– Отвали, – откликнулась она, отпихнув мою руку. Она подняла голову и нахмурилась, взглянув на меня. Подтеки туши растеклись по ее щекам. Она коснулась моего лица мокрой от вина рукой и попыталась заговорить. – Ты так похож на отца. А знаешь, как меня это бесит? Я начинаю ненавидеть тебя так же сильно, как и его. – Ты слишком много выпила, – ответил я. Она была настолько пьяна, что утратила свой привычный облик. Ее взгляд стал безумным, волосы спутались в космы. – Давай я уложу тебя спать. – Нет! Она размахнулась и залепила мне пощечину, пробормотав при этом: – Да пошел ты, Грег! Я закрыл глаза, мои щеки пылали. У нее на глазах выступили слезы, и она прижала руки ко рту. – О боже. Прости меня, Грейсон. Прости меня. – Она начала рыдать, зажимая рот ладонями. Ее била дрожь. – Я больше не могу. Не могу так. Я обнял ее за плечи и слегка прижал к себе, потому что был уверен, что, если сейчас не обниму ее, никто больше этого не сделает. – Все в порядке, мам. Ты устала, только и всего. Просто ложись спать. Хорошо? Все в порядке. Я собрал крупные осколки и выбросил их в мусорную корзину, а она побрела в спальню. Наверняка, когда я проснусь завтра, она уже отправится на поиски новых приключений. Но наши пути вновь пересекутся, когда она соскучится по очередной ссоре с отцом, чтобы снова запустить в него бутылкой. Я отправился в ванную, чтобы вымыть руки и лицо, и с отвращением уставился в зеркало. Потому что я был ужасно похож на отца и тоже ненавидел себя за это. Я лег в постель, пытаясь отогнать мысли о родителях, но на смену им в памяти всплыл образ деда, и от этого мне стало еще хуже. И тогда я подумал об Элеанор Гэйбл. О девчонке, которая читала книги на вечеринках и обожала стрекоз. Эти мысли были гораздо приятнее прежних. И я полностью им отдался. 3 Элеанор Прошло два дня, но я так и не закончила читать «Гарри Поттер и орден Феникса». И ни на чем не могла сосредоточиться, потому что постоянно думала о Грейсоне. И дело было даже не в его внешности. А в мелочах, связанных с ним. Я мало с кем разговаривала, но всегда подмечала особенности окружающих. И я обратила внимание, что его раздражают некоторые вещи, он барабанит пальцами по ногам и не может стоять спокойно. Я заметила, что от него исходит едва заметный запах, напоминающий аромат лакричных леденцов. Думая о нем, я ощущала себя так, словно не могла пробудиться от кошмара. И какая-то часть меня желала узнать, думает ли и он обо мне. И это было совершенно непривычно для меня. Я никогда не влюблялась, конечно, не считая вымышленных персонажей. Ровесники казались мне глупыми и поверхностными. Все в старших классах отдавало невыносимой банальщиной. И мне все казалось наигранным и фальшивым. Здесь правили бал внешность, популярность и тот факт, сколько денег зарабатывали твои родители. И я не хотела иметь с этим ничего общего. Пока не появился Грейсон и его дурацкая улыбка. И теперь я стала одной из тех, кто мечтал о нем (хотя мне этого не следовало), и поглощала слишком много статей о влюбленности. – Привет, Сникерс, – сказал папа, заскакивая ко мне в комнату. Он крутил зажатый в пальцах карандаш. – Что?! Ничего. Подожди, ладно? – Тяжело дыша, я поспешила закрыть вкладку на компьютере. Дыхание шумно вырывалось из легких, пока я отчаянно пыталась справиться с волнением. – Привет, папа, – отдышавшись, ответила я, приветствуя его открытой улыбкой. Он с подозрением спросил: – Что это ты там прячешь? – Ничего. Что ты хотел? Что случилось? Он потер ладонью живот и прищурился. Папа обладал отличным пузиком, которое величал «Доритос» – в честь одноименных чипсов, благодаря которым это пузико и появилось. Мама была вегетарианкой и всегда пыталась склонить папу на свою сторону, но он не желал отказываться от бекона, и я его прекрасно понимала. Большую часть времени мама зорко следила за папиным рационом. После того как у него обнаружили предрасположенность к диабету, маме удалось заставить его следовать ее режиму питания. Она говорила, что он сделает ее счастливой, если съест на ужин салат, и он соглашался, потому что обожал делать ее счастливой. Меня всегда забавляло, когда он потирал свой Доритос, пытаясь что-то решить, словно пузо было волшебной лампой, способной дать ответы на все вопросы. – Я просто хотел сказать, что сегодня мы будем ужинать вдвоем. Маме нездоровится. У меня все внутри сжалось от беспокойства. – Да? Она в порядке? – Просто немного устала. – Он улыбнулся. – Она в порядке, Элли. Честно. – Он назвал меня Элли, а не Элеанор, поэтому я поверила. Папа почесал подбородок. – Итак, ужинаем? – Сегодня не могу. Я сижу с Молли. – Последние несколько месяцев после уроков, по понедельникам и пятницам, я сидела с Молли Лэйн. Это была бойкая пятилетняя девчушка, жившая в паре кварталов от нас, и она заставляла меня ходить по струнке. – Скоро ухожу. – О, сегодня ведь понедельник, правда? – Он сморщил нос. – Что ж, тогда сегодняшний вечер я проведу в компании «Фрейзера» и Макдоналдса. – А мама знает о Макдоналдсе? – спросила я, вспомнив о недавней папиной диете. Он вытащил из бумажника двадцать долларов. – А ей разве обязательно об этом знать? – Ты меня подкупаешь? – Не знаю, а сработает? Я подошла к нему и выхватила деньги. – Несомненно. Он обхватил мою голову ладонями и поцеловал в лоб. – Я всегда знал, что ты моя любимая дочурка. – Я твоя единственная дочь. – Это все так думают. В начале восьмидесятых частенько проходили рок-концерты… Закатив глаза, я тихо усмехнулась. – Ты ведь знаешь, что мама учует запах жареной картошки. Как обычно. – Но игра стоит свеч. – На прощание он еще раз поцеловал меня в лоб. – Увидимся позже. Передай привет Молли и ее родителям! – Обязательно. – Люблю тебя, Сникерс. – Он дал мне прозвище в честь своего любимого шоколадного батончика, тем самым выражая свою горячую любовь. – Я тоже тебя люблю, папа. Он ушел, а я начала собираться к Молли. Я всегда брала с собой несколько старых книжек с картинками, которые сама обожала в детстве, чтобы почитать ей перед сном. Молли, как и я, обожала книги, и я втайне испытывала легкую ревность, зная, что однажды она впервые в жизни возьмется за «Гарри Поттера». А мне никогда не суждено снова пережить первую радость от прочтения этих книг. * * *