Когда меня не взяли в оперативники по причине гипертонии, развившейся с того страшного дня, я пошел работать следователем. Но я помнил о клятве, данной отцу в день похорон. Я не мог убивать преступников из оружия, но я должен был уничтожать их без жалости, находясь на своем месте. Как? Очень просто. Надо быть неподкупным и справедливым, вести следствие кропотливо и тщательно, чтобы никто из нарушивших закон не укрылся от ответственности. Никто и никогда! Она, эта красотка с зелеными глазами, убила человека. Стало быть, она убийца. И я сделаю все для того, чтобы она оказалась за решеткой. Ей придется ответить за свою беспечность и самонадеянность. И жалеть ее нечего. Даже если она так похожа на веснушчатую Майю… 11 Адвокат отца оказался высоким, жизнерадостным и краснощеким мужчиной, с почти не тронутой сединой роскошной шевелюрой цвета воронова крыла. Он сидел за столиком кафе, где они с Мариной договорились встретиться, и упоенно изучал газету, потягивая двойной эспрессо. При виде Марины его крупные, слегка на выкате, карие глаза зажглись интересом. – Какая вы… – Он не договорил, жестом приглашая ее присесть за столик. Марина кинула на него вопросительно-кокетливый взгляд и села, поправив и без того аккуратную прическу. – Красавица, – констатировал адвокат и протянул ей руку. – Меня зовут Алексей Михайлович. – Да, я в курсе, папа говорил. – Марина пожала его широкую, чуть прохладную ладонь. – Кофе? Чай? Что-нибудь сладкое? – Мужчина с готовностью пододвинул ей меню. – Нет, благодарю, только кофе. Латте. – Отлично. Официант! – Алексей Михайлович махнул газетой у себя над головой. Тут же к столику приблизился приятный светловолосый паренек в длинном фартуке. – Что угодно? – Нам, пожалуйста, латте. И эклер. – Алексей Михайлович взглянул на Марину и улыбнулся: – На всякий случай. Работа мысли требует сладкого. У кого-то из нас может случиться гипогликемия. А эклеры тут просто объедение. – Он еще раз улыбнулся и подмигнул Марине. Паренек принес латте. Алексей Михайлович не спеша раскрыл роскошный ежедневник из малиновой кожи. – Обрисуем вкратце нашу ситуацию. Итак, что мы имеем: наезд на пешехода, произведенный, слава богу, не на переходе, из отягчающих обстоятельств – незначительное превышение скорости и показания свидетелей о том, что водитель в момент наезда и перед этим говорил по телефону, не пользуясь наушниками. Из смягчающих обстоятельств – заросли кустов на тротуаре, которые давно нужно было проредить. Ну и плюс отсутствие судимости и отличные характеристики с места работы. Ведь будут характеристики? – Алексей Михайлович покосился на Марину своим выпученным глазом. Она кивнула. – Ну вот. Я вчера съездил к вашему следователю. Прямо скажем, тип тот еще. Ортодокс. Уверен, что все вокруг должно делаться по справедливости, а любое зло неукоснительно будет наказано. – Да, это так. – Марина вздохнула. – Меня уже предупредили, что он… – Она неловко замялась. – …он не берет благодарности. Алексей Михайлович усмехнулся. – А что вы так смутились? Даже покраснели. Это же обычная практика. Почти любое дело можно развалить за так называемую благодарность. И гораздо более серьезные преступления. Но, к сожалению, не всегда. Найдется такой вот… как его… – Ковалев, – тихо подсказала Марина. – Да, Ковалев. И все, тупик. – Что же мне делать? – встревожилась Марина. – Полагаться на меня. – Алексей Михайлович аккуратно надкусил эклер. – Будем работать над ситуацией. Попытаемся добиться условки. – Это возможно? – Вполне. Конечно, еще многое зависит от судьи и от разных обстоятельств. Но я попытаюсь решить все проблемы. – Спасибо, – проговорила Марина негромко и опустила глаза. – Не за что пока. Я очень уважаю вашего отца и искренне хотел бы помочь ему. И вам. – Скажите… – Марина замялась в нерешительности. – А вот все-таки насчет благодарности. Я думала послать к Ковалеву своего мужа. С конвертом. Как вы думаете, стоит это сделать? Алексей Михайлович задумчиво забарабанил по столу длинными волосатыми пальцами. – Я бы отказался от этой затеи. Опасно. Кто знает, как он на это отреагирует. Лучше предложить деньги семье пострадавшего. Это настроит суд благосклонно по отношению к вам. – Да, да! – спохватилась Марина. – Какая я дура! Я же обещала Ковалеву, что передам через вас компенсацию жене Гальперина. Правда… правда, у нас не так много денег. Мы недавно купили машину для мужа, еще не полностью расплатились с долгами. Но пара сотен найдется. – Хм. – Адвокат нахмурился и покачал головой. – Маловато будет пары сотен. Вот если бы пару лямчиков… – Два миллиона? – ахнула Марина и изумленно поглядела на Алексея Михайловича. – Откуда у нас такая сумма? – Милая, речь идет о вашей свободе. В такой игре все козыри хороши. Продайте машину. – Не получится. Мужу она нужна для работы. – Может быть, у вас есть дача? Загородный дом? – Есть дачный участок. Но он абсолютно голый, на нем даже свет еще не проведен. Его не продашь дорого. – Скверно. Хорошая компенсация дала бы нам право с уверенностью рассчитывать на условный срок. А так придется полагаться на милость судьи. Да еще этот несговорчивый следак… Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и поспешно отвернулась. – Деточка. – Алексей Михайлович мягко тронул ее за плечо. – Вы что? Плачете? Не плачьте раньше времени. Все образуется. Ну нет денег, и не надо. Как-нибудь разберемся. Ну-ка, взгляните на меня. Давайте, давайте, хватит киснуть. – Он осторожно развернул Марину к себе. – Хотите, я закажу вам еще эклер? Честное слово, ну очень вкусно. Алексей Михайлович улыбнулся. Марина тоже улыбнулась сквозь слезы: – Ну давайте. – Вот, это другой разговор. Он заказал ей еще латте, эклер и корзиночку со взбитыми сливками. Марина, обожавшая сладкое и никогда не полневшая от него, съела и то, и другое. Алексей Михайлович больше не говорил с ней о ДТП, умело переведя разговор в другое русло. Он рассказывал ей о своей юности, которую провел в северных экспедициях, – по первому образованию он был геологом и только в тридцать поступил в юридический и обрел новую специальность. – Север – это восторг, – с азартом говорил Алексей Михайлович, и глаза его, и без того выпуклые, почти выскакивали из орбит от избытка эмоций. Если бы не болезнь, я бы там до сих пор и работал. – Что за болезнь? – осторожно поинтересовалась Марина. – Плеврит. Прохватило как-то на морозе, там это сплошь и рядом. Легкие слабые оказались. Чуть не помер. – Адвокат весело засмеялся, как будто то, что он говорил, было крайне забавным. – Едва выкарабкался. Из геологов меня списали. Вот, пришлось переучиваться. Но я ни о чем не жалею. Мне нравится моя работа. Очень нравится. – Он помолчал, глядя на Марину внимательно. – А вы? Вы любите свою работу? – Люблю. – Марина вздохнула. – Очень люблю и боюсь потерять. Из-за судимости это вполне возможно. – Понимаю. – Адвокат посмотрел на нее с сочувствием. Они еще немного посидели, болтая ни о чем, и разошлись, договорившись созвониться на днях. 12 Вернувшись домой, Марина позвонила отцу и рассказала ему о встрече с адвокатом. Он молча выслушал ее, не перебивая. – Ну хорошо. Я очень на него надеюсь. Алексей мастер своего дела. – Он женат? – зачем-то спросила Марина. – Нет. – Вдовец? Или разведен? – Ни то, ни другое. Это долгая история. – Расскажи, – попросила Марина. – Сейчас? – удивился отец. – Может, как-нибудь в другой раз? – Сейчас. Мне любопытно. – Ну хорошо. Лешка мой школьный друг. И в десятом классе он влюбился в одну девчонку. Она с нами вместе училась. Очень красивая. Звали Анжеликой. В нее все парни тогда были влюблены. Но он – особый случай. Он просто потерял покой, ждал ее по утрам у подъезда, после уроков караулил возле школы. Внешность у него тогда была никакая – худой, долговязый, уши оттопыренные. Да еще… глаза такие… странные. – Как у лягушки, – тихо подсказала Марина. – Точно! Его так и дразнили в классе – Лягушонок. Ну, ты понимаешь сама, Анжелике он был до лампочки. За ней ухаживал наш математик, молодой красавчик на новеньких «Жигулях». На этих самых «Жигулях» он подвозил Анжелику до дому. А бедный Лягушонок… то есть Лешка, понуро смотрел им вслед и брел из школы в одиночестве. Я много раз пытался повлиять на него, объяснить, что не пара он нашей красавице, нечего страдать по этому поводу. Я же не страдаю, хотя Анжелика и мне очень нравилась. Но он меня не слушал. Только приговаривал все время: она будет моей. И что ты думаешь? Перед самыми выпускными экзаменами случилось чудо. Анжелика и ее математик вдруг повздорили. То ли он ее приревновал к кому-то, то ли она на него за что-то обиделась, факт есть факт – они перестали встречаться. Он больше не ждал ее возле школы, не водил в кафе и даже в сторону ее не смотрел. Сначала мы не верили своему счастью, потом дружно бросились ухаживать за Анжеликой. Наперебой предлагали ей конфеты, мороженое, донести до дому портфель, дать списать домашку. Один Леха молча стоял в стороне, мрачный, как тень отца Гамлета.