…Клиника «Аист» располагалась в новом и современном двухэтажном здании из стекла и бетона. Небольшой, но очень зеленый и ухоженный двор украшала каменная статуя аиста, несущего в корзинке двух пухлощеких младенцев. Из клюва аиста била тощая струйка фонтана. Я зашел в стеклянные двери и оказался в светлом, стильно отделанном холле. Окрашенные в бежевый цвет стены украшали постеры в стиле модерн, повсюду стояли удобные кожаные диванчики. В одном углу располагался кулер с водой, в другом кофейный автомат. Сбоку находилась полукруглая стойка-ресепшен, за которой стояла улыбчивая девушка. – Здравствуйте. Что вы хотели? – Скажите, Вадим Артурович сегодня на работе? Я бы хотел с ним поговорить. Девушка лучезарно улыбнулась: – К Вадиму Артуровичу нужно записываться заранее. И потом… – Она деликатно понизила голос. – Это женский доктор. Вы хотите записать свою жену? – Нет, я просто должен его увидеть. Ненадолго, минут на двадцать. – Это невозможно, – заволновалась девица. – У Вадима Артуровича прием, у него пациентка! Она будет там до трех часов. – А потом? – Потом другая. До половины четвертого. – Хорошо, – терпеливо проговорил я. – Ну а потом? – Потом Вадим Артурович уезжает на конференцию. Елки-моталки! Я вздохнул и полез за пазуху за удостоверением. Предъявил его девушке. Та посмотрела на меня со страхом. – Ну я не знаю. Я сейчас ему позвоню. Может быть, он как-то… – Она сняла трубку селектора. – Алло! Вадим Артурович, бога ради, извините, тут к вам посетитель. Да, я знаю, что заняты… знаю… – Ее лицо покрылось красными пятнами. В трубке что-то громко трещало и клокотало. Девушка кинула на меня беспомощный взгляд. Я взял у нее селектор: – Добрый день, Вадим Артурович. Это лейтенант Ковалев из Следственного комитета. Динамик рявкнул и захлебнулся. Воцарилось молчание. Потом приятный баритон произнес: – Добрый день. Что вам угодно? – Мне нужно поговорить с вами. Это не займет много времени. Можно, я поднимусь? – Конечно, поднимайтесь. Кабинет номер 203. Я сейчас освобожусь. Я вернул трубку девушке, улыбнулся ей и пошел к лестнице. У дверей двести третьего кабинета меня ждал крошечный сухой старичок в голубом халате и шапочке. – Вадим Артурович? – Да, я. Простите, у меня там пациентка. – Он кивнул на дверь за его спиной. – Пройдемте в соседний кабинет. Мы зашли в просторное и светлое помещение. За шторкой была оборудована смотровая, часть кабинета занимали письменный стол, тумба с оргтехникой и два больших роскошных кресла. Между ними примостился симпатичный сервировочный столик, на котором стояла кофемашина. – Присаживайтесь, – пригласил меня Вадим Артурович. Я уселся в одно из кресел и буквально утонул в нем. Шея моя удобно устроилась в подголовнике, руки улеглись на подлокотниках. Вот такое бы кресло ко мне в кабинет – а то сидишь по восемь часов на обычном деревянном стуле с варварски жесткой спинкой. – Кофе? – предложил Вадим Артурович. – Нет, спасибо. – А я так выпью. – Он нажал на кнопку кофемашины. Она поворчала и наполнила чашку ароматным эспрессо. – Я слушаю вас. – Вадим Артурович уселся в соседнее кресло и с удовольствием сделал глоток из чашки. – Я пришел поговорить с вами по поводу вашей пациентки, Марины Красниковой. Вы ее помните? Лицо доктора напряглось, на лбу возникли три ровные, как по линейке, морщинки. – Красникова. Красникова… Да! – Он посмотрел на меня пристально и внимательно. – Да, я помню ее. Она была у меня на приеме два или три раза. Сдала анализы. Записалась на следующий прием. И… и не приехала. Что-то там у нее стряслось, авария, что ли… – Она сбила человека. К сожалению, насмерть. – Какой кошмар. – Вадим Артурович еще отхлебнул из чашки. – Знаете, это весьма печально. И еще печальней, что она не доехала до меня. Я почувствовал, как внутри что-то екнуло. – Почему печально? – Видите ли, это конфиденциальная информация. Я не могу вам ее открыть. Вы ведь слышали о врачебной тайне. – Послушайте, я слышал о врачебной тайне. Но в данном случае я пытаюсь помочь Красниковой. Она сидит в тюрьме. Ее осудили по статье «Причинение смерти по неосторожности». – При чем здесь ее диагноз? – У следствия есть версия, что ДТП было подстроено специально, чтобы подставить Красникову. Иными словами, кто-то пытался избавиться от нее, лишив свободы. Мы ищем мотивы для совершения преступления. Поэтому мне нужно знать, какой конкретно диагноз вы поставили Красниковой. Чем она страдала? – Видите ли, – Вадим Артурович замялся, – это сложный момент. У Марины обнаружилось редкое генетическое заболевание. Собственно, оно настолько редкое, что его могли вообще не обнаружить – мало где делается такое исследование, и к нему должны быть веские показания. Мне показались странными и подозрительными некоторые ее анализы, и я… я отправил их в специальную лабораторию. Оттуда пришел ответ. Я слушал, затаив дыхание. Вадим Артурович снял очки, протер их салфеткой и продолжал: – Да, ответ. Марина Красникова рисковала родить ребенка с врожденным заболеванием. Это страшное заболевание, вызывающее различные уродства. Долго такие дети не живут, от силы три-пять лет. Но не все так плохо. Ген передается по материнской линии, и страдают от него лишь младенцы мужского пола. Иными словами, Марине ни в коем случае нельзя иметь сына. А дочь можно. Девочка будет абсолютно здорова. – Он замолчал и поглядел на меня с ожиданием. – Вот, собственно, это я и хотел сказать Красниковой в тот день. Но не сказал. – Спасибо! Спасибо вам большое! Вы даже представить себе не можете, насколько то, что вы рассказали, важно для Марины. Врач слегка пожевал губами и снова протер очки. – Пожалуйста. Я рад был помочь. А вы, молодой человек, не пугайтесь. Сейчас есть прекрасные способы зачать ребенка необходимого пола. ЭКО ИКСИ, например. Видимо, я выглядел настолько растерянным и нелепым, что он улыбнулся. – Вы ведь не просто как следователь пришли сюда? Я вижу по вашему лицу – Марина вам дорога. Так вот, она может иметь детей. Здоровых детей. Просто это будут девочки. – Вадим Артурович встал. – А теперь, простите, я вас покину. Меня ждет пациентка. Если что – приходите вместе, я все подробно вам расскажу. Дам указания и рекомендации, как действовать. Желаю удачи. – Он вышел, оставив кабинет открытым. Я сидел, ошеломленный тем, что узнал, и невероятной проницательностью маститого доктора. Не зря Марина так к нему стремилась, что даже плюнула на дорожный знак. Я с некоторым сожалением встал с кресла, вышел в коридор и спустился вниз. Девушка с ресепшена глянула на меня с опаской. – Спасибо вам, – поблагодарил я ее и толкнул стеклянную дверь. Очутившись на улице, я понял, что весь взмок от пота. Нужно было как-то обработать ту информацию, которая свалилась на меня только что. Итак – Марина несет в себе дефектный ген. Ген, ставящий под угрозу потомство ее и Сергея Красникова. Положим, мать Сергея каким-то образом узнала об этом. Тогда она могла испугаться и захотеть, чтобы ее сын поскорее порвал с этой женщиной. Положим, ее не устраивало ЭКО, она желала, чтобы ее внуки появились на свет естественным путем. Или она мечтала о мальчике. Или еще что-то… Я споткнулся и едва не грохнулся на асфальт. Проходящая мимо женщина с малышкой лет пяти посмотрела на меня с осуждением, наверное, решила, что я пьяный. Я остановился и прислонился к кирпичной стене ближайшего дома. Черт! Все это замечательно, но есть одно но: ОТКУДА Нонна Терентьевна могла знать про Маринино заболевание, если сама Марина о нем не знала? Этот вопрос заводил в тупик все остальные версии и догадки. Я зашел в ближайший «Макдак» и набрал начальника колонии. – Василий Кириллович, это опять Ковалев. Простите за беспокойство. – День добрый. Да, действительно, что-то ты зачастил. Не могу позвать твою пассию к телефону – она сейчас на работе, в цеху. Я с досадой глянул на часы – ну да, четверть четвертого. Рабочий день у заключенных до четырех. – Василий Кириллович, а нельзя ее сегодня пораньше освободить? Очень нужно, пожалуйста. – Эх, Володя, Володя. Ты, кажется, увлекся Красниковой. Отец бы не одобрил. – Неправда. Он бы понял. – Ну ладно, ладно, не кипишуй. Перезвони через десять минут. Приведут твою Красникову. – Большое спасибо! Я отключился. Вокруг все весело и азартно поглощали пищу. Я взял себе чизбургер с картофелем и колу, но кусок не лез мне в горло. Произошедшая с Мариной чертовщина казалась мне настолько загадочной и необъяснимой, что я почти не надеялся ее распутать. Откуда безграмотная санитарка могла узнать, что невестка больна редким заболеванием? Я едва дождался, пока пройдут десять минут и снова позвонил Василию Кирилловичу. – Да, да, даю трубку. – В телефоне что-то затрещало, фыркнуло, и потом знакомый голос, от которого у меня потеплело на сердце, произнес: – Слушаю. – Марина, это я, Владимир. – Да, Володя, здравствуйте! Я вдруг понял, что от волнения со всей силы сжимаю пальцами край столешницы. Надо взять себя в руки, что за безумие. – Марина, я сейчас был у вашего врача. У Вадима Артуровича. – Вот как. – В ее голосе прозвучала насмешка. – Ну и что он вам сказал? – Марина, я не могу сейчас объяснить вам это по телефону. Я обязательно все расскажу при встрече. Но мне нужно знать, где и кем работала ваша свекровь в течение жизни. Кроме онкологического диспансера.