«Узнаем на месте, Эрида». Не желая греметь замком и проходить через весь дом, анимус просто и незатейливо вышел в окно, поморщившись из-за ударивших по глазам лучей солнца. Что ни говори, а органы чувств тела с сильно изменившейся нервной системой ещё калибровать и калибровать. «К слову, я не забыл, как активно ты подбивала меня принять участие в спарринге-другом». «Это было давно и неправда», – открестилась от грязных инсинуаций змейка, которой атмосфера праздника в честь носителя понравилась настолько, что она очень и очень сильно захотела доказать их превосходство ещё и в бою. К счастью, анимусы из числа присоединившихся к гулянке не горели желанием драться с героем, и мордобоя с применением техник Элину удалось избежать. А вот между собой некоторые всё равно схватились прямо на одной из городских площадей, так что части гостей Нойр лишились, так и не добравшись до района клана. «И кто тебя этому только научил?» «Ты, Элин», – змейка поспешила ответить на риторический вопрос, пока Элин, отдавшись детству, забрался на одну из крыш и взял курс на район Гавюэров. Он располагался совсем недалеко, всего в двух с небольшим километрах по прямой, но эта цифра выросла бы в два с половиной раза, реши анимус изображать из себя примерного члена общества. «И на том спасибо. Попробуем воспользоваться твоим восприятием?» «Нашим восприятием, Элин, – уверенно поправила носителя змейка. – И мы не сможем охватить пространство радиусом меньше сотни метров, что может быть опасно». «Я буду бежать помедленнее». Элин оказался непреклонен, и потому уже спустя несколько секунд на его голове вырос отливающий серебром рогатый шлем, расчерченный парой мерцающих таинственным изумрудом линий. «Справедливости ради, всё не так плохо, как ожидалось». Перерождённый сбился с шага и едва не ухнул в какой-то переулок головой вперёд, но во всём остальном эффект оказался неестественно мягким и каким-то привычным. Он видел, слышал и осязал одновременно больше полусотни человек, каждый из которых занимался чем-то своим, формируя полноценную завесу из информационного шума. Но если раньше Элин захлёбывался и тонул в нём, то сейчас поочерёдно перебирал все объекты, выбрасывая ненужные и акцентируя внимание на наиболее интересных. Это было сложное, всё еще не воспринимаемое человеческим разумом напрямую, но не чуждое чувство. Просто тяжёлое и непривычное. «Это чудо, Элин. – Несмотря на очевидное, змейка всё ещё не могла до конца поверить в успех их предприятия. Так скоро завершённый – правда, лишь частично – орган работал без сбоев, защищая мозг перерождённого от, казалось, неизбежных перегрузок. – Я ведь никогда до конца не верила в то, что у нас что-то получится раньше, чем через несколько месяцев». «Как видишь, порой достаточно просто хорошенько подумать». – Элин был удивлён как бы не больше напарницы, но виду не подал, пытаясь оправдать успех каким-то невероятным стечением обстоятельств. Вот только разум продолжал задавать вопросы, ответов на которые у перерождённого не было. Что такое анима? Общеизвестно, что это движущаяся энергия, эффект которой определяется именно её движением и ничем больше. В свою очередь, руны – это указатели для анимы, а техники – дорожные карты для неё же. Лишь с их помощью анимусы могут воздействовать на мир… с двумя исключениями. Первое – как и всякая энергия, анима может влиять на реальность и в чистом, ненаправленном виде. Второе – движение анимы могут задавать также кристаллы души или, что теперь будет куда вернее, сами души демонических зверей, за счёт чего людские тела изменялись как положено, а не превращались во что-то случайное. Издавна считалось, что все исходные данные трансформации анимусов изначально заложены в подчиняемых ими кристаллах, и зависят они только от того, какому демону этот кристалл принадлежал. Но Элин мало того что обошёлся без ритуала в классическом смысле этого слова, так ещё и кристалл с якобы душой старой Эриды прошёл мимо него. Не нужно быть гением, чтобы понять: структура поглощаемого кристалла движение анимы не задаёт. Но что тогда с душой? Где она находится изначально и куда уходит? С чем, в конечном итоге, взаимодействуют все анимусы? Во всём этом ещё предстояло разобраться. Неспешно, с чувством, толком и расстановкой. Сейчас же Элина беспокоило то, что выходило из всего вышесказанного. Сама по себе анима никак и никогда не сможет воплотить в реальность что-то, что не задавали техники и что не являлось частью организма демонического зверя. Перерождённый не мог сказать наверняка, но органы, отвечающие за восприятие вибраций, у змей в общем и старой Эриды в частности отсутствовали как класс. Потому и его попытка создать нечто подобное не могла вот так просто оказаться успешной, однако… Вот он, костяной шлем, дарующий чудовищное восприятие, незаменимое в бою. Работает без утечек, сбоев и дискомфорта. Требует минимум анимы на поддержание своей функциональности. Всё обстоит так, будто Элин лично работал над ним десять лет кряду, оттачивая и совершенствуя все процессы. Но всё, что он сделал, это немного поработал над фундаментом и направил ход трансформации в нужное русло. И этого было совершеннейшим образом недостаточно для того, чтобы на выходе получить безукоризненно функционирующий орган. Всё равно что кузнецу подготовить металл, пару раз ударить молотом – и получить на выходе трижды закалённый клинок. С обшитой кожей рукоятью, ага. Тем временем на горизонте показались владения Гавюэров, и перерождённый, тяжело вздохнув, избавился от рогов, оставив лишь незаметное под волосами основание. Оно всё ещё позволяло наблюдать за пространством в радиусе ста метров, но куда менее точно и на порядок тяжелее. «Не разумнее будет полностью отменить эту часть трансформации?» «Смотря что считать разумным, Эрида. Я хочу привыкнуть к шуму на фоне, заодно проверив стабильность органа», – ответил Элин на вопрос змейки, после чего спрыгнул на улицу, напугав парочку прохожих и поначалу вызвав недовольство у стражи малого клана. Правда, они быстро распознали в нарушителе спокойствия главу клана Нойр и их благодетеля, без всяких вопросов пропустив перерождённого внутрь. А после Элину потребовалось всего несколько минут для того, чтобы сориентироваться на чужой земле и прибыть к дому, от которого – экс-абсолют напряжённо повёл носом – прямо-таки несло падалью и гниением. То, что он поборол у злоупотребляющих запретными методами Кэррионов, цвело и пахло вокруг дома сына Гавюэров. Более того, дом Миктона сам по себе был рассадником заразы, что сразу подтолкнуло мысли перерождённого в верном направлении. Потенциал Мика, развитие его силы, последующие события, ознаменовавшие крах всего того, что ему было дорого, – Элин как никто другой хорошо знал, к чему приводят подобные обстоятельства. Как-никак именно он, Элин Нойр, наследник без клана, обучался в Авалоне, пестуя свою тёмную, запретную силу. Его гнев, отчаяние и боль взращивали, словно капризный цветок, и в итоге получили монстра, обретшего силу, раздавшего все долги и добившегося независимости. Это был один из самых коротких путей к огромному личному могуществу, но такой судьбы Элин не пожелал бы даже худшим из своих врагов, не то что друзьям. А Мик, судя по тому, что перерождённый сейчас видел перед собой, был крайне близок к тому, чтобы пасть на тёмную сторону. Или где-то в его доме жил её приверженец, во что Элину верилось слабо. Трижды громыхнув кулаком по запертой двери, Элин кое-как нащупал самого Мика, который сейчас шёл проверять, кто именно заглянул к нему в гости. Ещё одна проблема частично развёрнутых рогов – неповоротливость процесса поиска одной конкретной цели. Правда, в быту это мешало не слишком сильно, а в бою орган будет задействован на полную катушку. Так или иначе, но спустя полтора десятка секунд Элин окончательно убедился в том, что кроме сына Гавюэров в доме никого не было, а пиковой концентрации гниль достигала именно в той комнате, где он, похоже, проводил большую часть времени. Если бы Гавюэры знали, чем чревато соседство с гнилью, – а избегающие тёмных практик анимусы об этом были осведомлены крайне поверхностно, – то давно бы уже что-то предприняли, но увы. Всё ещё не улеглась вызванная смертью главы суматоха, да и близость зимы сыграла свою роль: до оступившегося Миктона никому не было дела. Не казнили – и то хлеб, как говорится. – Я же просил не… Элин? Распахнувший дверь парень прищурился и попытался кое-как пригладить волосы, но это помогло мало, выглядел он всё равно плохо. – Извини. Я не пришёл, но… – Это не проблема, Мик. Вот это проблема… Нойр сконцентрировался до дрожи в пальцах, коснувшись тёмной стороны своей силы, но не позволив ей хоть как-то повлиять на тело и душу. Вместе с тем вокруг его ладони сгустилась серая, с чёрными прожилками хмарь, от которой за версту несло злом. – Не будем на пороге, нам нужно многое обсудить. – Не то чтобы я очень хотел… – Мик пошёл было в отказ, но тяжёлый взгляд друга вынудил его молча отойти в сторону. Элин в два шага миновал порог и, оказавшись в коридоре, продолжил: – Ты мне веришь, Мик? – Это… Да. – Он кивнул. – Но к чему?.. – Та дрянь, которую я тебе показал, уже давно концентрируется вокруг тебя. Это выжимка тёмных эмоций, их эссенция. И именно соседство с ней подталкивает анимусов к становлению тёмными… Поймав взгляд Миктона, Элин смахнул гадость с руки, отчего та улетела в направлении пола и растворилась в воздухе, так его и не достигнув. – Я – не тёмный, хоть кое-что про них и знаю. Но ты, Мик, в твоём нынешнем состоянии имеешь все шансы пасть. – Хочешь сказать, что об этом никто, кроме тебя, не знает? – Знают. – Перерождённый удовлетворённо кивнул: если уж Мик задаёт такие вопросы, то для него ещё не всё потеряно. Далеко не всё. – Анимусы из тех кланов, которые сколько-нибудь замешаны в близких к запретным искусствах. Основная масса же пребывает в блаженном неведении, считая эту пакость чем-то незначительным. Эдаким паразитом, от которого практически невозможно избавиться. И, предвосхищая твои вопросы, скажу: да, из-за этого страдают многие анимусы, но чаще всего им удаётся удержаться от падения. И – нет, всех случаев падения недостаточно, чтобы начать рассказывать всем подряд о методах обретения опасной и давящей на разум силы, что проистекает из способности эту эссенцию контролировать. – Иными словами, о чём-то настолько опасном знают только избранные… На лице Мика отражалась напряжённая борьба с самим собой, отчего Элину показалось, будто он хочет ему что-то высказать. И это что-то было настолько нелицеприятным, что Гавюэр даже в своём состоянии не хотел этого говорить. – Знаешь, Эл, если твои слова – правда, то, возможно, я действительно слегка не в себе. И сначала я хочу избавиться от этого влияния. – Я здесь именно за этим, друг. – Мысленно подметив, что события последних недель пока не сломали, но уже закалили ментальность Миктона, Элин перешёл в ближайшую комнату, гостиную, где и заложил основу рунного круга. – Пока стащи мебель к стенам. Подготовка – дело небыстрое, успеем основательно всё обсудить. – Да тут обсуждать-то… – Мик произнёс эти слова, после чего тяжело вздохнул. – Да, извини. По правде говоря, я не уверен в том, принадлежат ли эти вопросы именно мне или их навязала эта… гадость, но у меня есть что спросить. – Эссенция отрицательных эмоций лишь возводит желания в абсолют, так что ты можешь не сомневаться: все твои вопросы были, есть и будут твоими. Процесс формирования рунных цепочек в этот раз проходил довольно легко: влияли спокойная обстановка и тот факт, что Элин хорошо отдохнул, поднабрался сил и практически полностью перешёл на «чужую» систему каналов, своей родной начав выделять лишь какой-то минимум времени на развитие. Таким образом он намеревался быстро достигнуть пика мощи, даже несмотря на то что в будущем основная система будет отставать от дарованной змейкой. Слишком уж его напрягли непонятные движения вокруг Китежа, в частности – присутствие других симбионтов. – И это меня тоже пугает, – хмыкнул парень, оттащив в сторону диван. – Ты, Эл, всегда был моим другом. Со своими недостатками, но я, по крайней мере, тебя понимал. Угадывал, что ты хочешь сказать или сделать. Видел, если ты пытался что-то скрыть или, наоборот, привлечь к чему-то моё внимание. Но всё изменилось. Резко, так, словно тебя подменили. Буквально за одну ночь, Элин. И если сначала я списал всё на Алексию, искренне за тебя радуясь, то после, когда мы практически перестали общаться, начал… думать. Да, думать о том, как мог такой тихий и спокойный ты стать учеником протектора-абсолюта? Откуда к тебе пришли стать и выдержка, которые во мне так и не смогли взрастить? А сила? Я не могу сказать, что нисколько не завидовал, но видеть, как ты молча и в одиночку становишься всё сильнее и сильнее, было очень странно. И отставать я не хотел. Да, не хотел, Элин. И из-за этого решил устроить внеплановую вылазку. Доказать то ли всем вокруг, то ли самому себе, что я чего-то стою. Мог бы признать собственную глупость, как признаю сейчас, но теперь-то уже поздно… Мик продолжал изливать душу, в то время как Элин силился понять, как именно ему лучше будет поступить. С одной стороны, Мик был его другом, которому следовало бы помочь, но с другой – толку от этой помощи практически не будет, если нынешний глава Нойр не решит положить на это несколько лет. Нельзя было просто взять и сделать из анимуса средних талантов сверхчеловека, как бы сильно ни было это желание. И это было обидно вдвойне, ведь впервые с момента перерождения Элин не мог сколь-нибудь значительно повлиять на ситуацию. Все восемьдесят лет его опыта спасовали перед такой, казалось бы, малозначительной проблемой – отношением к нему друзей, что остались далеко позади. Всё то, чего он добился, возвело между Элином Нойр и Миктоном Гавюэром непреодолимую стену, имя которой – положение. И Мик в этом уравнении лишь олицетворял тех, кто ещё в начале лета стоял вровень со старым наследником Нойр. Перерождённому и самому было горько это признавать, но даже начни он тянуть верного товарища вверх, начни помогать всеми правдами и неправдами – и ему бы это лишь навредило. Мик сам по себе был из тех людей, что или добиваются всего сами, или гаснут: о том Элин не знал точно, но догадывался ещё в прошлой жизни. Проверять же догадки он не собирался, так как ценой ошибки стала бы судьба его друга. Оказавшись в такой двоякой ситуации, анимус просто не знал, как следует поступить. Разорвать отношения, поставив в них жирную точку, неприятно самому. Попытаться ввести Мика в высшее общество не даст уже это самое общество, так как Мик был осуждён на десять лет труда во благо Китежа. Третьим же вариантом было продолжение дружбы, но Элин не мог не понимать, что тогда встреча даже раз в неделю-две уже будет за счастье. Останется ли сам Мик доволен таким исходом, большой вопрос, ответ на который с немалой вероятностью будет отрицательным. – Твоей вины в моей ошибке нет и быть не может, но я был бы благодарен, будь ты со мной капельку честнее. – До какого-то момента я боялся говорить об этом хоть кому-то, Мик. – Элин склонялся то к одному варианту, то к другому, пока, наконец, его решительность не поборола неуверенность. – Не так давно об этом узнал учитель, а теперь узнаешь и ты. Помнишь тот день, экскурсию? В ночь перед ней в мою голову вторглась жизнь другого меня, прожившего не самую радостную жизнь. Он умер восьмидесятилетним старцем, и части его истории я вижу до сих пор. Вижу – и использую себе на пользу. – Образы? Как сны, что ли? По лицу Мика было видно, что такое откровение заставило его растеряться. Немудрено: в конце концов, о подобных вещах прежде не писали даже сказок. Как же, самое большое желание любого человека – прожить жизнь так, чтобы ни о чём не сожалеть. А Элин хоть и переродился, но уже не мог сказать, что за ним нет сожалений. Пусть косвенно, но он спровоцировал бойню, унёсшую немало жизней соклановцев его лучшего друга. – Да, как сны. Очень реалистичные, обрывистые сны, ощущения и знания из которых позволили мне так быстро стать тем, кто я есть. В глазах Гавюэра зажглось понимание, после чего перерождённый добавил: – Не исключаю того, что изменилась даже моя личность. Но об этом лучше никому не говорить. – Я всё равно не могу поверить в то, что ты, книголюб и тихоня, за счёт каких-то образов превратился в себя нынешнего. Зачем ты вообще это начал? – Не веришь в мои амбиции? – Элин, заканчивая работу над кругом, ухмыльнулся. – Правильно делаешь. Просто, Мик, в этих снах Китеж пал. Был уничтожен ордой демонических зверей пять лет спустя относительно того момента, в котором мы находимся. И эта картина стоит перед моими глазами так, будто я был там лично. Словно это именно я, а не кто-то ещё бродил среди руин, натыкаясь на трупы своих родных, друзей, соклановцев… – Хватит. По глазам вижу, как тебе хреново. Не стоит… вспоминать это из-за меня, – сказал Мик – и попал в точку. На Элина действительно накатила какая-то давящая тоска, быстро отступившая, но не пропавшая полностью. – Лучше расскажи, в чём суть этого ритуала. – Суть… – Экс-абсолют одним махом избавился от каши в своей голове, настроившись на рабочий лад, как вдруг… «Сентиментальность – не порок, Элин. Без этого качества ты бы убил меня ещё тогда…» – бросила змейка, лучась совершенно искренней благодарностью и затаённым счастьем. Да, оказалось, что сиять можно и тем, что ты пытаешься скрыть. «Знаю, змейка. И я об этом не жалею, так что не надумай себе всякого». «А я должна?» – Мысль-насмешка не требовала ответа, что позволило Элину вернуться к разговору с Миком спустя долю секунды после того, как его от него отвлекли. Что ни говори, а телепатическое общение было много практичнее устного.