Но это – их. Максим же выдохнул с облегчением и начал совместно с сербами наводить через Саву понтонный мост. Он был нужен всем. Сербы очень уж хотели воспользоваться открывающимися перед ними стратегическими возможностями для проведения наступления. А наш герой нуждался в переправе на правый берег Савы для дальнейшего продвижения к своей цели… Увы, тихо и спокойно это дело не обошлось. Меншикова в ознаменование снятия осады с Белграда пригласили на торжественный приём. Повод натянутый. Формально-то войска Австро-Венгрии от Белграда с противоположной стороны Дуная не отошли. Но разгром двух полков на берегу Савы и захват двух речных мониторов в корне изменил обстановку. Да и вообще – общая ситуация на фронтах была такова, что сербская армия готовилась перейти в наступление с большими перспективами успеха. Ведь верховное руководство вооружённых сил Австро-Венгрии было, по сути, уничтожено успехом нашего героя в Будапеште, а региональных сил было достаточно лишь для того, чтобы держать ситуацию в шатком равновесии. Было. Раньше. Боевой дух сербов взлетел до небес! Белград неистовствовал! Поэтому избежать торжественного приёма не было никакой возможности. Никто бы не понял. Тем более что Максим выходил гвоздём программы. Легендарный уже герой, что смог взять и Берлин, и Вену, и Рим, и Будапешт. Покоритель столиц! Пленитель Кайзера, Короля и Императора! Человек, который переломил через колено эту войну! Практически античный герой! Да ещё и член правящего дома Российской Империи, женатый на единственной выжившей дочери последнего Императора России. Про то, что он был единственным из ныне живущих людей, что воскрес после смерти, речи вообще не шло. Не человек! Икона! Он просто не мог пройти мимо. И он не прошёл… Максим переступил порог помещения и замер на несколько секунд. Огляделся. Толпа людей. Все хлопают приветственно, улыбаются и всячески демонстрируют свою радость. Вроде даже не сильно натянутую. Распорядитель что-то шепнул нашему герою и указал жестом следовать вперёд – к трону, где восседал Пётр I Карагеоргиевич. Кивнув распорядителю в знак того, что тот услышан, Меншиков пошёл вперёд. Не спеша. Торжественно. Не шагая, а скорее вышагивая. – Ваше Королевское Величество, – обозначив поклон, произнёс он, подойдя к Петру шагов на десять или около того. Не близко, но и не далеко. Уже можно разговаривать, не повышая голоса. – Максим Иванович, мы безмерно рады вашему визиту, – громко произнёс король. А его младший сын и наследник престола выступил вперёд от трона и протянул руку для рукопожатия. Меншиков посмотрел на эту руку. Потом поднял взор, взглянув в глаза Александру Петровичу. И холодно произнёс: – Боюсь, что для человека, подставившего родного брата, Вы слишком самонадеянны. – Что? – опешил тот, чуть отступив на шаг. – Вы, верно, упустили из вида тот момент, что я взял Будапешт и захватил в плен не только Франца-Иосифа, но и часть его наиболее доверенных лиц. И, пользуясь случаем, поинтересовался историей 1909 года. Не в курсе ли они тех событий? Слишком быстро, организованно и слаженно газеты Сербии и Австро-Венгрии включились в дело и начали заниматься травлей Георгия. Это подозрительно. В естественных условиях так не бывает. И я оказался прав. Проверка показала, что Ваши люди более чем за месяц начали переговоры о публичном осуждении самыми авторитетными изданиями Австро-Венгрии ещё не совершённого убийства. Откуда они знали, что Георгий в припадке ярости совершит убийство денщика, который не только вскроет интимное любовное послание князя, но и подвергнет осмеянию? Подобные действия не остались без внимания со стороны высшего руководства Австро-Венгрии: она посчитала задуманное вполне соответствующим своим интересам. Георгия не спасло даже то, что он ограничился всего несколькими ударами. Сдержался. Хотя за такое действительно следовало бы убить. Но ничего. Добрые люди ему помогли, и денщик «скончался от ран», не доехав до больницы. – Максим Иванович, – тихо произнёс Пётр I Александрович, вставая, – что всё это значит?! – Ваше Королевское Величество, – слегка смягчив тон, ответил Меншиков. – Я с уважением отношусь к Вам и Вашему старшему сыну. Но не к нему, – кивнул он на отступившего на два шага Александра Петровича. – Тот, кто предал родного брата и подставил его – не достоин уважения. Даже Каин брата своего просто убил в горячке. Александр же не только велел своим подопечным совершить преступление, но и оговорил родную кровь, дабы убрать конкурента со своего пути. И не важно, что брата. Конкурента. Того, кто дерзнул встать между ним и престолом по праву рождения. Как такому человеку можно доверять? Как такому мужчине можно пожать руку? Извините, не ведаю, – произнёс он, выдержал паузу, кивнул, щёлкнул каблуками и закончил фразу: – Не вижу смысла более задерживаться. После чего развернулся и ушёл. Оставляя после себя нарастающий гул возмущения. Самого Георгия, к слову, в помещении не было. Он вообще был в войсках, руководя наведением понтонного моста через Саву. Ему было не до официального приёма. Да и братика видеть лишний раз не хотелось. И каково же было его удивление, когда на пролётке, в окружении своих бойцов, к нему подъехал Максим Иванович. В то самое время, когда приём должен был войти в апогей – торжественное чествование и награждение Меншикова орденами. – Максим Иванович? Почему Вы здесь? – Там очень душно, – улыбнувшись, отшутился наш герой. – Как у вас тут дела? Нужна какая-нибудь помощь моих бойцов? – Да. Очень пригодилась бы, – встречно улыбнулся Георгий, протягивая вылезшему из пролётки и подошедшему к нему Максиму руку для рукопожатия. И тот её пожал, как и надлежало. На глазах многих. Сам Георгий не понимал всей важности этого политического момента, но уже через несколько часов весь Белград только это и обсуждал. Как и выходку Меншикова. Дерзкую. Наглую. И в какой-то мере даже жуткую. Ему ведь не требовалось доказывать свои слова. Имеющейся репутации было достаточно… Глава 7 1916 год, 28 сентября, Париж Сэр Фрэнсис Берти медленно шёл по коридору за сопровождающим, хотя в этом не было никакого смысла. Он прекрасно знал дорогу. Однако протокол не разрешал просто так отпускать его прогуляться по зданию. Обычно это его раздражало, но не сегодня. Он был возбуждён и охвачен совсем другими мыслями. Шутка ли? Его миссия посла Великобритании во Франции сегодня должна пройти испытание прочностью. И вот – двери. Пауза. Дежуривший за столом у дверей секретарь поднялся. Прошёл в кабинет. Пробыл там около минуты. И только после этого вышел, распахивая дверь и пропуская сэра Фрэнсиса со словами: – Месье, проходите. Президент готов Вас принять. Кивнув секретарю в знак вежливости, посол Великобритании прошёл внутрь. Замер на секунду. И, увидев приглашающий жест, уселся в кресло. – Меншиков? – спросил усталый Раймон Пуанкаре, глядя на напряжённое, даже скорее нервное лицо сэра Фрэнсиса. – Это так очевидно? – В таком состоянии? Безусловно. Только это порождение незапамятной старины может вызывать такие эмоции. – Так вы верите в эти слухи? – Верю ли я? – усмехнувшись, переспросил Раймон. – Вы же, я надеюсь, знаете, что весной боши хотели заключить с нами сепаратный мир. До битвы при Вероне. Мы тогда делали ставку на Меншикова. Он победил. И мы отказались от сепаратного мира, рассчитывая на полную победу. – Да, конечно, – кивнул сэр Фрэнсис, – это секрет Полишинеля. – После победы Меншикова колбасники передали нам досье на него с рекомендацией не сильно ему доверять. Мы его не стали обнародовать, но… – Я видел это досье, – кивнул чуть более нервно и энергично, чем требовалось, Берти. – Бред, да и только. В Генеральном штабе Германии, очевидно, слишком увлекаются опиумом. Такое выдумать! Это же насколько им заняться нечем? – Мы кое-что из этого досье проверили, – грустно улыбнувшись, произнёс Президент. – Не всё. В текущей обстановке мы, конечно, можем проверить далеко не всё. Но по всем пунктам, до которых мы смогли добраться, результат полностью совпал с тем, который получили аллеманы[5]. – Хорошая шутка. Смешно. – Это не шутка. – Как ЭТО может быть не шутка? Как? Хотя, какая разница? Что это меняет? – Многое, мой друг, очень многое… – устало произнёс Пуанкаре. – Вы никогда не интересовались кельтами? – Господин Президент, кельты – это очень интересно. Но Меншиков деблокировал Белград, взломал болгарскую оборону и идёт на Софию. Думаю, нет смысла рассказывать, какова цель этого его похода. – Константинополь, – произнёс, кивнув, Пуанкаре. – Или, как его русские называют, «Царьград». – Если Меншиков возьмёт этот город, то русские установят контроль над проливами. – Меншиков установит. – Это не одно и то же? – вопросительно выгнув бровь, поинтересовался посол. – В любом случае оба варианта совершенно неприемлемы для Великобритании и, полагаю, Франции. – Вы можете ему помешать? – спросил его Президент Франции. – Я? – удивился Берти. – Простите, но я не вполне понял вопрос. Почему именно я? Я ведь дипломат. – Вы, конкретно Вы, можете помешать Меншикову взять Константинополь? – Не уверен. Но я буду стараться. Приложу все усилия. – Усилия к чему? Чтобы мы все из-за него перессорились? – Вы не понимаете! – Это Вы не понимаете! – рявкнул Президент Франции, вставая. – Великобритания сосредоточила все свои сухопутные силы на севере Франции и в Египте. Кое-какие контингенты воюют в Южной Африке. Там же сконцентрированы силы стран Содружества. Османская Империя – наш враг. Мы с ней воюем. Все мы. И вы, англичане, я хочу заметить, тоже. Заключение с ней сепаратного мира вынудит вас выйти из коалиции и самоустраниться от дележа германских трофеев. Никто такой выходки вам не простит. И Франция в первую очередь. И так ваш вклад в защиту Франции как союзника едва заметен. Вы умудрились даже проиграть генеральное морское сражение с немцами. Проиграть! Имея численное и качественное преимущество. На суше от вас пользы чуть. Капля. Франция практически в одиночку на своих плечах несёт тяжесть этой войны, а вы просто едете к победе на наших плечах. Если бы Великобритания больше старалась и выставляла более значимые контингенты войск – мы были бы не столь зависимы от рейдов Меншикова. Он ведь творил чудеса! Настоящие чудеса! Компенсируя ваше нежелание выполнять свои союзные обязательства… Произнёс Президент, яростно глядя на посла. Выдержал небольшую паузу. Отдышался, успокаивая дыхание. И продолжил: – Таким образом, открыто встать на защиту Константинополя Великобритания не может. Просто не посмеет. Вы в этой войне – балласт, который даже на море не смог добиться победы. Если бы не ваше ротозейство, то германский флот не проскочил бы в Средиземное море, а потом не вернулся бы обратно. Впрочем, если даже вы решитесь на защиту Константинополя, то я могу держать пари: желающих повоевать с Меншиковым лоб в лоб найдётся очень немного. На текущий момент у вас есть только один вариант – опередить его. Вы можете за оставшиеся несколько дней подготовить и провести крупномасштабную операцию с высадкой нескольких дивизий во Фракии? Не думаю. Поэтому я повторяю свой вопрос: Вы можете помешать Меншикову захватить Константинополь? – Я могу обратиться к Керенскому, и тот посредством Верховного главнокомандующего запретит Меншикову этот рейд. Прикажет вернуться или перенаправит на новую цель. – Вы сами-то верите в то, что говорите? – ещё более грустно улыбнулся Пуанкаре. – Керенский – глава правительства! – Временного и самопровозглашённого. На текущий момент он не контролирует даже Петроград. Он может, конечно, приказать. Но этот приказ будет что ветер в море: воет и воет, никому до него дела нет. Тем более войскам. Керенский сидит в Петрограде как в ловушке. Он даже не может оттуда сбежать, как планировал. Моряки и армейцы сторожат все отходы и время от времени грабят этого плута. Он ведь не хочет уходить с голым задом. Он хочет золота себе вывезти. Но не выходит. – Мы можем попробовать договориться с Ренненкампфом. – Он никогда на это не пойдёт. Мы считаем, что он лично предан Меншикову по какой-то неведомой нам причине. Он с первых дней взял его под опеку и теперь, когда Меншиков, уже Великий князь Вендский, – фактически самостоятельный государь, – продолжает его держаться с удивительной последовательностью. – Тогда нужно договариваться с Брусиловым. – Да, с ним можно договориться. Но, боюсь, он своим фронтом командует на птичьих правах. В Юго-Западном фронте всё расползается в разные стороны. В любом случае Меншиков не подчинённый Брусилова и на его приказы наплюёт. Как, впрочем, и на любые другие. По оценкам наших генералов, если Австро-Венгрия капитулирует, то Юго-Западный фронт в течение пары недель прекратит своё существование. По какому сценарию – не ясно. Самым вероятным является – начало смуты и, возможно, Гражданской войны. Там слишком много противоречивых и друг друга не переваривающих лидеров. – А если Меншикова попросит его супруга? – после долгой паузы спросил посол. – Мы сумеем её уговорить. Или, если понадобится, припугнуть. Ради защиты детей она пойдёт на это. – Месье, это всё пустые разговоры, – холодно произнёс Президент. – Что Вы хотите? Чтобы мы помогли Великобритании в невозможном деле? Меншиков возьмёт Константинополь, если того пожелает. И ни я, ни Вы этому помешать не можем. Просто не успеваем. Он слишком быстр. Не зря он столько времени готовил отвлекающие манёвры. – Предлагаете перенести вопрос на послевоенный конгресс? – после долгой, очень долгой паузы тихо произнёс посол. – Месье, Вы не понимаете, – покачал головой Президент. – Что я не понимаю?