Один, два, может быть, несколько… – Ну, пару раз, – солгала я. Он улыбнулся. – Каждый день, да? Готов поспорить, тебе от этого только хуже. Поэтому раз в неделю ты должна освобождать свою голову от мыслей об онкологии. Вот почему дедушка заставлял меня ходить с ним в кино по вторникам. Чтобы я мог отвлечься. И это помогало. – Ты хочешь, чтобы каждый вторник я ходила с тобой в кино? – Нет, мы можем придумать много разных занятий. Главное – не дать тебе загружать себя грустными мыслями хотя бы несколько часов. Ну а после этого можешь возвращаться к своим печальным поискам в интернете, – попытался пошутить он. Я прищурилась. – Только раз в неделю? – Да, мне понадобится всего лишь три-четыре часа твоего времени. Это беспроигрышный вариант для нас обоих. – А для чего это тебе? Моя выгода ясна, я смогу на время уйти от реальности, но для тебя в этом нет никакой пользы. – Я стану встречаться с тобой, а значит, мне будет не так одиноко. Я расхохоталась. – Вокруг тебя всегда полно людей. Сомневаюсь, что ты вообще представляешь, что такое одиночество. Он насупился, проведя большим пальцем под носом. А затем уставился в почти пустой стаканчик с мороженым. – Тебе приходилось оказываться когда-нибудь в многолюдном месте и чувствовать, что ни один человек из этой толпы ничего о тебе не знает? – спросил он. – И все, что о тебе говорят, звучит так фальшиво. Все, что эти люди знают о тебе, – лишь набор случайных домыслов, которые они создали в своем воображении, но они не знают настоящего тебя. Они знают лишь вымышленного персонажа. Вот что такое одиночество – это жизнь в мире, где никто не видит тебя настоящего. Ух ты. Он только что в точности описал мои собственные ощущения от школьной жизни. – Что ж, возможно, ты действительно знаешь, что это такое, – ответила я. – Ну, и что скажешь? Согласна? – спросил он, сжав ладони. – Да, – тут же ответила я, и мне было все равно, что ответ прозвучал слишком поспешно, все равно, как радостно прозвучал мой голос. – Согласна. Грейсон улыбнулся. И мне это понравилось. Что бы там ни было. – Отлично. Я подумаю над тем, чем мы займемся! Думаю, будет весело. – Казалось, он искренне обрадовался, и его радость передалась и мне. Мы доели мороженое, а затем он проводил меня до дома. Я была рада, что Грейсон оказался очень разговорчивым, потому что несколько раз умолкала, не зная, как продолжить разговор. Но у него прекрасно получалось разговорить меня. – Спасибо, что пришла сегодня, Элли. Я отлично провел время, – сказал он, покачиваясь на пятках своих кроссовок Nike. – Да, я тоже. – Как насчет следующей среды? – Это свидание, – произнесла я и тут же почувствовала, как кровь прилила к лицу. – Я хочу сказать, не настоящее свидание, но что-то вроде встречи, когда двое людей общаются… – Это свидание, – ласково ухмыльнулся Грейсон. – Поговорим об этом позже. И смотри не погрязни в интернете, ладно? Он уже собрался уходить, но я окликнула его. – Да? – ответил он. – Я просто хотела сказать, что я вижу тебя настоящего, вижу тебя таким, каким не видят тебя остальные. Сморщив нос, он потер затылок. – Отлично, потому что я тоже тебя вижу. Я столько времени провела, прячась в тени. Избегала людей, потому что невидимкой быть гораздо безопаснее. Люди не могли осуждать меня, когда я растворялась посреди толпы. Не могли смеяться мне в лицо. Я всегда считала, что прятаться – это лучший выбор. Но в тот день мои мысли медленно развернулись в другом направлении, потому что Грейсон остановился и внимательно присмотрелся ко мне. И кто бы мог подумать, что это окажется таким чудесным – когда тебя видят… 6 Грейсон Родители снова воевали. На дворе стояла ночь, деваться мне было некуда, поэтому я заперся в своей комнате, нацепил наушники и включил музыку на полную громкость. Нелегко было заглушить их вопли, но я старался изо всех сил. Усевшись на кровать, я уставился в потолок, размышляя о том, что мы будем делать в следующую встречу с Элеанор. Думал о местах, в которых она захотела бы побывать, и о том, чем бы захотела заняться. Я пытался придумать, что она могла бы есть, учитывая ее брекеты, чтобы ее не раздражало, когда я буду поглощать пиццу. Подумал, что, может, стоило бы подарить ей цветы, чтобы сделать приятное, но затем мне пришло в голову, что, возможно, она равнодушна к цветам. Не всем девчонкам нравились цветы, хотя большинство их обожали. А затем я вспомнил ее улыбку. Она всегда улыбалась несколько натянуто, едва показывая зубы. Скорее всего, виной тому были брекеты, из-за них она чувствовала себя неуверенно. Но у нее не было причин для неуверенности. Когда Элеанор улыбалась от души, это было самое прекрасное, что я видел в своей жизни. Мама назвала отца засранцем, а затем я услышал, как что-то разбилось. Я сделал музыку погромче и снова погрузился в размышления. Коньки. Интересно, любит ли Элеанор кататься на роликах? А я с удовольствием покатался бы вместе с ней. Хотя, скорее всего, шлепнулся бы на ровном месте. В ту ночь я думал об Элеанор. И постепенно эти мысли стали единственными, что не давало мне сойти с ума. Я сказал ей, что хотел бы стать ее другом, чтобы она не чувствовала себя одинокой, но, возможно, мне самому требовался друг не меньше, чем ей. А возможно, я нуждался в ней даже больше, чем она во мне. * * * – Ладно, возьми столько книг, сколько захочешь, и отправимся навстречу первому приключению, – сказал я Элеанор, когда мы шли по отделу фэнтези букинистического магазина. Прошла всего неделя с нашей последней встречи, но мне казалось, что минула целая вечность. – О, Грей, не стоит говорить подобные вещи истинному книгоману. Нам понадобится грузовик, чтобы вывезти отсюда все книги, – попробовала пошутить она. – Хорошо, тогда давай выберем парочку и направимся дальше. Но можешь не спешить. У нас полно времени. Она отправилась на поиски своих двух книг, а я изо всех сил пытался ограничить их общее количество до пяти. Я выбрал фэнтези и ужасы, а она исторический роман и комедию. Я собирался позаимствовать у нее эти книги после того, как Элеанор прочтет их. – Ладно, и что теперь? – спросила она, прижимая к груди книги. – Пойдем в кофейню и почитаем. Думаю, этим и занимаются люди – пьют кофе и читают книги. Она зарделась, но попыталась скрыть от меня свои пунцовые щеки, слегка отвернувшись, и это было чертовски мило. – О, здорово, – воскликнула она. – Хотя я никогда не пила кофе. – Что? И ты называешь себя книгоманом? – расхохотался я. – Хотя я тоже не пил кофе, но мы можем это исправить. Она улыбнулась, и это тоже было чертовски мило. Мне нравилось, как она улыбалась – улыбалась по-настоящему, не пряча брекеты. Ее искренние улыбки означали, что она не грустит, и это было замечательно. Очень важно, если в жизни бывает хотя бы несколько моментов, когда вам не грустно.