Он слишком долго игрался с этими ничтожествами. Думал, что они не представляют ни угрозы, ни сколько-нибудь значимого интереса. Самая рядовая миссия за пределами гнезда требовала уничтожить всю экспедицию авалонцев, могущих заподозрить неладное, но вдруг объявился другой отряд, на который слуги симбионта наткнулись лишь чудом. И ещё большим чудом было то, что Давор всё-таки решил лично проверить гостей, среди которых совершенно неожиданно для себя обнаружил человека, чьи силы как две капли воды походили на таковые у злейшего врага всей расы симбионтов. Мёртвого врага, как считалось ранее. Марагос. Истинный человек, Король-Змей – и тот, с кем Давор прежде никогда бы не справился даже в идеальных условиях. Более того, один из лидеров истинных людей мог в одиночку схватиться с целой армией, выйдя из этого боя победителем. Потому-то симбионт, увидев его в столь жалком состоянии, пересилил детский страх – а страшные сказки об истинных людях, что бродят среди звёзд, Давор помнил очень хорошо – и проследил за почему-то живой легендой. Проследил – и пришёл к выводу, что Марагос или утратил большую часть своих сил, или нашёл самого ничтожного преемника из возможных. И так как оба этих варианта полностью устраивали симбионта, он решился на открытую схватку, в конечном итоге сорвав солидный куш. Конечно, этот маленький человек вряд ли поделится памятью добровольно, но пытки обязательно принесут результаты. Гнездо так или иначе узнает о всём том, что хранится в его голове, а Давор получит соответствующую награду, которая, возможно, позволит ему наконец-то обрести абсолютную мощь, став вровень с сильнейшими из сородичей. Присоединиться к поискам способа вырваться из мира-ловушки он мечтал уже очень давно, но к этому занятию допускали лишь самых достойных симбионтов. Но как стать достойным, если ресурсы, необходимые для развития, столь сильно ограничены? Ещё сорок лет назад он достиг пика алмазного ранга, но с тех пор не продвинулся ни на шаг, уперевшись в потолок. Как, впрочем, и все остальные симбионты, рождённые в этом проклятом мире. Демонический зверь будто бы воспрял от сна, резко махнув уцелевшей рукой. Одновременно с тем песок под ногами Пареса с оглушающим шелестом взмыл в воздух, закружился – и обрушился на анимуса, не оставив тому ни шанса. Слишком велика была разница в силе между демоническим зверем пика алмазного ранга и боевого целителя серебряного. Ещё секунду Давор потратил на то, чтобы убедиться в смерти врага, после чего выбросил мертвеца из головы и опустился на корточки перед сменившей облик легендой. Он был единственным человеком, пережившим им же устроенный взрыв. На вид – обычный молодой анимус, но если заглянуть чуть глубже, то становилась видна и вторая система каналов, столь характерная для истинных людей, подчинивших себе симбионта, и вплетённая в душу Слуга. Последнее больше всего забавляло Давора, ведь самодовольная, могучая и хитрая Эрида чаще прочих смеялась над ним, тем, кто брался за выполнение даже самых простых заданий, если они были действительно важны. А теперь она стала безмолвным рабом обречённого на смерть человека… Если бы симбионт мог, то он бы сейчас злорадно рассмеялся, но его тело не обладало столь бесполезными рудиментами, как лёгкие. Фактически вся плоть демонического зверя была однородна, из-за чего вынужденная потеря руки и части крови сильно по организму симбионта не ударила. Но сам факт того, что ради сохранения жизни легендарного врага ему пришлось пожертвовать конечностью… удручал, пожалуй. Он ожидал, что Змей, даже ослабленный стократно, сможет как-то удивить своего врага, но использование отвратительной хмари вместе с жизненной силой (спрашивается, человек ли он вообще?) стало для него неприятной неожиданностью. Вдобавок к этому он мастерски уничтожил все семь слоев внешней защиты симбионта, за считанные мгновения отыскав уязвимые места, от которых физически невозможно было избавиться полностью. Столько лет выходить из схваток невредимым, чтобы теперь тратить жизненные силы на регенерацию из-за такой мелочи… Давор окинул восприятием изуродованные тьмой и едким дымом людские трупы, выбрав парочку наиболее целых. Гигант с раздавленной грудиной покрылся песком и, нелепо шевельнувшись, поднялся на ноги синхронно с другим мертвецом – человеком, что сам сжёг свои руки в тщетной попытке поразить симбионта. И если первому была уготована роль носильщика – лишний раз трогать могущего что-то выкинуть Змея Давор не хотел, – то второй должен был идти впереди, провоцируя всё то, что могло решить поживиться человечиной. Симбионт считал, что лишиться добычи из-за притаившегося низшего было бы слишком обидно, а потому предпочёл перестраховаться… * * * «Давор просит разговора с лордами». Симбионт сформировал телепатический канал, водрузив левую, ранее отсутствовавшую руку на плечо связанного, истощённого, лишённого возможности пользоваться силой, но не сломленного и стоящего на своих двоих пленника. Будь конечность полноценной, то едва живой человек не выдержал бы её веса, но пока Давор озаботился лишь созданием почти невесомой, крайне хлипкой основы. «Пленник? Ты привёл пленника? – Единственный страж Сердца Гнезда, неимоверно похожий на человека, чуть наклонился вперёд. – Разве в этом заключалась твоя миссия?» «Присмотрись к нему – и поймёшь, почему я здесь. – Давор позволил сородичу приблизиться, дал ему несколько секунд, после чего довольно продолжил: – Теперь ты пропустишь меня?» Вместо ответа антропоморфный симбионт молча отошёл в сторону, освободив проход. От удивления он не мог сформулировать ни единой мысли, ведь никогда прежде симбионты нового поколения не встречались с истинными людьми. Лорды рассказывали им истории о настоящих врагах их расы, но то были лишь страшные сказки, не более. А сегодня Давор, тот, кого никогда не воспринимали всерьёз, привёл живое подтверждение этих рассказов – пленённого и беспомощного истинного человека. О том, что он как-то связан с Марагосом, демонический зверь даже не догадывался, ведь шлем давно распался на аниму, а определить конкретного Слугу так быстро было невозможно, Давору для этого понадобился не один час наблюдений. Подтолкнув внимательно рассматривающего коридоры Элина в спину, довольный произведённым впечатлением симбионт ступил в святая святых Гнезда, туда, где за десятки лет бывать ему приходилось лишь несколько раз. Вопреки названию, Гнездо не было гнездом в прямом смысле этого слова. Никаких пещер или ульев, лишь монолитная, внушительная архитектура, в этом мире кажущаяся неестественной и чужеродной. Столько металла, сколько использовалось здесь, нельзя было встретить ни в одном из великих городов, а обилие золота, серебра и мрамора говорило само за себя. Симбионты считали себя высшей расой, и это чрезмерное самомнение нашло отражение в их домах. «Больше, ярче, вычурнее» – таким был их девиз. Но наслаждаться открыто демонстрируемыми чудесами Элин не мог: обстановка, мягко говоря, не располагала. Перерождённый даже не знал, сколько прошло времени, ведь в дороге проснуться ему позволяли лишь для того, чтобы накормить тем, что попалось под руку. И если судить по тому, сколь быстро истощался организм анимуса, такие побудки случались не чаще одного раза в два-три дня. Достаточно для поддержания жизни, но слишком мало для сохранения сил. Не то чтобы Элин действительно верил в возможность побега, но это не мешало ему хладнокровно анализировать информацию в поиске даже самых незначительных, почти призрачных шансов. «Я… чувствую их», – тихо сказала змейка, в произошедшем винившая в первую очередь себя. Несмотря на все уговоры Элина в те редкие моменты, когда он был в сознании, она всё равно считала, что без неё в такой ситуации перерождённый не оказался бы. Как минимум симбионт не посчитал бы главу клана своей основной целью, и Элин, возможно, смог бы сбежать. «Они очень сильны. Гораздо сильнее его…» «Всё так». Перерождённый и сам ощущал не одного и даже не двух абсолютов, что с каждым шагом становились всё ближе и ближе. Они совершенно не скрывали своей силы, ведь опасаться им было ровным счётом некого. Людские абсолюты, коих на всём континенте не наберётся и десятка, были значительно слабее. «Если они предложат тебе сделку, змейка, не отказывайся». «Нет! Это неправильно!» «Для тебя это единственный способ сохранить жизнь и рассудок. Этот симбионт ясно дал понять, что им нужно содержимое моей головы – значит, меня будут пытать. Пытать годами, десятилетиями… или до тех пор, пока им это не надоест. А вместе со мной страдать будешь и ты». Никогда, ни при каких условиях Элин не расстался бы с жизнью добровольно. В мироздании многое зависит от случайностей, и если он не справится со своим освобождением сам, то, быть может, ему поможет кто-то со стороны. И перерождённый был готов ждать до самой смерти, если потребуется. «Это неважно, Элин, – грустно ответила Эрида. – Разве я не говорила, что симбионт и носитель сражаются вместе до самого конца, каким бы он ни был?» «Даже если это будет бессмысленно?» Лицо перерождённого, наблюдавшего за медленно распахивающимися вратами монструозных размеров, вздрогнуло от нехорошего предчувствия. Да, сама ситуация могла претендовать на звание наихудшей в обеих его жизнях, но до сего момента предчувствие молчало. «Я прошу тебя об этом, Эрида, как человек, которому небезразлична твоя судьба. Услышь меня – и подумай. И что бы ты ни ответила, я приму любое твоё решение». Гигантский зал меньше всего напоминал место, в котором так уж часто принимают гостей. От него веяло запустением и какой-то притянутой за уши значимостью, пронизывающей и прямоугольные, до блеска отшлифованные мраморные плиты, и выполненные из того же материала колонны, подпирающие расписной потолок. Сам изображённый наверху сюжет Элин оценить не успел, так как приведший его сюда симбионт неслабым ударом заставил перерождённого упасть на колени. Взгляды семи демонических зверей огромной силы скрестились на незваных гостях, и от обрушившегося на него давления Элин едва не расстался с содержимым желудка, если, конечно, с последней кормёжки прошло несколько часов, а не дней. Неожиданно перерождённый почувствовал, как его разум присоединили к какой-то сети, связывающей не только семерых симбионтов-абсолютов, но и его пленителя. «Ты привёл его в Гнездо, не связавшись с нами? – Вперёд вышел широкоплечий, мускулистый великан с единственным – и закрытым – глазом, что, впрочем, никак не мешало ему ориентироваться в пространстве. – Ты хоть осознаёшь, что настоящий Марагос мог обвести тебя вокруг пальца?!» «Я нижайше прошу снисхождения, мой лорд! – Давор отвёл руки в стороны, склонив голову. – Но ваши уроки вселили в моё сердце уверенность в правильности моих действий! В восприятии я был лучшим, и это признали все лорды!» «Верно. Остынь, Балор». Приятный мелодичный голос, раздавшийся в его голове, заставил Элина поморщиться: ему совсем не нравилось то, как его сознание отреагировало на слова неизвестной симбионта. «Только я имею право судить своих подчинённых, Айбелл!» – гаркнул великан, сжав могучие кулаки. При этом посмотрел он на волка довольно скромных размеров, обладавшего огненно-рыжей шерстью и аурой привлекательности, что смогла частично воздействовать даже на Элина. Очевидно, этот волк был волчицей, той самой Айбелл, что решила поспорить с одноглазым слепым великаном. «Всё так, но разве произошло что-то плохое? Даже на пике своих сил Марагос не справился бы со всеми нами в одиночку, сейчас же… – Волчица повернула голову, вперив взгляд серебристых глаз в перерождённого. – Он до смешного слаб. Но воля его крепка, раз он всё ещё смотрит на меня с такой ненавистью. Что скажешь о нём, Медб?» Элин тяжело вздохнул и на секунду опустил веки, уняв переполняющие его эмоции. Бесполезные чувства на какое-то время взяли над ним верх, воспользовавшись слабостью перерождённого, но и дальше идти у них на поводу он не стал. «Не только воля, но и разум его крепок, словно сталь, – ответила приподнявшая голову над полом змея, из-за холодного внимания которой по спине анимуса пробежали мурашки. Он невольно подумал о том, что, возможно, она – родственница старой Эриды, но… – Мне больше интересна причина, по которой злобная Змея никак не проявляет себя. Её присутствие очевидно, но она как никогда спокойна и безмятежна». «Наследник истинного человека мог изувечить её разум, подчинить себе, – недовольно прорычал Балор, приблизившись к Элину. – Отдайте его мне, и я достану из его головы ответы на все вопросы!» «Грубый подход идёт после подхода изящного, Балор. И ты это знаешь, не так ли?» Гигант недовольно оскалился, поднял руку и махнул ею с такой силой, что перерождённого обдало волной воздуха. «Пусть будет по-твоему. Но если ты не справишься, мои темницы всегда готовы принять особого гостя!» Демонический зверь развернулся и направился к массивной двери, совершенно не чувствуя на своей спине насмешливого взгляда Элина. Человек, демон – всё едино, когда дело доходит до допроса. Сначала запугать, а после предложить добровольное сотрудничество с какими-то преимуществами. «За мной, Давор!» «Да, мой лорд!» Слабый на фоне абсолютов симбионт послушно засеменил следом за своим покровителем, пока не скрылся за захлопнувшимися дверьми. А буквально мгновением позже брови Элина взметнулись вверх: он отчётливо ощутил, как оборвались две жизни. И, судя по всему, погибли пленивший перерождённого симбионт и неудачник, оказавшийся на страже не в то время и не в том месте. «Вижу, подчинённые вам не очень-то и нужны?» – спросил экс-асболют, подняв взгляд на внимательно следившую за его реакцией волчицу. «Даже если ты лишился сил и памяти, Марагос, твоя наглость всё ещё идёт вровень с дерзостью. – Её голос оставался таким же мягким и приятным, но теплоты в нём больше не было. – По крайней мере, свою чувствительность ты не утратил, что открывает перед нами огромные перспективы». «Я говорил уже не раз и скажу вновь: я не Марагос и прежде никогда не слышал этого имени». Кем бы ни был предыдущий хозяин шлема и Эриды (а к такому выводу Элин пришёл, обмозговывая слова симбионта в редкие часы бодрствования), но всем этим абсолютам он явно оттоптал всё, что можно было оттоптать. Ненависть, ими источаемая, ощущалась почти физически, и о самой змейке они до сих пор даже не побеспокоились. Значит, она им не слишком важна, и пленение с ней не связано. Это ещё один аргумент, который можно использовать для избавления Эриды от гложущего её чувства вины. «Забавно. В такой ситуации я забочусь о ком угодно, но не о себе… Это ли называется безысходностью, подкреплённой стремлением сделать хоть что-то?» «Но ты подчинил себе Эриду и обрёл шлем. Обычный человек на это не способен. Как ты себя называешь, анимус?» «Безымянный». «Безымянный? Пусть так. Я не буду ходить вокруг да около. Нам интересно содержимое твоей головы, и мы до него в любом случае доберёмся. Перед тобой есть выбор: открыться нам добровольно и сохранить рассудок до самого конца или… – Недвусмысленно замолчав, волчица клацнула челюстями, и поток анимы смёл с перерождённого всякие ограничения. – Вдохни полной грудью и подумай, человек. Хочешь ли ты умереть, утопая в ужасе и боли, или предпочтёшь существовать в комфорте, чтобы однажды уснуть и просто не проснуться?» «Если оба варианта предполагают смерть, то выбирать из них я не буду вовсе». «Ты сделал свой выбор. – Волчица сделала шаг вперёд, и Элина практически вдавило в землю. Быть может, в нормальном состоянии он бы и смог хоть как-то сопротивляться, но ослабленное тело и давно не использовавшиеся каналы не позволяли даже поднять головы. – Медб, можешь обрадовать Балора: с сего дня наш пленник будет на его попечении». Не имея сил и дальше удерживать себя в сознании, Элин опустил веки и тут же отключился, распластавшись на полу. И сожалел он лишь о том, что они не предложили Эриде помощь, как будто считая её своим врагом…