Глава 48 Посреди пожухлой, но всё ещё живой степи стояла чёрная, местами невзрачная беседка, над которой возвышалась совершенно неуместная здесь вишня. Ветвистое, цветущее, осыпающее округу яркими розовыми лепестками дерево уже очень давно стало неотъемлемой частью пейзажа. Пейзажа, что был одной из немногих отдушин в жизни обитателей этого места. Безграничный небосвод со своими, днём невидимыми, звёздами, далёкие стены величественного Китежа, широкая, бурная и неестественно красивая река, выглядывающие из-за линии горизонта заснеженные вершины горного хребта – каждый элемент внутреннего мира был якорем, за который отчаянно цеплялись пленники вот уже много лет. Элин не помнил, когда именно потерял счёт дням, месяцам и годам. Эта информация казалась совершенно неважной, ведь там, в реальном мире, его тело и разум истязали столь часто, что, ведя отсчёт, можно было легко сойти с ума. Перерождённый считал себя сильным человеком, которого непросто сломать, но у всего должен быть предел. В том числе и у желания продолжать бессмысленную борьбу. – Не думай о них. Мягкий, заботливый голос вырвал анимуса из омута неприятных воспоминаний. Перед глазами вновь встали стены беседки, розовый стол и юная девушка – уже не подросток, но ещё и не взрослая женщина. За время, что они провели взаперти, Элин смог убедиться в том, что её облик напрямую зависел от того, как и кем она себя ощущала. Сейчас, по прошествии десятилетий, змейка стала более отстранённой и холодной. Прежде мягкие, черты её лица заострились, а взгляд приобрёл совсем не детскую тяжесть. – Давай лучше обсудим исследования или… – Ты же помнишь, о чём они говорили в последний раз. – Не подросток, но мужчина потёр переносицу. – Что бы я ни сказал, ты всё равно не согласишься на их предложение? Я – вторая линия обороны твоего разума, Элин. Если ты не выдержишь, а меня здесь не будет, то они доберутся до наших воспоминаний. – Девушка невесело улыбнулась. – И тогда всё то, за что мы боролись, будет напрасно. – Они нашли способ насильно изъять тебя из моей души. Кто знает, что они решат с тобой сделать… Терпение симбионтов уже давно трещало по швам. Они пытались добраться до приза разными способами, но терпели неудачи одну за другой. Прежде здравый смысл и нежелание потерять пленника сдерживали их, но в последнее время они начали прибегать к самым отчаянным методам. Элин всё ещё испытывал постоянную ноющую головную боль, появившуюся после того, как чёртовы демоны попытались вломиться в его разум, параллельно истязая плоть и ломая кости. – Это не так важно. Мы всё ещё можем сопротивляться и… – Признай, что вдвоём нам отсюда не выбраться, Эрида, – оборвал змейку перерождённый, одарив её хмурым взглядом. – Ты можешь выжить и получить свободу, а жизнь – это всегда шанс. – Шанс всю жизнь помнить о том, как бросила того, кому клялась верно служить? Отказаться от пусть совершенно ничтожной, но вероятности всё исправить? – Эрида покачала головой. – Нет, Элин. Я не готова обречь себя на вечную жизнь в сожалениях. Элин недовольно нахмурился: змейка умела своими словами ставить собеседника в тупик. Но анимус этот тупик просто проигнорировал, проломив лбом метафорическую стену. – Даже если я тебя об этом попрошу? – Даже если попросишь. К большому сожалению Элина, Эрида оставалась непреклонна. Симбионты ещё в предыдущий «сеанс» объявили о своих намерениях, дав пленникам последние часы на раздумья, но время шло, а она всё ещё не соглашалась переходить на сторону врага. Что много лет назад, что сейчас змейка оставалась верна своим принципам, но перерождённому, для которого Эрида за эти десятилетия стала самым близким человеком, это категорически не нравилось. При этом он не мог – да и не хотел – приказывать ей, а в упрямстве девушка легко могла поспорить со своим носителем. Ведь Элин сам, своими руками выковывал характер и закалял внутренний стержень той, кого уже давным-давно считал и другом, и частью семьи, и практически дочерью. Он как мог учил её всему, что знал сам. Рассказывал истории из своего прошлого и показывал мир, параллельно осваивая непростую науку структурирования, восстановления и воплощения воспоминаний в собственной душе – единственного полноценного умения, которое он мог практиковать в плену, и при этом делать это эффективно. Шутка ли: практически каждый «сеанс» его голову пытался вскрыть абсолют! Хочешь не хочешь, а защищаться научишься в момент. От защиты же до нападения – один шаг, так что к этому моменту Элин считал себя достаточно подкованным в ментальных науках. Правда, против симбионтов это помогало не особо: они банально не подставлялись, лучше многих понимая, на что способен носитель Эриды. Практически всем змеям были свойственны те или иные ментальные силы, а Марагос считался буквально их воплощением. Королём Змей. – Хорошо. – Перерождённый кивнул и, хлопнув себя по коленям, поймал глазами взгляд собеседницы. – Хорошо. Почему ты думаешь, что я вот так просто позволю им тебя забрать? – В каком смысле? – Спросила – и уже сама всё поняла. Как-никак, именно Эрида понимала своего носителя лучше любого другого человека. – Нет! Ты не сделаешь этого! – Я столько лет оберегал тебя от боли, а теперь они вот-вот выведут тебя из-под моей защиты. Пойми, они убьют меня вне зависимости от твоего отказа или согласия. Элин понимал, кто и чем ему угрожал. Понимал, что, вырвав Эриду из его души, они не только могут навредить ей в процессе, но и наверняка подвергнут ненавидимую симбионтами змею самым страшным пыткам из тех, что придут им в голову. Демонические звери, что ни говори, намного выносливее людей, а боль… Боль они испытывают точно так же. – Но они могут просто убить меня, если я добровольно тебя оставлю! Нет, они наверняка это сделают! – возмутилась Эрида, от переизбытка эмоций даже ударив по столу маленькими – на фоне анимуса – кулачками. – И не нужно говорить, что это хоть какой-то шанс! – Это – хоть какой-то… Чёрт. Подловила. Элин, начавший говорить сразу после удара, чуть улыбнулся. Его порой сильно забавляло то, насколько змейка походила на него. Что нисколько не удивительно, ведь здесь она не общалась даже с симбионтами – он сам запрещал ей это делать, опасаясь не уследить и пропустить ментальный удар. – Подловила? И это всё, что ты хочешь сказать? – Непродолжительное молчание закончилось вместе с такими неприятными на первый взгляд, но на деле скрывающими искреннее беспокойство словами. – Элин, это… я правда не хочу уходить, даже если это позволит мне выжить и отомстить. Симбионт приходит в мир вместе со своим носителем – и с ним же уходит. Любой иной исход неестественен. – Над нашими головами целый город неестественных симбионтов, змейка. – Но я не понимаю их и понимать не хочу. Они для меня сродни каннибалам для людей: ты видишь их, можешь сказать, что вы одного вида, но сам таким никогда не станешь… Перерождённый будто бы бился головой о камень, тщетно надеясь его расколоть. Действо в высшей мере бессмысленное, но Элин действительно хотел, чтобы его напарница продолжила жить. Пусть не на свободе, но – жить. Вот только она сама по такому пути идти явно не собиралась. – Тогда мы будем бороться до конца. Очевидный, но такой неприятный выбор – отринуть собственные желания, приняв во внимание чужие. Это было больно, это было мучительно, но поступить иначе перерождённому не позволяла едва живая совесть. – Всё или ничего, Эрида? – Всё или ничего, Элин. Таким незамысловатым образом в обсуждении была поставлена жирная точка, и пленники перешли к обсуждению других, более жизнерадостных вещей. Ни Элин, ни Эрида в глубине души не хотели и дальше говорить о близком конце, осознавая его неизбежность. Но отведённое симбионтами время подошло к концу много быстрее, чем хотелось бы: чужое присутствие вытянуло перерождённого в реальность прямо во время беседы, которую пленники сильно хотели растянуть на как можно больший срок. Демонические звери ждать были не намерены, с ходу затребовав ответ, который тут же и получили. Правда, далеко не тот, на который рассчитывали. «Она… отказывается? – Одноглазый гигант чуть дёрнулся, а лицо его скривилось. – Какая глупость! Неужели отступница верит в тебя по прошествии стольких лет? Или ты, Безымянный, всё ещё удерживаешь её в подчинении?!» Тяжёлые и неповоротливые мысли одного из лордов Гнезда когда-то давно заставляли Элина кривиться от разрывающей голову боли, но сейчас он практически не ощущал ментального давления. Его защита легко выдерживала такие удары, как бы Балор ни пытался причинить человеку боль. «Молчишь? – Парой резких движений симбионт сорвал со стены оковы, заставив перерождённого упасть на колени. – Молчи. Всё равно совсем скоро я наконец-то услышу, как ты кричишь. Будь уверен: воздействие на душу крайне, крайне болезненно!» И вновь Элин проигнорировал попытки симбионта его напугать, вместо этого последовав за своим надсмотрщиком. Анимусу было сложно сказать, когда в последний раз его выпускали из камеры, но в одном он был уверен точно: это было очень давно. Хотя бы потому, что в облике перерождённого от подростка не осталось ровным счётом ничего. Измождённый, немолодой и полумёртвый мужчина – такое впечатление об Элине сложилось бы у стороннего наблюдателя, случись ему оказаться неподалёку. Тем временем тёмные и душные коридоры привели их в куда более просторный, богато отделанный зал. Здесь так же, как и наверху, преобладал мрамор пополам с металлом, но о запустении говорить не приходилось. Высокие, полные книг и свитков шкафы возвышались вдоль стен, чередуясь с явно рабочими столами, на которых перерождённый не без удивления обнаружил великое множество людских артефактов. Сомнений быть не могло: симбионты изучали врага так же, как человечество изучало демонических зверей. «Правда, узнать об этом я бы хотел не в таких обстоятельствах», – подумал Элин, глядя в центр помещения. Туда, где находился операционный стол со множеством креплений, гарантирующих неподвижность «пациента». При этом и на полу, и на потолке были размещены многочисленные и очень сложные рунные круги, на полное прочтение которых даже мастеру рун требовался не один час. Кто-то очень сильно хотел добиться цели, для чего приложил просто невероятные усилия. «И это всё сделано только для того, чтобы разрушить твою защиту…» – восхищённо протянула Эрида, глазами носителя рассматривая устройство зала. Благодаря урокам Элина она тоже кое-что понимала в рунах, так что смогла оценить всю красоту и сложность разделённого на десятки элементов конструкта. «А запасы анимы под полом говорят о том, что просто переждать давление у нас не выйдет», – с затаённой болью в мыслях вторил ей перерождённый, в один миг отыскав подтверждение своих наихудших опасений. За них взялись так, что после ритуала в руках симбионтов останется или всё, или ничего. Прежде пленников спасало то, что полноценно работать с разумом мог лишь один демон-абсолют – Медб, та самая змея, что, казалось, играла на вторых ролях. Её ментальные способности стали для Элина во всех смыслах огромной головной болью, но при этом и величайшим благом. Ведь именно благодаря неустанным попыткам Медб добраться до его памяти экс-абсолют смог наработать методы защиты и после, когда за него принялись всерьёз, выдержал пытки. С какой стороны ни посмотри, а симбионты всё ещё не завладели содержимым его головы только из-за того, что ни один из них – кроме, пожалуй, Балора – не воспринял его так, как должно. Все демоны считали, что если не через год, то уж через два он точно сломается и выложит всё как на духу, а перерождённый воспользовался этой ошибкой, успев отточить прежде практически отсутствующие навыки. «И времени нам, как я погляжу, не дадут, – с каким-то отчаянным весельем прокомментировала Эрида, когда её носителя грубо уложили на стол, сковав по рукам и ногам. В таком положении он мог шевелить лишь пальцами, но что толку, если запечатывающие артефакты уничтожали абсолютно все оформленные структуры, без которых техники просто не имели силы. – Элин?» «Выхода я пока не вижу, но всё ещё можно попытаться что-то сделать…» Надежда всегда умирала последней, и попытки перерождённого нащупать слабости в ещё не активированном ритуале как нельзя соответствовали этой древней мудрости. Он понимал, что даже если ему удастся всё здесь разрушить, то симбионты вновь закуют его в цепи, отведут в камеру и восстановят зал. Или просто убьют проблемного человека, с которым всем наверняка уже надоело возиться. Иначе пленители просто не стали бы прибегать к способам, могущим их оставить вообще без ничего. Душа – действительно хрупкая материя, которую опасался трогать даже Элин со всем своим опытом. «Если это попытка меня приободрить, то не надо, Элин. Я больше обрадуюсь горькой правде, чем приятной лжи». «Правде, говоришь…» Анимус хмыкнул беззвучно – и провалился во внутренний мир, оказавшись внутри беседки, рядом со змейкой. Спасительного выхода просто не существовало. – Правда такова, что сопротивляться не имеет смысла. Всю мою защиту если не снесёт первым ударом, то через несколько часов от неё в любом случае ничего не останется. – А если я тебя поддержу? – Не обижайся, но твоя помощь поможет выиграть лишь несколько минут. Элин всегда принимал весь удар на себя, и случаи, когда Эрида тоже получала урон, можно было пересчитать по пальцам. Она совершенно точно была неспособна выдержать то, что не единожды ставило на грань безумия его самого. – Значит, это конец? – Да. Элин почувствовал, как чужая анима начала вливаться в его каналы, и только тогда понял, что, похоже, симбионты более не рассчитывали получить память именно от него, сделав ставку на Эриду. Или же отыскали способ добыть желаемое, предварительно умертвив носителя нужной им информации. Не суть важно. Главное, что ему уже сейчас не оставили ни шанса на выживание, а значит, защита обрушится уже в ближайшие… секунды, не минуты. – Спасибо. – Змейка, ощутив всё то же самое, поджала губы и мягко улыбнулась, после чего в момент переместилась к Элину, крепко его обняв. – Мы правда сделали всё, что могли. «А действительно ли я сделал достаточно? Нет. Я провалился. Ничтожество, из-за собственного тщеславия лишившееся второго шанса», – промелькнула мысль в голове параллельно с воспоминанием о том, как он впервые перешёл дорогу культу тернового венка. Он не обвинял их во всём – с годами приходит способность видеть свои собственные ошибки. Не обвинял, но понимал, что если бы не тот ассасин, то его бы не отправили из города, и он бы не наткнулся на симбионта, встретив свой конец в подземельях Гнезда после долгих десятилетий заточения. И самое обидное, умирал он не один. Всего-то и надо было, что проигнорировать проблемы Генриха… – Прости. В ответ на вторжение перерождённый собрал все свои силы в кулак и, покрепче прижав к себе самого верного друга, что не отвернулся от него даже перед лицом смерти, пустил аниму по каналам, позволив ей разрушить всё на своём пути. Плоть, кости, органы – и, наконец, мозг. Смерть настигла того, кто единожды смог от неё сбежать.