– Ни хрена они не видели, ты, мудила грешный, – Эме наконец вышла из себя. – Проваливай отсюда. Снова кто-то вошел, я в надежде обернулась, но это опять были незнакомые люди. – Ладно, – неожиданно легко согласился мужчина. – Но я очень попрошу вас со мной связаться, – на стойку передо мной легла визитка. – Если будут какие-то проблемы – обращайтесь, уверен, я смогу вам помочь. – Единственная ее проблема – это ты, – сказала Эме прежде, чем я успела что-то вставить, но в целом я была с ней согласна. – Я уже ухожу, – мужчина улыбнулся Эме и направился к выходу. Я посмотрела на визитку. Там значилось его имя – Борген Кару – номер телефона и контакты в «таккере». Эме забрала у меня визитку и пробежала глазами. – Ага, как же, – изрекла она. – Хрена с два он из Гетто, ты заметила? – Что? – Не тупи! Слишком чистенький. Красавчик. Ну, ты поняла. Я была вынуждена признать, что она права. В Гетто красивых людей мало, и чем они старше – тем меньше. Пожалуй, больше всего мужчина напоминал Теодора и Марко, если прибавить им лет по пятнадцать. Было в них что-то общее, что отличало их от нас. Мысленно я перебрала всех своих друзей. Эме с ее широкими скулами и детским ростом. Тень – костлявая, с серым лицом и постоянной одышкой. Нико, у которого было всего три пальца на правой руке, хотя в остальном он был совсем нормальный, даже красивый. Насчет нас с Коди я тоже не обольщалась. Коди… Я поморщилась. Каждый раз, вспоминая брата, я едва сдерживалась, чтобы не начать истерику. Нет. Только не здесь. Я забрала визитку и сунула в карман. – Не вздумай ему писать! – прищурилась Эме. – Не буду. Просто посмотрю, что за тип. Эме подозрительно сопела, глядя на меня. Комм пискнул – пришли мои денежки. Да уж, действительно «минимум». – А как Тень? – спросила я, чтобы сменить тему. – Не умерла еще? – А, ты же не знаешь, – поморщилась Эме. – Она теперь в Промзоне. – Серьезно? – я едва не подавилась. Тень – в Промзоне? В смысле, там, конечно, зарплаты выше и все такое, но ее легким точно конец. – Ее родители туда переехали. Работа на Втором медикотехническом. Там такая история… В общем, там же оформляют медицинские страховки работникам. И они сделали так, чтобы страховки оформили на Тень. Обе страховки, поняла? Это куча бабок. Тень сейчас стоит в очереди на новые легкие. Я же говорю – умные мечтают о работе в Промзоне, а не в Сити. – И долго ей еще? – А тебе, блин, не все ли равно? – зло ответила Эме. – Она с нами больше не хочет общаться, понятно? – Чего же непонятного. Тень так и не простила меня за Нико. Я подняла стакан и выпила залпом. *** Все мы были уверены, что Нико вырастет, закончит школу и сумеет пойти учиться дальше. Мы даже верили, что он сможет работать в Сити – на нормальной работе, я имею в виду, может, станет инженером или там программистом, – администрация города всегда подчеркивала, что Сити открыт для талантливых ребят из любых, даже самых бедных районов. На практике почти никому не удавалось туда попасть иначе чем в качестве обслуживающего персонала – ну так на то мы и Чарна-Техническая. То, что ребята из Сити умнее нас, – чистая правда. Не то что бы мы были какой-то отдельной расой или вроде того. Просто если ты с рождения дышишь отравой, ешь отраву, пьешь отраву и работаешь с отравой, то школьная программа сама собой становится очень сложной. Только не для Нико. Это было ясно еще в младшей школе. Он первым выучил жестовый язык, чтобы общаться с Коди – остальным я переводила его слова до третьего класса. Придумал, как раздобыть воздушные фильтры (благодаря его изобретательности мы впятером дышали чистым воздухом еще года три после того, как программа «Кислород – детям» приказала долго жить). Из куска брезента и алюминиевых трубок соорудил подобие параплана, который по-настоящему летал, пока порывом ветра меня не приложило о склон. Провернул всю затею с походом в Вессем. Закончил школу экстерном. К старшим классам у него была цель, и он к ней шел, не отвлекаясь на мелочи. Так что мы были уверены, что у него все сложится хорошо. Даже когда в автомастерской, где он работал в ночную смену, оборвался трос и он потерял левую, рабочую, руку. Конечно, ему выплатили компенсацию, но этого было мало. Полгода мы отдавали ему все, что зарабатывали, пытаясь собрать достаточно, чтобы он смог сделать бионический протез. Нико, понятно, отказывался, он бы и так смог учиться, но мне казалось это важным, и я убедила остальных. Оставшимися тремя пальцами много не наработаешь. Мы с Коди бросили школу и, обратившись в социальную службу, получили разрешение вкалывать в теплицах уже полный день. Эме вернулась в свой бар и потом никогда не рассказывала, что конкретно она там делала. Даже Тенна нашла работу – санитаркой в больнице, ее всегда тянуло к медицине и в перспективе она мечтала выучиться, ну, не на врача, понятно, но точно на медсестру. Мы все верили, что у нас получится. И у нас почти получилось. Глава 2 Утром я очнулась на матрасе в квартире Эме. Голова раскалывалась. – Эме? – позвала я. Никто не ответил. Я со стоном поднялась и побрела умываться, прикидывая, чем стоит заняться в первую очередь. Съездить в нашу бывшую квартиру и узнать, что там творилось после того, как меня арестовали. Зайти в социалку отметиться и узнать насчет работы. Посмотреть, кто такой Борген Кару. Поесть. Хотя последние два пункта подождут. Идти в нашу с Коди квартиру без Коди было страшно. Так что я направилась в социалку. Отметившись – вот она я, не сбежала – я решила разобраться с трудоустройством. Утром я уже просмотрела сайты вакансий, но там были все те же Восточные шахты, куда женщин почти не брали, и лесничество, с которым связываться не хотелось, а еще требовались операторы разной тяжелой техники с соответствующим образованием и допуском. Пришлось идти на прием к трудовому инспектору. Моя социальная карточка снова вызвала подозрения, однако парень за стойкой все же сунул ее в терминал и стал задавать вопросы: – Особые пожелания? – Никаких. – Прежние места работы? – Государственные теплицы «Ивеко», клининговая компания «Аквамарин». – Специальные навыки? – Эээ… Знаю жестовый язык. Это годится? – В смысле, язык глухонемых? – Глухих, – поправила я. Не люблю, когда их так называют. Коди не был немым, просто говорил не так, как все. Парень быстро внес мои данные и пожал плечами. – Для людей с судимостью ничего нет. Ну еще бы. – А если появится, мне сообщат? – Ага, – кивнул он. – Но ты особо не рассчитывай. Походи сама, поищи. Иногда нужны рабочие, – он окинул меня скептическим взглядом, – на день-два, приходи утром к пятому автотерминалу, желающие обычно там собираются. А вот об этом я не подумала. Конечно, смотреться на общем фоне я буду так себе, но попытаться стоит. – Спасибо. – Удачи. Удача мне явно не улыбалась. Пятый автотерминал находился на другом конце Гетто, оттуда уходили автобусы за город, в шахты. Навес прикрывал довольно большую и грязную площадку, усеянную какими-то фантиками и битым стеклом. Рядом торчало треснувшее табло с расписанием, не имеющим ничего общего с реальностью. Позади было возведено несколько шатких строений – местный рынок, где можно было купить еду и сигареты, и еще много чего, если знать, как и у кого спрашивать. Время от времени подъезжал облезлый желтый автобус, разрисованный граффити, изрыгал из себя толпу плохо одетых людей, вернувшихся со смены, запускал новую порцию бедолаг и поскорее отъезжал. Там же собирались те, кто не мог или не хотел устроиться на постоянную работу. Я быстро поняла, что это своего рода клуб по интересам, к трудоустройству имеющий мало отношения. В основном там пили, спорили, дрались, продавали и покупали флойт или травку, заключали пари, обсуждали политику и иногда действительно нанимались на работу. Моя жизнь приобрела некую пугающую стабильность. Утром я приходила отметиться в социалку – видите, я все еще не дала деру в пустоши, – проверяла, нет ли работы для меня, шла на пятый автотерминал, где и торчала до глубокой ночи. Иногда я получала предложения, которые условно можно было назвать рабочими, но такой работой заниматься не хотелось. На всякий случай я отправила заявку и в Восточные шахты, но ответа не получила. Неделя прошла незаметно. На седьмой день утром я как обычно зашла к трудовому инспектору. Меня встретила девица на пару лет постарше меня и, не дожидаясь вопроса, сообщила: – Работы нет. Я опустила взгляд на ее руки, и она нервно одернула рукава свитера, но я все равно заметила прекрасно знакомые мне «паутинки». Класс, даже для флойтовой наркоманки есть работа. А для меня нет. Я вдруг поняла, что никакой работы и не будет. Три недели или тридцать три – если не случится чудо, останется только перестать пытаться заработать на жизнь честным трудом и в конце концов вернуться в тюрьму. Ну и шахты, конечно, если удастся туда пробиться и если я смирюсь с последствиями. На безопасности там экономили от души. Полдня я просто шаталась по Гетто, пока не поняла, что ноги принесли меня к нашему старому дому. Дом и впрямь был старым, таких давно не строят. Жилые блоки хаотично громоздились друг на друга, серые стены никто даже не подумал покрасить в какой-нибудь более привлекательный цвет, зато над домом сияла вывеска «Доступное жилье». Буква Д не горела. Когда-то предполагалось, что на крышах жилых блоков на разных уровнях будут сады и зоны отдыха, но сейчас там была только бурая трава и мусор. У нас с Коди у самих был выход на одну из террас, которая в договоре аренды гордо называлась «патио», и мы туда только бутылки выставляли после вечеринок и время от времени гоняли оттуда нашего соседа, чтоб не спрыгнул с крыши под кайфом. Я окинула всю постройку взглядом, отмечая изменения. С восточной стороны часть стены обвалилась, – наверное, во время последнего землетрясения, и там квартиры, по всей видимости, расселили. В остальном все по-прежнему, хотя за полгода я отвыкла от этого нелепого вида. Словно ребенок построил домик из кубиков разного размера, чихни на такой – сразу развалится. Улица называлась Авторемонтная, но от авторемонта там было только кладбище старых машин в одном ее конце и авторазборка в другом. За авторазборкой было социальное общежитие (от которого у меня был ключ, но я там так и не появилась, предпочитая оставаться у Эме) – несколько зданий, от которых издалека веяло безысходностью, а за ними общественный парк – разрезанный оврагом напополам пустырь, посреди которого торчала жалкая группа умирающих деревьев. Сверху, с одной из замусоренных террас, кто-то швырнул бутылку. Я едва успела увернуться и задрала голову. На пятом этаже торчали двое мальчишек лет двенадцати, даже не пытаясь скрыться. Один из них заржал, глядя на мое лицо, второй внезапно дал ему затрещину. – Ты че, это ж Рета Немет, дебил, – донеслось до меня. Отлично, видимо, я теперь авторитет для местной шпаны. Мама может мной гордиться. Заходить домой было страшно, но в конце концов я стиснула зубы и зашла. Когда-то же надо это сделать. Лестница шла частично внутри дома, частично снаружи. У входа на наш этаж кто-то спал. Я переступила через тело, не обратив на него особого внимания. Половина наших соседей выглядели так, будто уже умерли и разложились. Честное слово, если наступит зомби-апокалипсис, в Гетто это не скоро заметят.