А ещё всякая ложь, облачённая в мысль, воняла похлеще протухшего мяса. – Суть в том, что вся эта грязь соберётся вокруг рун, после чего начнёт постепенно на тебя изливаться. Неподготовленного человека это сломает, но ты, при моей поддержке, выдержишь – и приобретёшь временный иммунитет к такому воздействию, которого тебе хватит, чтобы разобраться в себе и найти корень проблемы. – Так просто? – Это можно провернуть три-четыре раза за всю жизнь, так что свою цену ты всё равно заплатишь. Минус ритуала, способного оградить от пагубного воздействия хмари, – это то, что человеческая ментальность очень быстро перестраивалась с учётом новых реалий, и весь полезный эффект сходил на нет. Иными словами, с каждым разом защита держалась всё меньше и меньше, пока не начинала и вовсе работать в обратную сторону, ударяя по психике анимуса. – А других способов как-то избавиться от этой дряни нет? Обязательно тратиться на такую защиту? – Поверь, Мик: там, где спасует твоя воля и понадобится такой ритуал, тебе делать будет нечего. Естественно, Мика в один момент было не изменить, и он уже представил такую полезную силу в качестве щита для спуска в руины городов, в былые времена могущих считаться великими. – Вставай в центр, не тяни время. – Есть не тянуть время! И, если что, прости за всё. – Это не смертельно даже в случае провала, – с укором произнёс Элин, глядя на то, как Мик решительно пересекает периметр конструкта. – Если ты почерпнул эту технику в своих снах, то я бы не был в этом так уверен… Сначала рассмеялся Элин – искренне, потому что никто прежде не сомневался в его техниках, а после и Миктон – нервно, так как доверие доверием, но толика здравого смысла в его голове никуда не делась. Ритуал начался, и для неудачи не было ни единой причины… Глава 34 «Ты мог бы и сказать ему, насколько это будет выматывающе». «Многие знания – многие печали, змейка», – ответил перерождённый напарнице, сосредоточенно переставляя ноги в своём забеге по крышам. Мик вырубился сразу, стоило только напряжению спасть, а защите – подняться вокруг него, в то время как Элин себе такой вольности позволить не мог. Во-первых, стыдно – слишком незначительная это нагрузка, чтобы после неё терять сознание на месте, а во-вторых, дела, которые никто не отменял. И пусть он изначально планировал своё время с запасом, намереваясь не начинать ничего сколько-нибудь серьёзного, спускать освободившиеся часы в никуда всё-таки не собирался. Долгие годы непростой жизни способствовали выработке самодисциплины, и без по-настоящему весомой причины от дел Элин Нойр не бегал. «И всё-таки… – В словах Эриды тлела задумчивость. – Он – друг, а с друзьями нужно быть честным». «Или руководство о том, как в два шага намекнуть на то, что носитель – лжец, – невесело ухмыльнулся перерождённый, мигом поняв, куда змейка клонит. – Понимаешь, Эрида, мир – это не один только Китеж. Есть и другие города, которые не заинтересованы в том, чтобы сосед стал значительно сильнее их. Да и здесь, если говорить по правде, многие с радостью потопят восходящую звезду, стоит только им разглядеть её потенциал. Пока в мою легенду верит Бельфи, я буду её использовать, доверяя лишь тем, кому бы я доверил многие свои тайны. Объяснить, почему?» «Тайна, о которой знают все подряд, перестаёт считаться тайной?» «Верно. И если мои недоброжелатели каким-то образом выяснят, что секрет моего таланта известен вообще всему ближнему кругу, то не пройдёт и пары дней, как они поймут: король-то голый». «Король?» Образ, что пришёл от змейки, заставил анимуса сбиться с шага: за какие-то доли секунды навоображала она себе много интересного. «В одной сказке король пытался убедить всех в том, что его одежду видят лишь умные люди. При этом он сам её не видел – его обманули, но прямо сказать, что он недостаточно умён, не решался ни он сам, ни его приближённые. – В ответ на краткий, сопровождающийся цветастыми образами из детских книжек пересказ Эрида задумалась было, но Элин продолжил: – Если вскрывается подложная тайна, то все заинтересованные лица начинают искать настоящую. И если они не смогут найти даже намёка на неё, то предпочтительным станет наиболее кардинальный способ решения всех проблем. А как бы быстро я ни развивался, но защитить себя от чего угодно смогу ещё не скоро». «Один в поле не воин, – похвасталась змейка знанием фольклора людей. – Толпою гасят даже льва». «Последнее – скорее шутка, но суть передаёт верно», – спокойно отреагировал анимус, которого ситуация несколько позабавила, но не рассмешила. «Но этот способ никак не гарантирует того, что на нас не нападут ещё раньше. Не разбираясь, просто почувствовав угрозу…» «Для этого мы и влезли в политику. Знакомства, союзы, договоры – всё это дополняет нашу силу и может помочь там, где голой мощи не хватит и у десятка абсолютов». Такие разговоры со змейкой не были редкостью в жизни Элина, ведь он честно, как мог пытался помочь ей сформировать свой взгляд на мир. Ментально она всё ещё была молода, а багаж знаний, унаследованный от старой Эриды, представлял собой несколько объединённых, рассортированных по категориям справочников, в которых какие-то обыденные вещи или упоминались крайне поверхностно, или не упоминались вовсе. А оставлять познание мира ребёнком без всяких объяснений со стороны взрослого – это прямой путь к ошибкам, которые Элин очень не любил. А Эрида в каком-то смысле его часть, так что происходящее можно было назвать делом чести. По крайней мере так перерождённый оправдывался перед самим собой, не желая признавать, что детские честность и непосредственность могут оказывать на него такое влияние. «Ещё месяц назад я бы сказала, что наиболее безопасный вариант – побег и развитие в уединении вне города, но теперь… – Элину показалось, что змейка покачала головой. – Теперь я не уверена, что люди смогут принять сильнейшего, появившегося из ниоткуда». «Так оно и есть, змейка. Так оно и есть…» Трудно было признавать, но люди, по большей части, очень болезненно переносили возвышение ближнего своего. Просто кто-то предпочитал воспользоваться шансом и расти вслед за первопроходцем, а кто-то, наоборот, всеми силами тянул его вниз, при этом достигая дна в первых рядах. И тех, и других сдерживать мог лишь страх, липкий и первобытный, создающий ощущение опасности для их жизней. Слабые не пойдут против Элина, если за него будет кому отомстить, а сильные трижды подумают, перед тем как начинать действовать. Между тем район Нойр становился всё ближе, а встреча с перебравшими и едва ли находящимися на седьмом небе от счастья родственниками – всё неотвратимее. Уже показалась на горизонте крыша его собственного дома, когда анимус спрыгнул вниз, остаток пути преодолев на своих двоих. – Как обстановка? – Постпраздничная, глава, – весело ответил стражник из Нойр, который, видно, пьянку и последующее веселье перенёс легко. Можно было бы предположить, что этот конкретный двухметровый мужчина с блестящими янтарными глазами – трезвенник чистой воды, но некоторые детали указывали на обратное. – И позвольте лично вас поздравить! Теперь будущее нашего клана будет ярким и безоблачным! «На твоём месте я бы не был так уверен в безоблачности», – подумал Элин, принимая поздравления. То, что дела клана пойдут в гору, – факт, но вот проблем при любом из исходов будет не меньше, чем успехов. Миновав пост, новый глава клана Нойр выбрал наиболее длинный из путей, ведущих к его дому, и во многом этому поспособствовало желание ещё раз посмотреть на всё то, что теперь подчинено его воле. А подчинено, сколь бы печальным ни было положение Нойр, было многое. Первыми шли территории с возведёнными на них строениями. Небольшие вложения – и на балансе клана заброшенные бараки сменятся складами и мастерскими. Находящиеся в отвратном состоянии постройки Элин планировал снести, а на освободившемся пространстве обустроить уникальные – для Китежа – полигоны, предназначенные для становления анимусов. Методик, могущих помочь ещё и воинам, он не знал, но обделять их не собирался – уже были посланы письма ветеранам, ещё не завербованным конкурентами. Пусть не всех Нойр, но значительную их часть Элин всё-таки решил проверить собственными силами, задействовав как имеющихся анимусов, что вскоре начнут возвращаться в город, так и фактически ставших частью клана наёмников вроде Арнольда. Объяснить методики понимающим людям, скинув на них основную работу, было много проще, чем лично проверять всех и каждого. Что же до ценности этих методик, то перерождённый был вынужден признать одну немаловажную вещь: шила в мешке не утаишь, как ни пытайся. Хоть в тайне проводи все проверки, хоть кричи о них на главной площади – отличен будет лишь срок, в который о неоднозначном решении молодого главы Нойр станет известно во всём городе, а сами практики распространятся среди заинтересованных лиц. Но сейчас Элин намеревался ковать железо, пока горячо, и идти против традиций, а методы соседей по большей части, не использовались лишь из-за них, якобы своё совершеннее. «Герой, ступивший на неизведанную тропу» звучит всяко лучше, чем «Молокосос, наплевавший на труды предков». Вторым пунктом в плане анимуса стояло утоление кадрового голода. Переход от старого уклада, в котором все заработки и взаимодействие с общественностью лежали на анимусах-бойцах, к новому, в котором хорошее место будет уготовано вообще всем, безболезненно случиться не мог. Банально, но у Нойр не хватало специалистов во всём том множестве областей, которые требовалось освоить для нормальной жизни. Те же фермеры, формально принадлежащие к клану, но на деле не приносящие и третьей части снимаемого с полей урожая, требовали проведения полноценной реформы, а разобщённых и работающих кто во что горазд мастеровых было необходимо собрать в единый кулак, которым можно будет хоть как-то управлять без риска вскипятить мозги, копаясь в документах. Впрочем, заниматься всем этим предстояло не сегодня и даже не завтра, всё-таки клан железной дисциплиной похвастать не мог, и выхода на полную мощность день в день можно было не ждать. Сам Элин, как и его доверенные лица, мог быть бодр, весел и готов к труду и обороне, да только все рядовые винтики одного большого механизма всё ещё будут пребывать в чём-то близком к состоянию нестояния. Так что сегодня время выделялось только на отдых, семью и те дела, в которых был задействован лишь сам перерождённый. Например, вечером Элин с огромным удовольствием повозился бы с вибрационным восприятием: очень уж сильно ему хотелось узнать, действительно ли этот орган был рукотворным, и если ответ на этот вопрос окажется положительным… То кто был носителем той, старой Эриды до него? Обойдя район клана чуть ли не по кругу, Элин вышел к собственному дому – и ещё на пороге до него донеслись первые отзвуки громкого, весёлого разговора, развернувшегося в гостиной. А к моменту, когда он вошёл в коридор, стало возможно разобрать не только отдельные слова, но и предложения. – И после этого учиться драться он отказался наотрез. Да, тогда я решил, что и следующему главе не быть бойцом… – Вы точно говорите про нашего Элина? – неподдельно искренне удивился Юстиан, хлопнув кружкой по столу. Главе Нойр осталось лишь тяжело выдохнуть: всё-таки Кэррион никуда не ушёл и действительно заночевал где-то в коридоре, если его не подобрала прислуга. – Сколько меня ни натаскивали на схватки, а он мною всё равно вытер пол. И даже особого значения этому не придал… – Эли скромный, – тихо добавила Алексия, перед которой перерождённый ни разу не раскрывал свою очень тёмную и очень неприятную сторону, сформировавшуюся под влиянием с годами становящейся всё больше и больше силы. Трудно остаться добрым, понимающим и всепрощающим, когда раздавить человека много проще, чем разрешить возникший вопрос иным способом. Для этого нужно обладать не особым характером, а определёнными проблемами с головой. Быть блаженным, например. – Вот чего-чего, а скромности за ним искать не стоит. По крайней мере, не в последнее время. – Дорш, непонятно когда успевший здесь оказаться, ударился с кем-то кружками, приложившись к напитку. И лишь сейчас Элин поймал себя на том, что вот уже несколько секунд он стоит за стеной, прислушиваясь к разговору. – Я бы сказал, что он страдает… высокомерием, полагаю? – Я им не страдаю, отец. – В конечном итоге Нойр решил, что такое поведение по отношению к близким людям является верхом низости, потому и поспешил объявить о своём присутствии. – Я им наслаждаюсь. Вижу, вам уже лучше… – И это нам говорит тот, кто ранним утром сбежал, не обмолвившись ни с кем ни словом. – Юстиан театрально воздел руки к потолку. – Потыкай свою совесть палкой, возможно, она уже давно мертва! – Извини, нужно было проведать Миктона. Вчера он не пришёл на церемонию, так что я о нём беспокоился, – честно ответил Элин, проходя вглубь комнаты и садясь за стол. К его большому удивлению, продолжение застолья выглядело чинно и благородно. Даже напитки оказались всего лишь сильно разбавленным алкоголем, призванным избавить людей от похмелья. – И, по правде говоря, я думал, что ты не станешь настаивать на продолжении празднества… – Нет-нет, мне хватило и вчерашнего, – сразу открестился Юстиан. – Я вообще собирался обсудить с тобой одного гостя, которого никто не ждал вовсе… – Формально он в своём праве. – Элин поймал взгляд отца, прочитав в его глазах желание отдать все подобные вопросы на откуп сыну. Слишком уж сильно его впечатлило то, как прошла официальная часть мероприятия. – А не формально хоть как-то ему ответить я пока не в силах. Тем временем Алексия уже успела обернуться, поставив перед перерождённым стеклянную, прямо на ходу покрывающуюся прохладными капельками кружку. Вроде и первый день осени, а всё равно жарко. – Конфликт с Лагесом неподъёмен для любого малого клана, это даже не обсуждается. Куда важнее тот факт, что он лично показался на церемонии… – Считаешь, что пойдут слухи? – Я уверен, что они уже пошли. Как-никак Китеж и без того судачил о тебе сплошь и рядом. Банально, но люди хотят продолжения банкета, – пояснил Кэррион свою мысль, с благодарностью приняв от спутницы друга кружку, полную напитка. Элин и сам задумывался над этим, но за неимением лишнего времени был вынужден отложить не самый, на самом-то деле, важный вопрос. Его можно было решить и позже, но теперь, когда им озадачился и Юстиан… Новоиспечённый глава клана Нойр в своём становлении собирался придерживаться тактики привлечения внимания к своей персоне во всех сферах, начиная от политики с ремесленным движением и заканчивая искусством боя. Естественно, собирать на себе взгляды всего города он никогда не собирался, а воспользоваться сложившейся ситуацией его вынудило то, что в противном случае слава вполне могла стать дурной. Какими путями – это ему было неведомо, ибо такие вещи носили хаотичный характер. Появление же Лагеса на церемонии нарушило тот хрупкий баланс, который выстраивался тогда ещё наследником на протяжении последних недель. Элин стал желанным гостем для многих людей, вращающихся в политических кругах, а о его потенциале анимуса и мастера рун уже ходили легенды. При этом перерождённый делал ставку не на старожилов этой полной змей арены, а на восходящих звёзд – подростков и юношей, в будущем могущих занять в обществе хорошее положение. Тому потворствовало несколько причин, но главная – доверие молодёжи заслужить было много проще, так как сам Элин к этой молодёжи и относился. Конечно, наилучшим вариантом было бы налаживание связей со всеми сразу, но об извечном противостоянии отцов и детей, противостоянии поколений не слышал разве что глухой. Рано или поздно, но тот же Юстиан разойдётся с отцом во мнениях, начнёт свою игру – и Элин его поддержит. С Аланом, главой клана Кэррион, его связывали лишь деловые отношения, которые при таком исходе препятствием точно не станут. Амелия же вообще уже не слишком ладит с Лагесом, который поставил интересы клана превыше интересов дочери. Шутка ли, запретить человеку, живущему мечом, этого меча касаться. Впрочем, всё это частности. На деле же перерождённый делал ставку не на нынешних, а на будущих лидеров, уже сейчас используя все имеющиеся инструменты для того, чтобы заручиться их поддержкой. Как на всём этом скажется пусть не дружба, но некая связь с главой клана Фуга – большой вопрос, ведь у любителей пространственного маневрирования было много врагов, со многими из которых Элина уже что-то связывало. «А ведь он обрёк меня на как минимум полтора десятка лишних встреч с теми, кто может посчитать, будто я от них отвернулся…» – от этой мысли Элину захотелось чертыхнуться, но он сдержался.