Он поднялся, подал руку Дафне, которая с благодарностью приняла его помощь, потому что не очень твердо держалась на палубе. – У меня нет привычки к водным путешествиям, – сказала она. – Я ведь не такой морской волк, как вы. – Представляю, что будет с вами на большом корабле. – Но я быстро учусь! – Надеюсь, не только плохому? Она вырвалась от него и едва удержалась на ногах. – Не стоит убегать от учителя, – посоветовал герцог. Дафна повернула к нему раскрасневшееся лицо. Волосы ее растрепал ветер, и она была так хороша в эту минуту, что Саймон забыл обо всем, в том числе и о заповедях мужской дружбы. Ее чувственные губы приоткрылись в улыбке, солнечные лучи золотили волосы. Здесь, на водной глади, вдали от душных бальных залов, она выглядела гораздо естественнее, привлекательнее, да и вообще была какой-то другой. Ему хотелось любоваться ею и улыбаться. Если бы не легкая суматоха, предшествующая швартовке, он бы, наверное, не выдержал и, нарушив все клятвы и все правила приличия, поцеловал эти полуоткрытые губы. Он уже собирался это сделать, не отдавая себе полного отчета в своих действиях, и наклонился к ней… но яхту качнуло, он чуть не потерял равновесие и вынужден был отказаться от своего намерения. В этот момент, как нарочно, рядом возник Энтони и, бесцеремонно схватив Дафну за руку, проговорил со скрытой угрозой: – Предпочитаю сам на правах старшего брата помочь тебе оказаться на твердой земле. Саймону ничего не оставалось кроме как кивком выразить согласие с решением Энтони и сойти позади всей семьи на поросший травой берег. Они медленно взбирались на холм, на вершине которого стояла обсерватория – большое здание из ярко-красного кирпича, увенчанное несколькими башенками с куполами серого цвета. Центр всего мира, как определила Дафна. Исколесив в своих путешествиях чуть ли не половину этого мира, Саймон с особой остротой почувствовал сейчас это. Виконтесса остановилась на самом верху холма: – Никого не потеряли?.. Сколько нас? Раз, два, три… десять. Вся семья в сборе! Саймон испытал некоторую неловкость от того, что его причислили к семье, но возражения с его стороны выглядели бы слишком нелепо. – Сейчас матушка построит нас в шеренгу по одному и прикажет рассчитаться, – проворчал Колин и весело подмигнул Саймону. – А потом велит разобраться по росту. Только с этим возникнут некоторые трудности, так как все мы, кроме Энтони и, пожалуй, Бенедикта, еще растем и то обгоняем, то отстаем один от другого. Саймон улыбнулся и сказал: – Не знаю, где тогда окажется мое место. – Где-то рядом с Энтони, полагаю. – Боже упаси! Я начинаю его опасаться! «Опять я сказал что-то не то», – упрекнул себя Саймон, поймав удивленный взгляд Колина. – Энтони! – крикнула леди Бриджертон. – Где ты? Действительно, в этой огромной семье не так-то легко сразу найти кого хочешь, но своего старшего она различила по недовольному ворчанию. – Любезный, пойдем скорее в обсерваторию. С неохотой старший брат отошел от Дафны и присоединился к виконтессе. Колин снова подмигнул Саймону: – Как разошлась матушка! Как вам нравится? Думаю, после этого вам следует, чтобы не расстроить ее, пойти и предложить руку помощи Дафне. Саймон не удержался и, тоже подмигнув юноше, сказал: – Мой друг, вы недалеко ушли от вашей матушки. Колин рассмеялся: – Но зато я говорю прямо, без экивоков. – Согласен, – произнес герцог. – Даже чересчур прямо. В это время к ним приблизилась Дафна и пожаловалась: – Я осталась без сопровождающего. – Какой кошмар! – воскликнул Колин. – И Гиацинта тоже. Если не возражаете, я возьму ее на себя. Именно Гиацинту! С Элоизой у меня обострились отношения с той поры, как ей исполнилось четырнадцать. – С этими словами он быстро отошел от них. Саймон предложил руку Дафне, та положила свою на его локоть и спросила с улыбкой: – Мы еще не окончательно вас запугали? – Простите… – ответил он, – я не совсем понимаю… – Я говорю о нашем семействе, – пояснила она. – Оно и в закрытом помещении довольно утомительно, но на свежем воздухе особенно… Вот видите? Их чуть не сбил с ног Грегори, мчавшийся за Гиацинтой и что-то вопивший о том, что должен отомстить ей за все, что она ему сделала. – Это… Это для меня новые, еще не изведанные ощущения, – едва избежав столкновения с мальчиком, галантно заметил Саймон. – Как вы изящно ответили, ваша светлость. Я восхищена. – А я, в свою очередь, восхищен вашей иронией, мисс Бриджертон. Однако вы забываете, что у меня совершенно нет опыта семейной жизни. Нет ни братьев, ни сестер. Что-то в его тоне зацепило ее. – Ни братьев, ни сестер, – повторила она с шутливым вздохом. – Вы, наверное, жили на небе. Она бы, возможно, почувствовала, что шутка получилась корявой, если бы ее внимание снова не отвлек все тот же Грегори, продолжавший гоняться за Гиацинтой. Дафна ловко схватила мальчишку за рукав. – Ты снова чуть не сбил нас с ног! – Как вам удалось схватить его! – искренне восхитился Саймон. – У вас прекрасная реакция. Вы были бы превосходным дуэлянтом. – Оружие и драки не мое амплуа, ваша светлость. – Я больше не буду! Отпусти! – заныл Грегори и, отпущенный на волю, тут же бросился за Гиацинтой, но та успела найти защиту возле миссис Бриджертон. Саймон проводил мальчика взглядом и, вновь повернувшись к Дафне, сказал: – Вы не закончили вашу мысль, Дафна… – Я… я не помню. О чем мы говорили? – Ваши слова о том, что на небесах нет ни братьев, ни сестер, я понял по-своему. – И правильно сделали, Саймон. Совершенно не отрицая мысли о благодатном одиночестве – время от времени, конечно, – я, по правде говоря, не представляю жизни вне большой семьи. – Герцог молчал, и она добавила: – Не могу представить, что у меня будет всего один ребенок. – Порой это от нас не зависит, – заметил он, не глядя на нее. Ее лицо вдруг покрылось румянцем, и девушка воскликнула: – Простите! Я совсем забыла… Энтони как-то говорил, что ваша матушка… что у вас… Саймон пожал плечами: – Я не знал матери, поэтому не мог оплакивать ее. В его серо-голубых глазах промелькнула затаенная печаль, и Дафна поняла, что сказанное им неправда. Однако сам герцог, видимо, верил в то, что говорил. И она подумала: зачем он обманывает себя в течение стольких лет? Неужели ему от этого легче? Девушка вглядывалась в его лицо, чуть склонив голову набок – так в музее всматриваются в картину или другой предмет искусства, – и видела слегка порозовевшие от речного ветра щеки, спутанные темные волосы, холодные голубые глаза под темными бровями. Или они стали сейчас немного мягче, эти глаза?.. Ощутив неловкость от ее испытующего взгляда, он резко произнес: – Пойдемте! Мы отстали от остальных. Дафна отвела от него глаза, посмотрела мать и Энтони, входящих в обсерваторию. Через несколько минут их большое шумное семейство будет внутри и увидит все эти долготы, широты и прочие чудеса. Однако сейчас все это мало интересовало Дафну. Сейчас в ее мыслях был только человек, стоявший рядом, тот, кого ей так хотелось обнять, прижать к себе и никогда не отпускать.