На следующий день Индия покинула Бельдам впервые почти за три недели. Ли отвезла ее и Одессу в Галф-Шорс, высадила у прачечной, а сама поехала в Фэйрхоуп купить кое-какой одежды. Услышав о намерении дочери сопровождать его сестру и Одессу, Люкер предупредил Индию: – Слушай, я не хочу, чтобы ты загоняла Одессу в угол и задавала ей всевозможные вопросы о Марте-Энн или еще о чем-нибудь. – Марта-Энн умерла почти до моего рождения. Ты думаешь, Одесса все еще из-за этого грустит? – Я считаю, что это не твое собачье дело, – ответил Люкер, скривившись. Индия пообещала ни о чем не спрашивать. После того как одежда была загружена в стиральные машины, Индия и Одесса сели в конце ряда пластиковых стульев, привинченных к бетону перед прачечной. В тот день по всей Алабаме стояла невыносимая жара, но нигде не было жарче, чем в округе Болдуин, а в округе Болдуин не нашлось бы места хуже, чем Галф-Шорс, а в Галф-Шорс эпицентр жары приходился на маленькое зеленое бетонное здание, в котором размещались почта и прачечная. Термометр на затененной стене показывал сорок два градуса. – Одесса, – начала Индия, – я хочу поговорить с тобой кое о чем, если ты не против. – О чем, деточка? – О третьем доме, – Индия ожидала увидеть признаки беспокойства, но Одесса никак не отреагировала. – Что ты хочешь узнать? Ты его однажды фотографировала. – Ты указала мне, какие снимки сделать. Одесса кивнула, и Индия не знала, как продолжить разговор. – Люкер боится третьего дома, – наконец сказала Индия, – и Дофин тоже. Я не разговаривала толком с Ли и Большой Барбарой, но… – Они тоже пужаются, – сказала Одесса. – Ты знаешь почему? Одесса кивнула. – И почему? – Причина в том, что внутри. Плечи Индии сжались. – Что ты хочешь сказать? – В некоторых домах что-то есть внутри, а в некоторых – нет. Ты разве не знаешь? – В смысле, призраки? – Не! Не то. Просто в некоторых домах есть что-то внутри – навроде духа. Ни призраков, ни мертвецов, вернувшихся с того света. Мертвые попадают в рай, мертвые попадают в ад. Они здесь не околачиваются. Ничего такого. Это просто нечто, что может находиться внутри дома. – Как узнать, есть ли оно там? – О, можно только почувствовать! Как еще узнать? Заходишь в дом и вмиг понимаешь. Не то чтобы там опасно или вроде того, просто в доме что-то есть. – То есть, например, если кто-то умер внутри, тогда к дому привязывается какой-то дух? – Не, – сказала Одесса, – не так это работает. Это ты так говоришь и думаешь о духах. Духи не так устроены, не так, как мы хотим. Они не следуют правилам, которые ты для них придумаешь. Неважно, умер там кто-то или убит. Даже если дом новый – в нем что-то либо есть, либо нет, и можно это почувствовать, вот и все. Индия понимающе кивнула. – Теперь о третьем доме, – продолжила Одесса, – не нужно даже заходить внутрь, чтобы знать, что в нем что-то есть, ты чувствуешь это сразу, с первого взгляда, не так ли, дитя? Ты ведь сама почувствовала? Я же не сижу тут и не рассказываю тебе о том, чего ты и знать не знаешь? – Нет, ты права, – сказала Индия. – Я знаю, что в доме что-то есть. Она замолчала на мгновение и вместе с Одессой уставилась на залив, что просвечивал между маленькими квадратными домами через дорогу. Солнце ослепляло отражением в воде. Жар дрожащими волнами поднимался от черного асфальта дороги. Мимо прошла девушка с большим пляжным зонтом, подпрыгивающим на ее плече, а золотистый ретривер бросился на него и ухватился зубами. – Если в доме что-то есть, – спросила Индия, – это можно увидеть? Одесса резко взглянула на Индию, затем снова перевела взгляд на залив. – О, я много чего видела, – медленно проговорила она. – Что именно? – нетерпеливо спросила Индия. – Свет, – сказала она, – свет в доме. В смысле, даже не свет, а разные оттенки темноты. Иногда я просыпаюсь ночью и думаю, что просто лежу в своей постели, а потом открываю глаза, и оказывается, что уже не лежу. Я стою у окна, смотрю на третий дом и как будто вижу какое-то движение из комнаты в комнату. Конечно, на самом деле ничего не видно, потому что там очень темно, но я вижу движение в комнатах, разные оттенки тьмы, предметы, которые меняются местами. Внутри дома закрываются двери. Иногда что-нибудь ломается. Индия резко затаила дыхание, но Одесса предпочла этого не заметить. – Но там не призраки, – сказала она, – нет там их. Просто духи в доме, которые пытаются заставить нас верить в призраков. Дух хочет, чтобы мы подумали, что это мертвые возвращаются, и мы сможем с ними поговорить, а они скажут, где зарыты деньги и все такое… – Но зачем? – удивилась Индия. – Зачем духу таким заниматься? – Духи хотят нас одурачить. Потому что они плохие – просто плохие, вот и все. – А этот дух, он внутри дома, или это и есть сам дом? В смысле, есть ли у духа тело – даже не тело, есть ли у него форма? Ее можно увидеть? А если увидишь, как поймешь, что это она? Или это просто весь дом целиком? – Деточка, – сказала Одесса, – ты что-то видела, – она подняла руку и отлепила ткань от потной черной кожи. – Ты видела что-то, да? – Я видела больше чем просто тьму, – ответила Индия. – Там было кое-что еще. Я взобралась на вершину дюны и посмотрела в окно. Поднималась дважды, и каждый раз что-то видела. – Не рассказывай мне! – воскликнула Одесса. – Я не хочу знать, что ты видела, деточка! Она схватила Индию за руку, но Индия лихорадочно продолжила: – Послушай, Одесса, когда я впервые увидела эту комнату, она была идеальной, как будто ее не трогали пятьдесят лет, а потом заглянула внутрь и там закрылась дверь. Кто-то был в коридоре, и они захлопнули дверь, пока я стояла снаружи и смотрела в окно… – Деточка, не говори мне! – … а когда вернулась на следующий день, потому что мне показалось, что все привиделось, и посмотрела в окно, песок начал сыпаться в комнату, потому что я выбила в окне стекло… – Нет! – сказала Одесса и зажала рот ребенка черной ладонью. Индия схватила Одессу за запястье и оттолкнула его. – И там было что-то в песке, – прошептала она. – Что-то, сделанное из песка. Оно лежало под окном в дюне и знало, что я пришла. Одесса, это была… Другая рука Одессы поднялась и заткнула Индии рот. Глава 16 Через пару дней после визита Лоутона МакКрэя в Бельдам Дофин Сэвидж вернулся в Мобил на оглашение завещания матери. Ли вызвалась сопровождать его, но он заверил ее, что в этом нет необходимости. Поскольку он знал содержание документа, чтение было лишь формальностью. Завещание было составлено в соответствии с его собственной консультацией с семейным адвокатом, и понадобилось три месяца, чтобы убедить умирающую мать подписать документ. Дофин сказал Ли, что она может поехать с ним, сделать покупки, проверить дом, заняться в Мобиле чем угодно после месячного отсутствия в городе. Но Ли и все остальные, на кого также распространялось приглашение, отказались: все дела в Мобиле могут подождать до следующей недели, когда, согласно распоряжению Лоутона, им придется вернуться. Когда тем утром Индия прогуливалась мимо «Джипа», припаркованного на краю двора, она с удивлением обнаружила внутри Одессу в темных очках и соломенной шляпе от солнца. – Почему ты уезжаешь? – спросила ее Индия. – Нужно что-то купить? Одесса покачала головой. – А зачем тогда? – продолжила допрос Индия, когда стало ясно, что Одесса не собирается отвечать. – Спроси мистера Дофина, – прошипела Одесса и кивнула в сторону дома Сэвиджей. Дофин выходил через черный ход. – Ты готова? – спросил он Одессу, и та подняла руку в знак подтверждения. Подойдя ближе, он сказал Индии: – Уверена, что не хочешь поехать? Тебе здесь не надоело? В Бельдаме не так интересно, как в Нью-Йорке, это я знаю точно! – Почему Одесса едет с тобой? – спросила Индия. Дофин, казавшийся угрюмым и незнакомым из-за костюма, остановился, прежде чем сесть в «Джип». – Она приберется в склепе. Сегодня месяц, как похоронили маму. Смущенная тем, что заставила Дофина сознаться в акте сыновьей почтительности, Индия спросила: – Ты же вернешься сегодня вечером?