– Чего же ты? – поддел я его. – Смотри, уведут Анжелику у тебя из-под носа. – Не уведут, – буркнул он в ответ… В тот день в нашей школе был чемпионат по футболу. Наша сборная играла с командой соседней школы. Почти все мальчишки, включая меня, после уроков зависли на спортивном поле. Кто-то играл, кто-то болел. Я и не заметил, что Лешки с нами нет. Болел, как безумный, за наших и орал до хрипоты. Многие девчонки тоже были с нами. Но не Анжелика. Почему-то она ушла домой в этот день – какие-то дела у нее были, что ли, или, может быть, она не слишком любила футбол. А возможно, она просто плохо себя почувствовала, голова разболелась после двух контрольных. Я, честно говоря, и не думал про нее, весь с головой ушел в матч. И отсутствие Лешки тоже не сразу заметил. А назавтра класс взбудоражила страшная новость. Оказывается, по дороге домой на Анжелику напала невесть откуда взявшаяся стая бродячих собак. Они бы искусали ее и разорвали на клочки, но рядом оказался верный Лешка. Очевидно, он тайком крался за своей возлюбленной. Лешка героически бросился на собак, заслоняя собой Анжелику. Та кричала, плакала, звала на помощь, но рядом, как на грех, никого не было. Собаки набросились на Алексея и чудом не загрызли его. Их отвлек какой-то шум или запах, и они убежали, оставив его лежать в луже крови. Анжелика добежала до ближайшего телефона-автомата и вызвала «Скорую». Лешку отвезли в больницу. Он лежал там целый месяц. Все это время Анжелика ежедневно навещала его, носила фрукты, пирожки, сидела подолгу рядом с постелью. Когда наконец Лешку выписали и он пришел в класс, Анжелику было не узнать – она светилась от счастья. Они стали встречаться. Поступили в один институт. Вместе ездили на практику в экспедиции. Алексей оказался прав – Анжелика в нем души не чаяла. А уж он для нее готов был горы свернуть. Они мечтали пожениться, но не успели. Им предложили работу на северной геологической станции. Это было очень заманчиво, да и денег можно было хорошенько подзаработать. Анжелика и Лешка решили поехать поработать, а пожениться через год. Будет на что и свадьбу сыграть. Сказано – сделано. Самолет унес их из Москвы далеко, в вечные снега и морозы. Они писали мне. Вернее, писал Лешка, а Анжелика черкала пару строк в конце писем. Сами письма были восторженными – ребятам нравился Север, обстановка на станции, суровая романтика ледяного края. Я, признаюсь, грешным делом, даже завидовал им – у меня-то жизнь была куда прозаичнее. Год пролетел незаметно, Лешка и Анжелика должны были вот-вот вернуться и сыграть, наконец, свадьбу. Как вдруг письма от них перестали приходить. Я ждал, писал – ответа не было. Время мобильных телефонов тогда еще не пришло. С огромным трудом я узнал телефон станции и позвонил туда. То, что мне рассказали, повергло меня в шок. Это была настоящая трагедия. Оказывается, примерно месяц назад Анжелика и Лешка пошли кататься на лыжах и попали в снежную бурю. Их искали, но тщетно. Вокруг все завалило сугробами выше головы, связи никакой. Когда их обнаружили через два дня, Анжелика была мертва. Она замерзла насмерть, Лешка ничего не мог сделать. Он жег последние спички, пытаясь развести костер, но пламя гасло под порывами ледяного ветра. Он отдал любимой почти всю свою одежду. Но это не помогло. Самого Лешку забрали в больницу в критическом состоянии. Воспаление легких, перешедшее в тяжелый плеврит, обморожение плюс огромное нервное потрясение. Он не хотел жить, его едва откачали, несколько месяцев выхаживали и все-таки спасли. Он уволился со станции и вернулся в Москву. Неузнаваемый, ссутулившийся, с потухшим взглядом, ослепленный и оглушенный своим горем. Мы, его друзья, старались сделать все, что могли, чтобы вернуть его к жизни. Навещали, звали в компанию, даже пытались знакомить с девушками. Постепенно, далеко не сразу, он немного оттаял. Устроился на работу, никак не связанную с профессией, стал потихоньку выходить из дому. Но общение с женщинами прекратил полностью. Так и жил бобылем. Поступил в юридический, окончил его, завел адвокатскую практику. И по-прежнему оставался верен своей Анжелике. Верен он ей и до сих пор, в свои 65. Не знаю, были ли у него какие-то отношения, но думаю, что нет. Есть такие преданные души, которые не могут смириться с потерей любимых. Он слишком любил Анжелику. Слишком. Такие потери не восполняются. – Отец замолчал. Молчала и Марина, потрясенная его рассказом. Ей было до слез жаль Алексея Михайловича. Первым нарушил молчание отец: – Не говори ему, что я рассказал тебе его историю. Он не любит, когда вспоминают Анжелику. – Конечно, не скажу. Никогда бы не подумала, что он пережил такую трагедию. Вроде такой позитивный человек, веселый, улыбчивый. – Это внешняя оболочка. Для клиентов. Внутри он совершенно другой. Ладно, дочка, я тебя, наверное, утомил своим рассказом. Ты спросила, я ответил. Коротко не получилось. – О чем ты, пап! Спасибо тебе за все. За то, что поддерживаешь, за Алексея Михайловича. – Не за что, дорогая. Мы с мамой всегда тебя ждем. В любую минутку. Как сможешь, так приезжай. Договорились? – Договорились, – с теплотой ответила Марина. Распрощавшись с отцом, она отправилась на кухню и провела ревизию в холодильнике на предмет ужина, а затем уселась в спальне готовиться к завтрашней лекции. Сергей вернулся, когда еще не было семи. – Зай, ты где? – крикнул он из коридора. – Я здесь, – отозвалась Марина, не отрываясь от тетради. Сергей разделся и заглянул в спальню. – А кормить меня кто будет? Пушкин? – Сам возьми в холодильнике. Разогрей и ешь. Там все готовое стоит. Я сейчас, пять минут. – Да сиди, сиди. – Он засмеялся. – Как адвокат? В двух словах. – Если в двух, то очень хороший. – Марина подняла голову от конспекта и улыбнулась мужу. – Это радует. – Сергей тоже улыбнулся. – Что сказал? У нас есть шанс? – Их было бы больше, если бы мы разыскали где-нибудь два миллиона. Брови Сергея нахмурились. – Это он так сказал? Серьезно? – Да. Речь о компенсации вдове потерпевшего. – Так много? Зай, я, боюсь, не наскребу такую сумму. – Сереженька, не переживай, я ему так и сказала. – Умница. А насчет благодарности для твоего Ковалева спросила? – Да. Сказал, что не стоит этого делать. Опасно. – Почему опасно? Что он, не человек, этот следак? Ему бабки не нужны? – Адвокат считает, что такие, как он, денег не берут. – Ну это мы еще поглядим, – уверенно произнес Сергей и скрылся за дверью. Марина дочитала конспект, закончила правки и пришла на кухню. Сергей сидел за столом, рассеянно хлебал суп и смотрел в телефон. – Ты так подавишься. – Марина ласково потрепала его по голове. – Что там такое? Любовная переписка? – Угу, – пробормотал он с набитым ртом. – Вкусный суп. – Это вчерашний. Ты забыл? – А, точно. Что-то я плохо стал соображать в последнее время. Наверное, это от волнения за тебя. Марина пододвинула табурет и села напротив него, подперев руками подбородок. – Я тебя люблю. – Я тоже, зай. Тихо звякнул телефон. Сергей скосил глаз на экран. – Да кто это в самом деле? – возмутилась Марина. – Не дают спокойно поесть. – Все, все. Это по работе. – Сергей выключил звук и спрятал телефон в карман брюк. – Так, вернемся к нашему недавнему разговору. Я считаю, что нужно навестить Ковалева. Это не повредит следствию. Марина неуверенно пожала плечами: – Ну, если ты так настаиваешь… – Малыш, я знаю, как делаются дела. Своим тоном он дал понять, что нужно заплатить. Это очевидно. – Алексей Михайлович об этом другого мнения. – Алексей Михайлович – это адвокат? – Да. – Ну откуда он может это знать? – Он встречался с Ковалевым. – И что? Ты думаешь, он ему напрямую скажет о том, что ждет от нас денег? Кто об этом говорит вслух? – Сергей доел суп и потянулся за блинчиками. – М-м, вкуснота! Не дрейфь, родная, прорвемся. Марина кивнула. Она привыкла считать мужа самым авторитетным и умным мужчиной. Слова адвоката стали казаться ей неубедительными. Действительно, что такого, если Сергей предложит Ковалеву небольшую материальную помощь? Может, он смягчится и умерит свой пыл? – Ладно, уговорил, – сказала она. – Когда ты поедешь к нему? – На следующей неделе, до этого у меня аврал. Зай, а есть добавка блинчиков? – Конечно есть, мой обжора, – весело рассмеялась Марина и пошла к плите. 13 Длинный, многоподъездный дом напоминал муравейник. По асфальтовой дорожке сновали люди, они садились в машины, выходили из них, носили какие-то сумки и пакеты, кое-кто даже грузил огромный неподъемный диван. Во дворе, между чахлых кустиков боярышника и бузины, играли дети, что-то звонко выкрикивали, бегали, салили друг друга. Я стоял у парковки и смотрел на дом, живущий своей жизнью в лучах предзакатного солнца. Самая окраина, захудалый район возле МКАД. Вдалеке виднелась ЛЭП. Я нажал на сигнализацию и взглянул на адрес, который был записан в заметках телефона. Хабаровская, 19, квартира 5. Я не спеша направился по дорожке к подъезду. Навстречу мне шла сердитая бабка с двумя пустыми полиэтиленовыми пакетами. Я сделал шаг в сторону, чтобы пропустить ее, но она упрямо протаранила меня своим боком. Есть же такие бабки-скандалистки, все им не так, их даже собаки боятся, никогда на них не гавкнут. – Глаза разуй! – рявкнула на меня бабка. – Идет тут, как по променаду. Я удивился, откуда она знает такое слово, как «променад».