– Время истекло, – демонстративно указав на таймер, мужчина неспешно поднялся. С противным скрежетом металлических ножек по полу, поставил стул к стене и твёрдой походкой направился к двери. – Не хочешь говорить, не нужно. Ни разу не обернувшись, он пересёк палату в четыре широких шага и потянулся к дверной ручке. Казалось бы, мне стоит радоваться уходу странного агента, но иррациональная тревога заскреблась ядовитыми когтями в душе. – Зачем агентам ЦРУ приходить за мной? – несмело спросила я мужчину, успевшего открыть дверь. – А ты подумай хорошо, – хмыкнул он, пересекая порог палаты. – Но я ничего не взяла, файлы были слишком тяжёлые! Мои слова полетели в спину агента, и он нехотя обернулся, бросая через плечо: – Файлы Дикого Белова тоже не брала, но девушку это не спасло. Жуткие фотографии Кристины в реанимационной палате вкупе с событиями сегодняшней ночи затопили сознание паническим страхом и я, не обращая внимания на тупую боль в груди, побежала догонять сурового агента. – Стойте! Мы ничего не брали из базы ЦРУ. Да, подождите же Вы! Сработала антивирусная программа, я ушла, а Ден остался на… сервере. Последнее слово я выдохнула, распахивая дверь и утыкаясь в твёрдую грудь агента. Он скалой возвышался у порога и, судя по всему, уходить никуда не собирался. – В палату, живо! – прогремело у меня над ухом, и я испуганно сделала несколько шагов назад. От спокойного безразличия на лице мужчины не осталось и следа. Он плотно закрыл дверь и начал медленно наступать на меня, яростно сверкая тёмными глазищами. Я физически ощутила злость во взгляде агента, что вмиг неподъёмной тяжестью придавил меня к полу. В горле застрял крик. Осознание пришло слишком поздно. Я выдала нас с Димой. – Вы взломали серверы ЦРУ? – он не кричал, нет. Вопрос прозвучал неестественно спокойно, подчёркнуто контрастируя с выражением лица мужчины, отчего мне стало ещё страшнее. Этакий мнимый тихий ветерок за минуту до урагана, что готов налететь на меня, беспощадно сметая всё вокруг. Вжав голову в плечи, я продолжила отступать вглубь палаты, в очередной раз проклиная себя. Дима ведь предупреждал, чтобы я не смела говорить с сотрудниками кибербезопасности без адвоката. Они же специально запугали меня жуткими фотографиями Кристины. Нестерпимо захотелось сорваться с места на максимальной скорости и нырнуть в невидимый для других баг программного обеспечения или, на худой конец, выпрыгнуть в окно. Жаль, что сейчас я не в Эпсилионе. Интересно, а какой это этаж? Судя по виднеющимся стволам деревьев – второй или третий. Высоковато конечно, но вероятность выжить, сиганув с высоты восьми метров, точно превышает мои шансы на конструктивный, а главное безопасный для меня и Немова диалог с разгневанным агентом. – Даже не думай, – громыхнул мужчина, проследив за моим затравленным взглядом. – Переломанные ноги не помогут тебе избежать ответственности. В тюрьме тоже лазарет имеется. – За что? – простонала я, живо представляя, как меня запирают в тюремную камеру с десятком агрессивных преступниц, что так и ждут возможности поиздеваться над новенькой. – Какое дело ГОКБ до преступления в американском секторе Эпсилиона? Злость на лице мужчины сначала сменилась недоверием, затем перетекла в растерянность и оформилась в некое подобие сочувствия: – Ты действительно не понимаешь всей опасности сложившейся ситуации? Вероника, я не из отдела кибербезопасности и мне нет дела до промышленного шпионажа, которым занимался ранее Ден. Сейчас речь идёт о безопасности страны в целом. Если администрация президента США выдвинет обвинения России в кибератаке на их серверы, последствия будут катастрофическими. Это даже может стать предлогом для начала военных действий. – Но ведь это шпионы ЦРУ первые напали на наш сервер, вынуждая Диму взломать банк «CIM-безопасность»! – возмутилась я, будто в разборках между двумя сверхдержавами действительно имеет значение кто начал первым. – Прямых улик против американских прогеров у нас нет, да и основными участниками атаки являлись граждане Российской Федерации: директор нашей IT-компании, студентка МГУ и два офицера ГОКБ. Дело осложняет ещё и переполох по всему Эпсилиону. От хакерской атаки пострадали европейские компании и международные учреждения. Нас могут обвинить в сговоре с Китайской Народной Республикой против Европейских государств и США. – Китайцы-то тут при чём? – понуро спросила я, силясь осознать размеры той чёрной дыры, что всё глубже засасывала меня в беспросветную бездну. Осталось только стать причиной для развязывания Третьей мировой войны и тогда уж точно можно смело прыгать из окна. – На Эпсилион совершено нападение с применением вируса Жукова, которым пользуются исключительно китайские хакеры. Брюссель уже объявил Пекину ноту протеста, а как только в базе ЦРУ найдут Немова, Вашингтон незамедлительно наложит санкции на Российскую Федерацию. И неважно, взяли вы какую-либо информацию или нет. Это вопрос политический. – Найдут они не Диму, а Дена, если того ещё не успел сожрать вирус, – машинально поправила я мужчину, утопая в безмерном чувстве вины. Я всего лишь хотела быть рядом с Димой, а что теперь? А теперь из-за меня пострадают сотни миллионов ни в чём не повинных людей. Немову стоило оставить меня в Майами, гнить в американской тюрьме, тогда ничего бы этого не случилось. – В чём разница, поясни, – нахмурился агент, вырывая меня из пучины отчаяния. – Диму отключил капитан Вотанин ещё в банке «CIM-безопасность», дальше в Эпсилионе работал его цифровой клон – по сути программа, заражённая смертельно опасным вирусом, – сквозь сдавивший горло ком тихо откликнулась я. Мгновенно на меня обрушился поток нескончаемых вопросов по большей части технического характера, на которые я, к своему стыду, ответить не смогла. Да и откуда мне знать, каким образом происходит копирование личности пользователя, оставляет ли программа цифровой след, по какому соединению и через какие шлюзы мы шли в американскую базу данных и перехватывал ли кто-нибудь наши файлы, пока мы были на сервере ЦРУ. Гнев мужчины стал осязаемым, обволакивая меня жгучим разочарованием, я оказалась совершенно бесполезным источником информации для офицера безопасности. Несомненно, Немов без труда бы ответил на все вопросы, но его расспросить российским спецслужбам никто не даст. Не исключено, что Дима после отключения и вовсе говорить не сможет ближайшие пару месяцев, а промедление сейчас играло против нашей страны. Я искренне хотела помочь агенту получить сведения, судорожно обдумывая к кому можно обратиться за помощью. Серый занимался Вотаниным и был не в курсе деталей плана Дена. Близнецы Стас и Слава, как и Жора с Лесей тоже исполняли лишь отведённую для них роль. Липатов покинул базу до начала операции и знать ньюансы не мог. Участие во взломе Игоря и Макса мне удалось скрыть от агента. И не то, чтобы я старалась обезопасить инфосефт, если честно, просто к слову не пришлось, а специально подставлять ребят мне не хотелось. Оставалась лишь Ким. – Позвольте мне связаться с виртуальной помощницей Дена, – робко попросила я агента. Мужчина скептически отнёсся к моему предложению, не доверяя искусственному интеллекту. Вот только Ким не искусственный интеллект, а живая проекция мозга пользователя и если кто-то и сможет помочь спасти нашу страну от необоснованных обвинений, так это она. Логотип компании «CIM-безопасность» сменился окошечком пароля. Я ввела свои данные, и экран ожил приветствием, пропуская меня во внутреннюю сеть компьютерного царства Немова. Пролистав пару страниц, я обнаружила, что мой доступ расширился до администратора и отыскать Ким не составило особого труда. Над экраном зависла точёная фигура восточной женщины в кимоно, она мягко улыбнулась мне, демонстративно игнорируя агента: – Рада видеть Вас, Вероника Юрьевна. Я переживала, как Ваше самочувствие? Голос женщины звучал ласково и участливо. В коде программы Ким оказалось куда больше человечности, чем во всех агентах службы безопасности вместе взятых. Ведь она единственная кто поинтересовался моим здоровьем. – Спасибо, уже лучше, – улыбнулась я женщине, испытав искреннюю благодарность за заботу. – Ким, я очень прошу, помоги нам. Ответь на вопросы агента. Это правда важно. Мужчина за моей спиной недовольно фыркнул, явно не одобряя такого общения с искусственным разумом. Но разве ему объяснишь? – Добрый день, генерал Кирилов, – поприветствовала агента Ким. В отличие от меня, она знала, кем являлся агент. – Я не уполномочена давать разъяснения на Ваши вопросы, но Вы можете ознакомиться с официальным заявлением руководства фирмы на сайте. – Перейти на главную страницу, – недовольно проговорил агент, и изображение помощницы Дена сменилось текстовым файлом. Искусственно синтезированный голос Димы разлетелся по палате, зачитывая официальное обращение дирекции компании к своим клиентам: «Уважаемые пользователи программным обеспечением CIM-безопасность. Сегодня произошла массовая атака на Эпсилион, организованная группой фанатично настроенных хакеров, целью которых являлось посеять страх и панику в виртуальной реальности. Нападению подверглись крупные компании и правительственные учреждения большинства стран подключённых к единой виртуальной сети, что привело к нарушению работы многих серверов. С радостью сообщаем, что при атаке ни один компьютер, находящейся под защитой «CIM-безопасность», не пострадал. Администрация компании предупреждает, что в ходе нападения кибертеррористы могли использовать новый тип вируса, способный нанести вред жизни и здоровью пользователей. До полной диагностики Сети мы настоятельно не рекомендуем выходить в виртуальность пользователям иных систем защиты без обновления антивирусов, что должны выпустить в ближайшее время провайдеры. Гарантируем, что клиенты нашей компании полностью защищены от новой угрозы. Все пользователи наших антивирусов уже сейчас могут продолжить работу в Эпсилионе, не опасаясь заражения своих компьютеров. Руководство «CIM-безопасность» в ближайшее время передаст в комитет кибербезопасности стран подключённых к Эпсилиону информацию об организаторах атаки. По имеющимся у нас сведениям, именно эта группа фанатиков произвела недавнее отключение электроподстанции города Маунтин-Вью, используя персональный доступ Дмитрия Немова, что доказывает невиновность директора нашей фирмы. К огромному сожалению, американские коллеги не прислушались к предупреждениям Дмитрия Евгеньевича о готовящейся массовой кибератаке, в связи с чем большинство компаний не успело обновить свои антивирусные программы. В свою очередь, наша компания произвела обновления заранее, обеспечив клиентам своевременную защиту. Администрация «CIM-безопасность» готова оказать всю необходимую помощь в ликвидации последствий хакерской атаки и предоставить своё программное обеспечение для удаления вируса с заражённых серверов. Однако мы предупреждаем, что Дмитрий Немов является ключевым программистом компании и дальнейшее его нахождение под следствием в США может негативно сказаться на качестве и скорости выполняемых работ. Мы обращаемся в Европейский Союз с просьбой повлиять на ход расследования дела Дмитрия Немова и обеспечить ему возможность провести работы по устранению опасного вируса с заражённых серверов Эпсилиона. Помните: «CIM-безопасность» ‒ единственная гарантия сохранности информации». Голос Димы затих, текстовый файл сменился голографическим изображением Ким. Довольная улыбка спряталась на её прекрасном восточном лице. Дима выиграл партию. – Генерал, на Вашу почту отправлены данные об организаторах сегодняшней атаки вместе с недостающими файлами Дикого, подтверждающие его связь с рядом офицеров отдела кибербезопасности. Мы надеемся, что ФСБ поддержит нашу версию случившегося и не станет вмешиваться в процесс возвращение Дмитрия Немова на Родину. Генерал промолчал. Глубокая морщина пролегла между его бровей, напряжённый взгляд устремился на экран компьютера. Несколько бесконечно долгих минут Кирилов листал предоставленные файлы, обдумывая полученную информацию. Выключив компьютер, он окинул меня суровым взглядом и, прежде чем уйти, строго произнёс: – О взломе базы данных ЦРУ забудь навсегда. Этого не было, как и не было твоего похищения. Мы проинструктируем адвоката «CIM-безопасность», чтобы действовать в одном направлении, впредь без него ни с кем не разговаривай о произошедшем. Официально ты попала в аварию при возвращении с Арубы и несколько дней провела в коме. Ясно? – Ясно, – подтвердила я. Склонив голову, я пристыженно разглядывала багровеющий синяк на щиколотке, оставленный стальной хваткой Дикого и ободранные коленки отцветающие желтизной травмы четырёхдневной давности. Хорошо ещё, что полы халата скрывают бедра, пряча грубые отпечатки рук Ярового. Объяснить родителям, почему после автомобильной аварии и нескольких дней в коме на моём теле свежие следы от мужских пальцев, я бы точно не смогла. Да я и сама старалась поскорее забыть о причинах появления этих синяков на моей коже. Отцу я позвонила сразу, как ушёл генерал и буквально через полчаса меня заключили в любящие объятья. Целых пятнадцать минут мама осторожно прижимала меня к груди, чтобы не причинить вреда сломанным рёбрам, гладила по растрёпанным волосам и, заливаясь слезами, самым нежным на свете голосом шептала ласковые слова. Как же мне хотелось обо всём рассказать родителям, чтобы мама меня пожалела, чтобы папа пообещал защитить от страшных монстров, как они всегда делали в детстве. Но я вынуждена была солгать и теплота долгожданной встречи сменилась понурым молчанием с моей стороны и долгим монологом со стороны мамы. Боль, пережитая родителями за двое суток бесплодных поисков единственной дочери, затерявшийся по дороге между островом в Карибском море и домом в спальном районе Москвы, расползалась в душе противным чувством вины. Мне даже в голову не приходило, что мама и папа будут так сильно переживать. Когда я не приехала домой в оговорённое время, отец незамедлительно начал искать директора компании «CIM-безопасность», клятвенно пообещавшего вернуть меня из командировки в целости и сохранности. Новости об аресте Немова в США шокировали родителей, а потом они узнали об объявлении меня в федеральный розыск и едва не сошли с ума. Ну а наш с Димой скоропалительный брак, в котором мне пришлось признаться, добил их окончательно. И если мою пропажу и длительные поиски списали на трагическую случайность (аварию и кому), то за смену фамилии пришлось отвечать. – Солнышко, зачем же ты вышла за него замуж? – сокрушалась мама. – Пойми, брак – это не игра: сегодня намиловались, а завтра разбежались. Это серьёзный шаг двух любящих людей, готовых нести ответственность за совместную жизнь. – Я его люблю, – промямлила в ответ, не найдя иного оправдания. – Да люби пожалуйста, разве кто-то запрещает? – не унималась мама. – Мы с папой так гордились, когда ты сама поступила в МГУ, начала хорошо учиться. А тут вдруг нарисовался этот Немов и совсем тебе голову вскружил. Он уже взрослый и успешный молодой человек, а тебе лишь восемнадцать и ты только на первом курсе. – Никто мне голову не кружил, – огрызнулась я, стараясь подавить нахлынувшее раздражение. Они же ничего не знаю, а уже готовы навешать ярлыки на Диму! – Это Немов подготовил меня к поступлению в институт, а потом дополнительно занимался весь семестр, чтобы я смогла сдать сессию. И старше он всего на пять лет. Моё признание вызвало недоумение на лице мамы, конечно, раньше я не рассказывала родителям, каким образом сдала ЕГЭ по информатике на сто баллов. Переварив полученную информацию, мама решила зайти с другой стороны: – Вот скажи, сколько вы знакомы? Три-четыре месяца. За это время нельзя хорошо узнать человека, тем более понять, готова ли ты провести с ним всю жизнь. Спорить с мамой абсолютно не хотелось. И о чём спорить-то? Да, мы действительно знакомы всего полгода и знаю я его недостаточно хорошо. Да, я и сама не планировала выходить замуж в восемнадцать лет. Но в одном я уверена точно – я хочу провести с Димой всю жизнь! Вот только хочет ли этого сам Немов? Боюсь, когда Дима узнает о нашем браке, он тут же удалит привязывающую его ко мне запись из электронных баз, на радость родителям. Лекция о «ценности брака и недопустимости отношений в столь юном возрасте», закончилась через нравоучительные полчаса. Внутренний голос подсказывал, что это лишь первый акт. Мама переведёт дух, позвонит нашим многочисленным родственникам, «накачается» их возмущением и праведным гневом, и меня ждут новые «увлекательные» разговоры на данную тему. Захотелось впасть в кому по-настоящему, лишь бы больше никто не выносил мне мозг, не успевший ещё оправиться от насыщенных событий последних дней. – Не верю, что ваш поспешный брак, арест парня в Америке и странная авария с последующей комой – случайное стечение обстоятельств, – хмуро пробормотал отец, стоило маме выйти из палаты для разговора с бабушками, тётушками и другими важными представительницами женсовета. – Вероника, скажи честно, во что втянул тебя этот мерзавец? – Он не мерзавец! И это я во всём виновата! Слёзы градом покатились из глаз, будто прорвало плотину, разрушавшуюся бесконечно долгим, страшными и отчаянными днями. Слова отца оказались последней каплей, переполнившей чашу моего самообладания. Он не может, не должен думать о Немове плохо! Это я та дрянь, что втянула Диму в неприятности, это из-за меня хакер оказался сначала в тюрьме, а теперь вообще неизвестно где. Не знаю, что смог понять папа из моих всхлипов и бессвязных фраз, сквозь закушенный край подушки, но выспрашивать подробности или ругать меня (чего я больше всего боялась) он не стал. – Ну всё, хватит сырость разводить! Больницу сейчас затопишь, взрослая замужняя мамзель, – пряча улыбку, попытался пристыдить меня отец за устроенную истерику. – Не виноват твой Димка и хорошо, а с остальным постепенно разберёмся. Знаешь, а я ведь испугался, что Немов из-за меня жениться на тебе решил. – Почему? – отрывая голову от подушки, с удивлением уставилась я на отца. – Помнишь, твой директор звонил мне и просил отпустить в командировку? – я кивнула, и папа продолжил. – Так вот, я пригрозил парню, что если он тебя хоть пальцем на Арубе тронет, я заставлю его жениться. – Па-па, – простонала я, с ужасом представляя реакцию Немова на слова отца.