Наступила пауза. Наконец Марина произнесла неуверенно: – Я могу ошибиться, но попробую вспомнить. До диспансера она вроде бы мыла какой-то офис. – Медицинский? – Нет. Обычный, там чем-то торговали. – Так. Еще? – Еще она точно работала в продуктовом. Тоже уборщицей. – Нет, все не то. – Я со злостью шарахнул кулаком по несчастному столу. – В смысле «не то»? – удивилась Марина. – А что вам надо? – Мне нужно какое-нибудь медицинское учреждение, поликлиника, больница, женская консультация. Что-то, имеющее отношении к беременности, к гинекологии. – Роддом! Она работала в роддоме! Точно, Сергей говорил мне. Она там познакомилась с его отцом. – Вот, это уже теплее. Не помните, какой роддом? – Вы шутите? Конечно, нет. – Ну да, конечно. Хорошо, спасибо. Я послезавтра обязательно приеду. И варенье привезу. Слышите, Марина? – Слышу, Володя. Я вас отлично слышу, не нужно кричать. Я оглянулся по сторонам. За соседним столом сидела компания: два парня и три девушки. Они смотрели на меня как на сумасшедшего. Я глупо улыбнулся. Это была скорее ухмылка, дурацкая и неловкая. – Володя, вы тут? – позвала в трубку Марина. – Да. Я тут. Я прощаюсь с вами. – До свидания. Она отключилась. Я встал, отнес в отходы поднос с нетронутым чизбургером, вышел из «Макдака» и поехал домой. По дороге позвонил бабуле – узнать, как у нее дела. – Все у меня хорошо, Володичка, – успокоила она меня. – Ты-то как себя чувствуешь? – Я отлично, – соврал я, хотя всю последнюю неделю лопал таблетки от давления. – Приедешь на выходных? – спросила бабуля. – На этих нет. Поеду к Марине. А на следующих обязательно. – Ну хорошо, – послушно согласилась она. Я приехал домой и открыл в компьютере полный список роддомов Москвы. Мне предстояла нехилая работенка. Хорошо, что у Марининой свекрови довольно редкие имя-отчество. За окнами плавала жара. Плюс 27. Погода, похоже, взбесилась: сначала осенние дожди посреди лета, теперь на излете августа июльский зной. Я включил кондиционер и набрал первый номер из списка. – Здравствуйте, лейтенант Ковалев, Следственный комитет. Мне надо знать, не работала ли в прошлом у вас уборщицей некая Нонна Терентьевна Красникова. – Сейчас взгляну в архиве, – произнес усталый женский голос. Я терпеливо ждал. – Нет, не работала. – Спасибо, извините за беспокойство. Я повесил трубку и набрал следующий номер. Потом еще и еще. Где-то мне хамили, где-то говорили вежливо и с пониманием, но везде отвечали одно и то же: – Нет, такой не было. За окном сгустились сумерки. Жара, наконец, спала, и стало прохладно. Я выключил кондей, открыл окно, и в комнату подул приятный ветерок. Я протер воспаленные глаза. Зашел в кухню, достал из холодильника котлеты, кинул их на сковородку и только сейчас вспомнил, что не ел с утра. Испорченный чизбургер из «Макдака» не в счет. Котлеты заманчиво шкворчали, пока я нарезал салат из помидоров и огурцов. Я предвкушал отличный ужин. На сегодня звонков хватит, справочная и отдел кадров уже закрылись. Буду звонить завтра утром с работы. 34 Легко было сказать – буду звонить с работы. А где взять время на эти звонки? С самого утра то одно, то другое, то бумаги заполни, то со свидетелями поговори. То съезди по делам. Наконец в полдень у меня выдалась свободная минутка. Я набрал очередной номер – к сожалению, он был в списке далеко не последний, где-то из середины. – Слушаю, – ответил совсем молодой и звонкий голосок. – Отдел кадров? – Да. Что вы хотели? – Это лейтенант Ковалев из Следственного комитета. Не могли бы вы посмотреть в архиве, не работала ли у вас давным-давно уборщицей Нонна Терентьевна Красникова. – Могу. Но это займет некоторое время. Хотите, я перезвоню вам? – Конечно, хочу. – Я продиктовал номер. – О’кей. Девушка повесила трубку. Я позвонил еще по двум номерам, по одному никто не подошел, по-другому довольно быстро сказали, что Красникова у них не работала. Позвонил начальник, отругал меня за незаконченный отчет и велел немедленно прислать его. Я, чертыхаясь, открыл файл и принялся за работу. Раздался звонок мобильного. – Да, – рявкнул я, готовый разорвать на куски того, кто отвлекает меня от важного дела. – Это из отдела кадров вас беспокоят. Вы знаете, Красникова Нонна Терентьевна у нас не работала, но зато работала Нонна Терентьевна Панкратова. Я выпрямился на стуле. – Уборщицей работала? – Да. Уборщицей и санитаркой. – Не скажете, какого года она рождения? – Конечно, скажу. У меня в руках ее личное дело. – Девушка назвала дату и год рождения уборщицы. – Огромное вам спасибо! – Не за что. – Она отключилась. Я встал из-за стола, совершенно позабыв про отчет. Судя по году рождения, Панкратовой сейчас должно было быть 68 лет. Как раз столько, сколько Марининой свекрови. Будем считать, что Панкратова – девичья фамилия Нонны Красниковой. Значит, надо ехать в роддом. Выяснять, не было ли у Нонны романа с каким-нибудь врачом, который мог бы просветить ее насчет редких генетических болезней у младенцев. Или, может быть, там были пациентки, дети которых страдали от этой болезни, и Нонна могла наглядно видеть их? Возможно, у этих женщин были какие-то общие черты, которые она обнаружила у Марины, и в силу своей необразованности решила, что та родит ей больного внука? Все это звучало совсем неубедительно и вообще казалось чем-то из области фантастики. Но откуда еще Нонна Терентьевна могла знать о том, что существуют такие риски? Я еле заставил себя засесть обратно за комп и закончить, наконец, проклятый отчет. Собственноручно отнес его в кабинет начальнику, выслушал много интересного в свой адрес и благополучно пошел обедать в нашу столовку. Я ел борщ и гуляш и понимал, что в роддом нужно ехать уже сегодня, потому что нынче четверг. Завтра будет пятница, короткий день. А в субботу я должен быть у Марины. Непременно, потому что обещал ей приехать в эти вы– ходные. 35 Роддом, в который я приехал, был одним из старейших в Москве. Я попросил позвать мне кого-нибудь из врачей постарше и поопытнее. Мне предстояло непростое дело – объяснить работникам роддома, кого я ищу и чего, собственно, мне надо. Вскоре пришла пожилая сестра и пригласила меня следовать за ней. Она привела меня в зал для выписки рожениц. – В отделение нельзя. Врач сейчас спустится. Минут через десять приехал на лифте красивый, как артист, статный мужчина лет пятидесяти с хвостиком. – Олег Романович Старцев, – представился он мне. – Чем могу служить? – Лейтенант Ковалев. Мы обменялись рукопожатиями. – Мне нужно знать, есть ли кто-нибудь в отделении из старых врачей. Тех, кто помнит, что было в роддоме давно, тридцать дет назад. – Тридцать лет назад я только окончил институт. Мои коллеги – сплошь молодые доктора. Так что… – Олег Романович развел руками.