36 Последний телефонный разговор с Ковалевым Марину сильно заинтриговал. Что же такое мог поведать ему врач? Она напрягла память и вспомнила, как звонила Вадиму Артуровичу, глядя на распростертое на асфальте тело. Кажется, он тогда что-то пытался ей сказать, но она не дослушала и бросила трубку. Кажется… да точно, он сказал: «У меня для вас кое-что есть». И вот это «кое-что» теперь знает Ковалев? Интересно, почему он вдруг решил посетить ее доктора? Какую связь это имеет с Нонной Терентьевной? И при чем здесь место, где она работала? Ковалев обещал приехать в выходные. Ночь с пятницы на субботу Марина плохо спала, то и дело просыпалась, ворочаясь и вздыхая. Под конец Шура не выдержала и зло прошептала: – Уймись уже, задолбала крутиться. – Сама уймись, – огрызнулась Марина. Она уже была готова подумать, что заболевает, но нет – лоб у нее был холодный, и никаких симптомов простуды. Окончательно проснувшись, Марина поняла причину своего плохого сна – она волновалась из-за Ковалева. Вдруг его что-то задержало в Москве и он не приедет? Мысль о том, что ей придется ждать его целую неделю, а может, и две, привела ее в отчаяние. Она на автомате застелила постель, умылась, позавтракала, выполнила какие-то мелкие распоряжения Люськи по уборке спальни и в остальное время бесцельно слонялась взад-вперед по коридору, то и дело подглядывая на часы. В обед она не выдержала и пошла к Спиридоновой. – Простите, меня не вызывали к начальнику? Та взглянула на нее с долей злорадства: – Нет. Марина подумала, что девчонки правильно называют начальницу стервой. Стерва и есть, хотя здорово тогда помогла ей прийти в себя после предательства Сергея. Марина ушла в спальню и решила, чтобы отвлечься, устроить стирку. Только собрала вещи в пакет и зашла в душевую, как прибежала Даша: – Марин, быстрей, там тебя ищут. Марина бросилась за Дашей из душевой. У двери в их отряд ее ждал охранник из административного корпуса. – Красникова, на выход. Марина увидела Спиридонову – та стояла чуть поодаль и молча смотрела на нее. Она еле сдержала торжествующую ухмылку и пошла вслед за парнем. – Ну вот, я приехал, как обещал. – Ковалев стоял перед Мариной и улыбался. Вид у него был куда лучше, чем в прошлый раз. В глазах светилось торжество. – Вы обещали рассказать, что сказал врач. – Я все расскажу. Давайте присядем, в ногах правды нет. Они сидели друг напротив друга, Марина смотрела на Ковалева, на его упрямо выпирающий подбородок и смешной ежик. Какой же он еще молодой, совсем мальчишка. Наверное, нет и 25. И почему она так боялась его? – Марина, вы только не переживайте. То, что я скажу… это не совсем обычно. И, наверное, не слишком приятно. Марина ясно увидела, что он волнуется. Это волнение тут же передалось ей. Она сглотнула слюну. – Что такое? Что сказал Вадим Артурович? Говорите же, не тяните кота за хвост. – Он сказал, что ваши анализы… они свидетельствуют о том, что у вас редкое генетическое заболевание. Ковалев выпалил это одним духом. – Генетическое заболевание? Нет, этого не может быть! Я совершенно здорова! Все обследования это показали. – Не все, к сожалению. Последнее обследование выявило тот ген. Своего рода генетическую ошибку. – И… что это за ошибка? – Марина посмотрела на Ковалева огромными от ужаса глазами. Он протянул руку и дотронулся до ее пальцев. Потом осторожно накрыл ее ладонь своей. – Тихо. Спокойно. Я сказал, не надо переживать. Марина сидела не шелохнувшись, сжавшись в комок. – Этот ген, который обнаружился у вас, он вызывает уродство у плода. Проще говоря, вы рискуете родить больного ребенка. Очень больного. Нежизнеспособного. – Нет! Марина вырвала свою руку из рук Ковалева и тихо заплакала. Он молчал, опустив голову. – Нет, – повторила Марина горьким шепотом. – Я вам не верю. Вы все придумали. – Марин, зачем мне что-то придумывать? Вы не дослушали до конца. Все не так плохо. Она подняла на него мокрые глаза. – Не так плохо? Я в тюрьме. И у меня никогда не будет ребенка. Что может быть хуже? – Будет у вас ребенок! Только это будет девочка. Дочка. – Почему… почему дочка? – растерялась Марина. – Потому. – Он снова взял ее за руку. Она не сопротивлялась. – Это заболевание передается только мальчикам. Девочкам оно не опасно. Так что не стоит реветь. Марина всхлипнула и улыбнулась сквозь слезы. Ей вдруг захотелось положить голову Ковалеву на плечо. Но она постеснялась сделать это. – Хорошо. А при чем здесь Нонна Терентьевна? – Она работала в роддоме, где давным-давно рожала женщина с подобным заболеванием. Очевидно, она видела ребенка, и на нее он произвел впечатление. Такое сильное, что она запомнила это на всю жизнь. С чего-то она решила, что вы носитель подобного гена. – С чего?! – Этого я пока не узнал. Но обязательно узнаю. Думаю, она уловила у вас какие-то внешние признаки, какие были у той женщины. На самом деле их не существует, но мало ли что могло прийти в голову человеку в ее возрасте и с ее интеллектом? Вот она и напридумывала себе всяческих ужасов. Так или иначе, у меня есть фамилия и имя той роженицы. Ее зовут Вера Ильинична Баранова. Когда она родила, ей было 24 года. Маринина рука в руке Ковалева дрогнула. – Как ее зовут? – Вера Ильинична Баранова. Вы… вы знакомы с ней? – Это моя мать! Ее имя и отчество Вера Ильинична. А девичья фамилия Баранова. Но… у нее нет детей, кроме меня. И не было. Марина в растерянности взглянула на Ковалева. Тот тоже был удивлен: – Вы уверены, что детей больше не было? – Уверена. Она никогда не говорила мне. Она… Марина вдруг осеклась. Перед ней, точно калейдоскоп, завертелась вся ее жизнь. Немолодые родители, всегда немного печальные, отец с вечной задумчивостью в глазах. Мать… мать, часто говорящая загадками, внушающая Марине, что женщины гораздо сильнее мужчин. Наконец, сон, в котором она решила, что Марина беременна, и испугалась. Да, она испугалась! И вздохнула с облегчением, когда выяснилось, что это не так. Неужели они скрыли от нее существование брата? Никогда, ни единого слова… – Мне кажется, у меня был брат, – прошептала Марина, придвинувшись к Ковалеву совсем близко, так, что их колени соприкасались. – Это было до моего рождения. Вероятно… вероятно, он умер. Мама никогда ничего мне не говорила, но она… она страдала. Всю жизнь. Я это чувствовала, но не могла объяснить. А Нонна за месяц до аварии спрашивала у меня девичью фамилию матери. Видимо, она узнала ее. Не сразу. Они редко встречались. Очень редко. Но, наверное, настал момент, когда она вспомнила ее. И да – после этого у нее начались гипертонические приступы. Она стала болеть, сердце шалило. Я как раз ходила по врачам и говорила ей, что собираюсь завести ребенка. – Ну вот вам и разгадка. – Ковалев улыбнулся и осторожным движением убрал с Марининого лба прядь волос. – Она была в шоке. Обнаружила, что любимая невестка – дочь той самой несчастной, которая родила больного мальчика. Она наверняка знала, что заболевание передается по материнской линии – об этом шумел весь роддом. И она не нашла ничего лучшего, как подстроить аварию и упрятать вас за решетку. Отыскала в диспансере обреченного на смерть, нищего Гальперина, договорилась с ним, что обеспечит его семью. Утром рокового дня пришла к вам домой и задержала, чтобы вы всю дорогу спешили, а предварительно подкупила Нину, которая должна была отвлечь вас разговорами. – Она еще вынула у меня из сумки наушники, – все так же шепотом проговорила Марина. – Я искала их и не нашла, а потом обнаружила на тумбочке в спальне. Теперь я понимаю, что это дело ее рук. – Вероятно, Нонна Терентьевна не слишком разбирается в Уголовном кодексе. Она думала, что вам дадут приличный срок. А чтобы сын наверняка расстался с вами, она попросила все ту же Нину стать его любовницей. Нина должна была добиться, чтобы вы, находясь в колонии, узнали об их связи. Тогда браку конец. – Фантастика. – Марина покачала головой. – Это в страшном сне не приснится. – Согласен. Меня сейчас другое волнует. – Что? – Как все это доказать? И еще – где Нонна Терентьевна взяла деньги, чтобы заплатить Гальперину и Нине. Впрочем, надеюсь, мы это быстро узнаем. – Как? – Думаю, ваша свекровь имела какую-то недвижимость, о которой вам не говорила до поры до времени. Она привыкла выкручиваться по жизни, прошла огонь и воду. Такие люди часто оказываются единственными наследниками каких-нибудь одиноких тетушек, не в пример Анне Гальпериной и Нине. – Володя, вы докажете, что это не просто ДТП? Что все подстроено? Вы вытащите меня отсюда? – Марина поглядела на Ковалева с надеждой. – Конечно. Я сделаю все, что смогу. Для начала потрясем Нину и Анну. Думаю, они признаются. Ну или придумаем что-то другое. Марина вдруг осознала, что они с Ковалевым по-прежнему держатся за руки и вот-вот начнут обниматься. Ей стало невероятно стыдно. Она потихоньку отстранилась. Он увидел, что она очнулась и ей неприятно. Лицо его нахмурилось и стало непроницаемым. – Варенье я передал в отряд. Попробуйте, бабушка вкусно варит. Я позвоню. – Он встал и быстро вышел из комнаты.