Развозил по палатам еду, потом собирал и мыл посуду. Теперь может с полчаса передохнуть. Он идет в парк, садится на скамейку, закуривает. Чуть в стороне, в тени сиреневого куста, он снова видит девочку в каталке. Он собрался погасить сигарету и подойти к девочке, когда увидел, что к ней приближается молодая женщина. Балтус остается сидеть. Женщина целует девочку, говорит ей что-то. Что, Балтус не слышит. Женщина — вероятно, мать девочки — достает бананы, апельсины, книгу, складывает все это девочке на колени. Девочка ничего не говорит, не делает ни единого движения, она так смотрит в сторону ворот, будто ждет чьего-то появления. Через некоторое время показывается мужчина с букетом сирени. Женщина торопливо прощается с ребенком и проходит мимо идущего ей навстречу мужчины с таким видом, будто его не знает. И сцена повторяется: мужчина целует девочку, складывает ей на колени подарки и цветы, говорит ей что-то. Девочка молчит. Мужчина нервно поглядывает на часы и прощается. Балтус, наблюдавший все это, чувствует, что на него будто холодным ветром подуло. По пути в отделение он останавливается у куста сирени. Девочка смотрит на Балтуса огромными печальными глазами. Подарки, лежащие у нее на коленях, она, похоже, вообще не заметила. Балтусу хотелось бы сейчас что-нибудь сделать или сказать, но печаль девочки делает его беспомощным. — Хочешь, расскажу тебе одну историю, маленькая фея? — спрашивает наконец Балтус. Он чувствует, как лицо его обдало горячей волной. «Как это мне пришло в голову такой большой девочке задать такой дурацкий вопрос?» — думает он. Девочка безучастно смотрит в сторону. Книга соскальзывает с ее коленей и падает в траву. Балтус поднимает книгу. Подходит медсестра и увозит девочку. Девочка не выходит у него из головы целый день. Что случилось с ней, спрашивает он себя, нельзя ли что-нибудь сделать, нельзя ли, например… Балтус относит шприцы и канюли из дежурной комнаты на стерилизацию. На сегодня работа закончена. У него еще есть полчаса до встречи с Симоной. Он рассказывает дежурной медсестре отделения, дородной энергичной женщине лет под пятьдесят, о девочке в каталке. Спрашивает, не знает ли она, что случилось с девочкой. — Если это вас интересует, спуститесь этажом ниже, спросите там у врача или дежурной сестры. У Балтуса возникает ощущение, будто фрау Гизеле не очень-то нравится, что он интересуется вещами, не имеющими прямого касательства к их отделению. Он неуверенно спрашивает: — И можно так запросто пойти? Дружелюбней, чем он мог бы ожидать от нее, она говорит: — А почему же нет, идите, идите, не стесняйтесь. Этажом ниже Балтус находит в дежурной комнате молодого врача, который сидит за письменным столом и листает историю болезни. Балтус осведомляется о девочке. — Вы родственник девочки или близкий знакомый семьи? — интересуется врач. — Нет, я в настоящее время работаю во втором отделении, в парке видел несколько раз девочку, мне бросилось в глаза, что… — Это Кристина, предмет заботы всего нашего отделения. У нас она лежит всего неделю, раньше лежала в хирургическом. В автомобильной катастрофе получила тяжелые повреждения. Переломы ног. Но сейчас она уже настолько здорова, что давно могла бы помаленьку пробовать ходить. А проблема для нас заключается в следующем: она не хочет ни с кем даже разговаривать. Как установить с нею контакт, как подобрать ключи к ее хрупкой детской душе, мы пока не знаем. — И никаких сдвигов? — Во всяком случае, пока мы таковых не наблюдаем. Мы терпеливо убеждаем ее, пытаемся пробудить ее волю. Но она еще никому из нас не сказала ни слова. Если бы это случилось, можно было б считать, что мы чуть-чуть продвинулись вперед. — А вы бы не стали возражать, если бы я попробовал разговорить ее? После обеда у меня всегда бывает полчаса свободных, я мог бы… — Да нет, не стал бы. Только не очень-то верится, что вы добьетесь успеха большего, чем мы. — Благодарю. — За что? Десятью минутами позже Балтус встречается с Симоной. На мотоцикле они едут за Ниной. Вечером он рассказывает Симоне о девочке и о своей беседе с врачом. — Что ж, дерзай! Это хорошо, что ты хочешь попробовать. Она советует ему взять гитару. На всякий случай. — Нину ты гитарой сразу покорил. Балтус чувствует себя на седьмом небе. Так редко с ним бывает. Он уже не думает о том, что будет в ближайшие полтора месяца, не думает о выборе, который ему предстоит сделать. Он думает о завтрашнем дне, о девочке по имени Кристина, о том, что вместе с Симоной повезет Нину в детский сад, что потом они снова вместе поедут в больницу, а после дежурства заберут малышку и втроем будут ужинать. «Прекрасная штука жизнь, — философствует он, — то, что сегодня кажется самой естественной вещью, еще неделю назад показалось бы невероятным». С какой охотой поделился бы он сейчас этими мыслями с Симоной. Но, может, и она чувствует то же самое, может, ей и не нужно все это говорить? Одна мысль, время от времени мелькающая где-то глубоко в его сознании, беспокоит его: что будет, если завтра или послезавтра вернется Моника? Ведь она думает, что его здесь давно уже нет. — Ты не знаешь, когда возвращается Моника? Вряд ли она зальется слезами радости, когда увидит здесь меня. — Ты не знаешь моей Моники: конечно, она обязательно съязвит, но, что ты работаешь в больнице, понравится ей, в этом я уверена. Насчет Мони можешь не беспокоиться. Лучше набери побольше очков у фрау бабули фон Бреденфельде, достриги ей изгородь. Как быстро может пролететь утро. Застелить постели, умыть больных, раздать завтрак, унести и вымыть посуду. Балтус, мальчик на побегушках. И все-то делает он с огромным удовольствием. Как быстро может пролететь утро… Раньше, когда он ходил в школу, бывало иначе. Сидишь, слушаешь, иногда пытаешься вникнуть в объяснение учителя, мечтаешь о чем-нибудь, если урок скучный, например, о Тимбукту и Ламбарене. Утро кончилось, суета обеденной поры в отделении тоже миновала; у Балтуса перерыв. Он идет в парк и ищет Кристину. Он находит ее на старом месте, рядом с кустом сирени. — Добрый день, Кристина. Девочка не отвечает на его приветствие, но Балтус замечает, как в ее глазах на долю секунды промелькнуло что-то вроде удивления. А может, изумления, ведь он обратился к ней как старый знакомый, назвал ее по имени. — Давай покатаемся немножко по парку? — продолжает он. Девочка молчит. Он отпускает тормоз и везет каталку к пруду. — Я расскажу тебе одну историю, Кристина. Хочешь? — Он не ждет от нее ответа. — Жил-был на свете воробушек, он сидел-посиживал со своими братьями и сестрами в гнезде, и все они только и делали, что ждали-поджидали, когда их родители принесут им в клюве червячка или какую-нибудь козявку. Воробушек был очень любопытным, любопытней всех своих братьев и сестер. Он всегда старался протиснуться к самому краю гнезда, чтобы получше рассмотреть, что делается вокруг и особенно внизу. И вот, как и следовало ожидать, вывалился-таки однажды из гнезда. Балтус замолкает. Девочка оглядывается на него через плечо, в ее взгляде — ожидание. Он продолжает: — И вот лежит он, жалобно чирикает под яблоней. Лежит, постанывает от боли, потому что ножки у него переломаны. Воробьи-родители еле-еле донесли свое воробьиное чадо до гнезда и вызвали птичьего врача. Врач наложил на ножки нашего воробушка шины, а родители принесли ему самые изысканные сладости, какие только могли найти. Совсем скоро воробушек выздоровел. К этому времени, его братья и сестры выучились летать и покинули родное гнездо. Нашему воробышку тоже нужно было научиться летать, да побыстрей, но он очень боялся, и совсем не верил в свои силы. Что, если он не полетит, а снова упадет на землю? Весь взъерошенный, он пугливо сидел на краю гнезда и, как ни уговаривали его родители и птичий врач, никак не мог отважиться взлетать. И вот тогда они втроем взяли его под крылышки и полетели вместе с ним, а потом, в воздухе, отпустили. И — о, чудо! — он полетел, да еще как здорово, он ни за что и никому не поверил бы, если бы ему сказали, что он может так здорово летать. А как мастерски он потом приземлился! На земле он отдохнул, но совсем чуточку, и решил немедля взлететь снова, ведь ему очень хотелось узнать, получится ли у него, когда ему никто не будет помогать. С тех пор прошло время, и он стал настоящим асом, летает даже выше и быстрей голубей. Пока Балтус рассказывал Кристине историю о воробье, они успели объехать вокруг больницы и теперь снова оказались у куста с сиренью. — Жаль, — говорит он, — мне уже пора на свою работу, если ты хочешь, завтра я приду снова. Он уходит, а девочка смотрит ему вслед, пока он не исчезает в здании больницы. И вторая половина дня проходит очень быстро. Балтус радуется предстоящему вечеру, ведь он проведет его вместе с Симоной и Ниной. В его жизни не было еще такого вечера, когда бы он так сильно ждал следующего дня, чтобы с такой надеждой спешил домой, разве что когда они вместе с отцом разыскивали сокровища. Пока он занимается однообразной работой на кухне отделения, у него есть время подумать о том о сем. И на что же направлены его мысли? О чем или о ком он думает? Не о Тимбукту, не о Гарри и его ансамбле — все его мысли так или иначе связаны с Симоной. С ней он о многом может говорить, их мысли и чувства часто совпадают, и все-таки: каждую ночь она спит внизу, а он на чердаке. Чувство Балтуса к Симоне больше, чем дружба. Он восхищается ею, потому что она, как ему кажется, все может преодолеть одна без чьей-либо помощи. Часто он ловит себя на мысли, как хорошо было бы жить всегда, долго-долго, вечно вместе с Симоной и Ниной. Но он не отваживается сказать ей, что ему хотелось бы большего, чем только дружить с нею. Он боится, что навязчивость может испортить то, что теперь связывает их. Теперь его проблема зовется Симоной. «Начистоту поговорю с ней, только не завтра и не послезавтра, может быть, в воскресенье», — решает он. И вновь вторая половина дня, «час Кристины». Балтус захватил сегодня гитару. Когда он собрался было спрятать гитару в шкаф, в дверях неожиданно появилась дородная Гизела. — Ага, так вы, значит, намерены дать сегодня концерт? Но сначала, мой милый, освободите и вымойте ночные горшки, нарисуйте график температур, разнесите… Словом, все, как вчера. Ее тирада показалась ему не очень дружелюбной, и он клянет себя за то, что не оставил гитару внизу у вахтера. — Хотите сыграть что-нибудь вашей маленькой подруге, когда встретитесь с нею в парке после обеда? Идея, надо признать, неплохая! После этих слов Гизелы Балтус понял, что злился совершенно напрасно. И время до обеденного перерыва пролетело незаметно. Завтрак, мытье посуды, обед, мытье посуды, графики температур… Балтус идет в парк, за спиной у него гитара. Кристина сидит в каталке на привычном месте, но каталку свою повернула так, чтобы можно было увидеть, когда появится Балтус. Балтус еще издали приветливо машет ей рукой. — Догадайся, что я принес с собой? Девочка наклоняет голову чуть набок, кажется, хочет заглянуть ему за спину. Тогда он одним движением выбрасывает руку с гитарой. Кристина удивлена. Балтус садится рядом с каталкой на траву. Больные, прогуливающиеся по парку, смотрят на них с явным любопытством. Балтус поднимается и кладет гитару Кристине на колени.