие? – спросила я тихо, когда Ди подошел ко мне с ампулой в руке. – Понятия не имею, – так же тихо ответил Ди. Я задрала футболку. Его пальцы коснулись моей спины, и я вздрогнула. – Больно? – спросил Ди. Я помотала головой. Да лучше бы было больно. Я почувствовала укол, и спина снова онемела. – Я добавлю медицинского клея, – сказал Ди. – Тебе нельзя было так быстро начинать таскать рюкзак. Я молчала и ждала, пока он скажет, что закончил. Что он там делал с медицинским клеем, я уже не чувствовала. – Вроде порядок, – сказал Ди через минуту и добавил: – У тебя кожа обгорела. Вот тут. Он провел пальцами по моей шее, там, где заканчивался воротник рубашки и оставалось немного открытой кожи. Я резко повернулась. – Не делай так, – сказала я как могла твердо. Его лицо было совсем рядом с моим, и я забыла как дышать. – Прости, – тихо ответил он, глядя мне в глаза. – Эй, – раздался вдруг голос Теодора, – извините, что прерываю, но я нашел вход в лабораторию. Глава 18 Вход густо порос вьюнком, и, не рассматривай его обидевшийся Теодор так тщательно, мы бы точно прошли мимо. Дверь была заперта изнутри. Но когда-то – может, во время очередного подземного толчка, – ее перекосило, и образовалась щель, через которую теперь можно было попасть внутрь. – Ты у нас самый щуплый, – сказал Ди Теодору, – давай вперед, на разведку. Тот, может, и хотел что-то возразить, но не стал – понял, что Ди прав. Бросив свои вещи, он достал фонарик, посветил внутрь и принялся протискиваться в щель. – Я на месте, – сказал он вскоре. Голос звучал глухо, приходилось напрягаться, чтобы разобрать слова. – Дверь толстенная, но, думаю, вы пройдете. – Что там внутри? – спросил Ди, подхватывая и свой, и его рюкзак. – Пока не пойму. Тут был пожар, все черное. – Ладно, сейчас сами посмотрим. Давай вперед, я за тобой. Я не стала спорить и полезла, вспотев от волнения. Мы нашли ее! Секретную лабораторию Вессема! Это даже круче, чем обыскивать заброшки, круче наших поисков на свалке! Только бы там не все сгорело. Через минуту мы с Ди стояли рядом с Теодором и оглядывались, подсвечивая себе фонариками. Да, пожар тут был знатный. И, кажется, не только пожар. – Тут что-то взорвалось, я думаю, – сказал Теодор. – Это многое объясняет. Он посмотрел на нас и решил развить свою мысль: – Если тут был взрыв, то понятно, как это вещество, то, что Борген называет «фактор В», попало в воздух. Скорее всего, тут была система вентиляции, выходившая прямо… – Да поняли мы, – перебил его Ди. – Рета, проверь сканером, что тут есть. Я достала сканер и поводила из стороны в сторону. – Все те же мертвецы. – Тогда осматриваемся. Тут, наверное, была входная зона, – он указал на остатки рамки металлодетектора, пульт охраны, какие-то стойки, – вряд ли будет что-то интересное. Давайте дальше. День не резиновый. Теодор, будто только этой команды и ждал, бодрым шагом двинулся к дальней стене. – Тут коридор, – сказал он, посветив фонариком. – И много комнат. Настоящий лабиринт. – Может, тебе не стоит идти? – предложила я Ди, когда Теодор уже не мог нас слышать. – Тут слишком темно. Если нас снова накроет… – Нет. Я тебя тут одну не брошу. Давай, быстро осмотримся и уйдем искать твоего брата. Я покачала головой, но послушно двинулась вглубь лаборатории, догоняя Теодора. Вскоре мы оказались в довольно большом помещении. Через трещину в потолке проникал свет, и можно было рассмотреть осколки стекла на полу, кучу оборудования, по которому уже сложно было сказать, для чего его использовали, несколько столов – все покрыто толстым слоем сажи и пыли и щедро присыпано осколками стекла и камней. – Надеюсь, то, что мы ищем, было не здесь, – протянул Ди. Он остановился прямо под падающим светом и задрал голову. Я стала рядом и тоже посмотрела вверх. В трещине виднелось небо и больше ничего. Теодор ковырялся в останках компьютера под столом. Ди посмотрел на него, перевел взгляд на меня и покрутил пальцем у виска. – Так, ну все. Эй, медик, мы идем дальше. Вылезай оттуда и давай с нами. Теодор уже и сам понял, что смысла в его поисках мало. Мы втроем вышли из комнаты и заглянули в следующую. Часть перегородок обвалилась, сделав из нескольких помещений одно большое. Правда, все было завалено камнями, да и огонь сделал свое дело. Постояв на пороге, мы даже заходить не стали. – Не все же тут сгорело, – сказал Теодор неуверенно. – Может, где-то во внутренних помещениях… – Зато ясно, что за мертвецы тут лежат, – сказала я. – Если тут так рвануло, что стены бункера осыпались, кого-то точно завалило. – Кстати, а в каком направлении они лежат? – спросил Ди. Я нова достала сканер. – Ну, один за нашими спинами, наверное, в тех завалах остался, – определила я. – Еще двое будут прямо по курсу. Остальные где-то в недрах. Но прямо по курсу обнаружился только завал, перегораживающий вход. Разбирать его мы не стали – слишком много времени пришлось бы потратить, а есть ли там что-то важное, мы не знали. Вот если больше нигде ничего не найдем… Напоследок я проверила сканером – медицинские чипы находились метрах в ста от нас. Нормальную, конечно, эта лаборатория занимала площадь. Теперь начались офисные помещения, с диванами, кофейными автоматами, экранами на стенах, рабочими зонами и всем таким. И никаких скелетов, что меня вполне устраивало. Тут следов огня было меньше, но искать что-то важное было бессмысленно. Теодор заявил, что тут работал обычный персонал, скорее всего, без допуска к чему-то по-настоящему интересному. Я не знала, как он это определил, но поверила. Потом мы нашли чей-то отдельный кабинет – Теодор сказал, что вот в таком мог сидеть кто-то из начальства. Никаких надписей на двери не было, внутри обнаружились три стола с мониторами, стулья и лохмотья, когда-то бывшие одеждой. Но силы взрыва хватило, чтобы превратить все это в кашу. Вся техника была разбита, и Теодор явно поутратил свой оптимизм, так что и копаться не стал. А вот в следующем кабинете нам повезло. Он от взрыва пострадал не так сильно. Все было засыпано каменной крошкой, но и только. Даже замки на двух металлических шкафах были целехонькими, в чем я убедилась, подергав дверцы. На столе, прикрученном к стене, догнивал монитор, рядом лежали осколки чашки, несколько ручек, ежедневник, помада и магнитный ключ на длинном шнурке на имя доктора Амелии Лукаш. Над этим натюрмортом были пришпилены пожелтевшие листочки с напоминаниями и фотография. Я сняла ее со стены и смахнула пыль. Снимок был сделан у входа в лабораторию – не в эту, а в какую-то другую. В центре, видимо, стояла сама Амелия Лукаш, кто бы она такая ни была. По крайней мере, других женщин в этой группе не наблюдалось. Было ей, наверное, лет сорок или около того, и она единственная была одета в лабораторный халат. Открытая улыбка делала ее некрасивое лицо – слишком высокий лоб, слишком длинный нос, слишком гладко зачесанные волосы – почти привлекательным. Слева и справа от нее расположились шестеро мужчин в военной форме. Они, хоть и не улыбались, тоже выглядели вполне довольными жизнью, даже те трое, у которых были протезы конечностей. Я поднесла фотографию к самым глазам, стараясь рассмотреть на форме знаки отличий, но не преуспела. Да и что бы мне это дало? Можно подумать, я разбираюсь в военных званиях столетней давности. Большим пальцем я погладила их лица. Меня накрыло странное ощущение, будто еще немного – и я смогу понять, о чем они думали, когда фотографировались, что чувствовали, на что надеялись. Меня захлестнуло целым коктейлем разных эмоций, и я с трудом отвела взгляд и помотала головой. Пока я медитировала над фотографией, Ди и Теодор раскурочили дверцу ближайшего шкафа, и я обернулась к ним, услышав сдавленное восклицание. Шкаф был от пола до потолка заполнен старомодными бумажными папками. – Кажется, мы сорвали джекпот, – прокомментировал Теодор, наугад вытаскивая пачку документов с верхней полки. – Если только это не акты списания перегоревших лампочек.