Среди убитых было обнаружено два тела французских инженеров, нашедших свою смерть за тысячи лье от своей родины. Еще ранее писавшая Потемкину Екатерина II советовала ему, что в случае пленения французов или иных иноземцев следует «немедля отправлять их в Сибирь, в северную, дабы у них отбить охоту ездить учить и наставлять турок». После Кинбурнского сражения отправлять в Сибирь никого не пришлось. На следующее утро все русские войска, принимавшие участие в бою, выстроились на косе лицом к Очакову. Они отслужили молебен и сделали несколько победных залпов. Очаковские турки высыпали на берег, смотрели и слушали все в глубоком молчании. Глава 8. Последний рейд конного алая! Полтора месяца особый батальон стоял у Кинбурна после сражения. По указанию командующего егеря отошли на несколько верст вглубь косы, дабы своими караулами и дозорами контролировать большую ее часть. В самой крепости оставалась лишь тыловая группа егерей под командованием капитана Рогозина. На их плечах лежала организация доставки провианта и присмотр за неходячими ранеными, коих на конец боя было пятнадцать человек. Погибло же в сражении и умерло от ран двенадцать егерей. – Может быть, до самого Рождества здесь останетесь? – испрашивал у Егорова Александр Васильевич. – Я в своей реляции на имя государыни подробно ваши доблестные действия осветил. Уверен, Алексей, без высоких наград вы теперь точно не останетесь. Да и матушка наша императрица честна и всегда справедлива, а твои слова на маневрах о скором нападении турок и действительно ведь правдой оказались. Сия же победа для России тем еще важна, что она напрочь срывает все вероломные планы турок на быструю и победоносную войну. И вообще, эта война начинается с нее, вот с этой вот нашей громкой и самой первой виктории. Ну, останетесь?! – Ваше высокопревосходительство, домой, к себе на линию нам надо, – виновато протянул Лешка. – Все уже, турки сюда больше точно теперь не полезут. Ударный кулак у них здесь выбит, на море время штормовой непогоды начинается, а там ведь на Буге совсем скоро лед встанет, того и гляди их конные сотни на наш берег будут наскакивать. Михаил Илларионович вон вторую депешу уже мне шлет, все зазывает обратно. – Да знаю я, и мне он тоже рапорта пишет, – махнул рукой Суворов. – Ну, ладно, неволить я вас не смею, тем более и правда на Бугской линии вы более, чем здесь, нужны. Когда выходить думаешь? – Дня через три, пожалуй, – ответил Алексей. – Как раз вот морозец ударил, вся грязь затвердела, и дорога теперь легче будет. * * * Длинная колонна подходила к Херсонесу. Впереди нее и по бокам шли конные дозоры. В конце и перед арьергардом шло пять больших крытых повозок с ранеными и тыловым имуществом. Тут же катилось и три полевые кухни. Из их труб в небо выходил дымок. – Эх, хорошо, скоро горячей кашкой в степи отобедаем, а ужинать уже в Херсонской крепости будем, – аж причмокнул от предвкушения трапезы капрал Ефремов. – А там два дня быстрого марша – и мы уже дома. Тиша, можа, ты все же в повозку сядешь? Рановато тебе вот так вот ногами идти! – Герасим Матвеевич, да ничего, так вот, в движении-то, оно и лучшевее будет, – ответил ему идущий в общей колонне молодой егерь. – Кровь-то – ведь она шибче по жилам бяжит, вот оттого-то и здоровее становишься. А там, в этой обозной повозке, только совсем растрясет, да и скучно мне без вас. – Можа, ты и прав, – пожал плечами ветеран. – А все же фузейку-то свою прусскую отдал бы Федотке понести? – Да он с ней, как с женой молодой, даже вон спит в обнимку, – хохотнул Филимон. – Холит ее, лелеет кажную свободную минуту. Кто же свою жену да другому мужику-то отдаст, Матвеич? – Дурак ты, Филя, хоть и с усами. Вот был бы сам молодым, так схлопотал бы от меня, – насупившись, сказал солдату капрал. – Он тебя с энтой самой фузейкой прусской вона как от турки отбил на косе, когда они вас, тетерь глухих, из караула скрали. Так что ты бы уж лучше помолчал, чем над Мухиным шутковать. – Да я че, я же ведь просто, – виновато забормотал усач. – Я-то ему теперь по гроб жизни благодарен и сам уж про то ведаю. Тиша, ты прости меня, дурака, ну, сам ведь знаешь, что язык у меня без костей. Не обижайся, брат, а? – Да я не в обидах, вы чего, дядьки?! – улыбнулся егерь. – Сегодня я, а завтра, может быть, и вы меня выручите. – Прива-ал! – раздалось из головы колонны. Походные кухни тут же свернули на обочину, и ездовые начали выпрягать из них лошадей. – А ну, братцы, подходи, не тяни, вставай в очередь! – крикнул повар Потап. – Кажному котелку по три больших черпака каши нонче причитается. А опосля за кипяточком подойдете и за сухарями. Их тоже поартельно выдавать будем. 4 декабря батальонная колонна егерей вышла к Бугу. Кинбурнская эпопея закончилась. * * * Радостный Кутузов обнял Егорова. – Да, удачно у вас там все вышло, Алексей! Наслышаны мы о виктории на Кинбурнской косе. Целый месяц после нее турки пасмурные на своем берегу сидели и носа не казали. Потом было всполошились, да там уже ледостав начался. Пока река совсем не затвердеет, никакого пути у них к нам нет, а вот потом уже в оба глядеть за ними придется. Всякую пакость от басурман скоро ждать можно будет. Они-то теперь ведь сильно обиженные, им утвердиться в своих силах опять надобно. Да и перед своим большим начальством в Стамбуле не грех выслужиться. – Эх, ваше превосходительство, – махнул рукой Лешка. – Не нам это нужно ждать неприятеля на своем берегу да готовиться к его встрече. А напротив, ему бы нас у себя бояться. Какую хорошую возможность мы упускаем сейчас для атаки Очакова! Лучшие силы турок потрепаны в сентябре здесь и потом добиты на Кинбурнской косе, а флот их снялся и ушел на зимовку к Стамбулу. В гарнизоне Очаковской крепости и в полевых войсках рядом с ней царит уныние и растерянность. Нужно бить турок с трех направлений. С севера от Ольвиополя, с востока от нашей Бугской линии и с юга, десантом от Кинбурна. Мы бы в клещи их полевой корпус в степи взяли и всех бы до единого выбили в паре сражений, а потом бери сам Очаков решительным штурмом. Самое удобное время ведь сейчас упускаем! – воскликнул в сердцах Алексей. – Тихо ты, а ну прекращай горланить! – осадил его Кутузов. – Вокруг всегда есть уши! Знаю я про этот план, знаю, подполковник, списывались мы уже о том с Александром Васильевичем. Даже прикидку по всем войскам нашим сделали, где и куда их нам выставлять. Ну, не лезь ты в это дело, Егоров, мой тебе добрый совет. Неужели не хватило недавнего опыта? Так бы уже, чай, с «Владимиром» был на груди в петлице, вон, как и все остальные на маневрах. Еще бы и в чине полковника. А вон, видишь, как все вышло? Генерал-аншеф именно сейчас пытается его светлость князя Потемкина убедить в необходимости нашего срочного наступления. Но ты же и сам теперь знаешь, как у нас такие дела на самых верхах решаются. Надобно десять раз с военной коллегией посоветоваться, а ей потом с высшим советом и тоже по стольку же раз все это обсудить. А вдруг у какого-нибудь сенатора там сомнения возникнут? Потом опять же по новому кругу все эти обсуждения начинаются. Я, конечно, далеко не провидец, Алексей, но весь имеющийся опыт мне говорит, что раньше мая месяца мы к Очакову не пойдем. Подождем на местах, пока дороги не просохнут, пока подкрепления из России не подойдут да пока припасы сюда все не привезут. Да мало ли какие причины могут быть для отсрочки? – Плохо, очень плохо, – вздохнув, сказал Алексей. – Мы, конечно же, сейчас сломали туркам их план молниеносной войны, но вот теперь и сами увязаем в ней по уши. Бить их нужно было в ноябре месяце, не откладывая все в долгий ящик. Чтобы уже в мае по просохшим дорогам не к этому самому Очакову идти, а за Прут на Бессарабию и уже дальше к Валахии. А может, даже и в саму Румелию ворваться. Чтобы покончить там с полевыми армиями и крепостями турок, а через год уже перешагнуть через Балканы и выйти к проливам. Благо опыт предыдущей войны у нас в этом деле имеется. – Ну, ты и стратег, Егоров! – рассмеялся Михаил Илларионович. – Вы с Суворовым как два сапога пара, тот тоже вон о Константинополе все бредит. Ничего не выйдет у нас с этим, и даже не из-за нашей русской медлительности, мы-то хоть и долго запрягаем, но зато потом быстро ездим. А тут еще и политический вопрос над всем встает. Австрия вот-вот уже объявит войну Османской империи, и ей тоже хочется откусить как можно больший кусок пирога от турецких владений на Балканах. Вот с этим самым окаянным союзничком и приходится нам сейчас считаться, принимая во внимание его интересы. А-а-а, да не бери ты это в голову, – махнул он рукой. – Давай исходить из того, что нам на этой линии еще полгода как минимум нужно будет держаться. Через пару недель лед на реке накрепко встанет, и все наши войска придется к самому Бугу подтягивать. Чую я, эта зима будет суетной. * * * Шестнадцатого декабря под утро турки в первый раз попробовали проскочить на левый русский берег. Пара сотен их всадников в ночной тишине прошла выше того места, где Ингул впадал в Буг, и начала выходить в степь. Дозорный разъезд казаков уже только что проехал это место, удаляясь в сторону Николаевской, но, как видно, у турок заржал жеребец, и кобыла у идущего замыкающим казака фыркнула, запрядала ушами и начала коситься назад. Донские казаки – воины справные, привыкли обращать на всякую мелочь внимание. Приписной, Андрейченко Василий, развернул свой дозор, и станичники разглядели на льду реки темные фигуры. Турки попробовали было прикинуться своими, какой-то говорливый даже начал забалтывать казаков, пока их полсотни начали заходить дозору в тыл. Но их план быстро раскусили, ударили из ружей и припустили в сторону станицы. Через полчаса поднятый по тревоге казачий Бугский полк и первая конная рота волкодавов уже прочесывали то место, где видели неприятеля. На льду нашли только пятна крови и следы османской конницы. – Все, с этого момента река у нас проходима. До особого распоряжения объявляю усиление на всей пограничной линии, – распорядился генерал-майор Кутузов. – Караулы и разъезды удвоить. Подразделениям всегда быть готовыми к бою! Через неделю набег турок повторился, только вот выходили они на русский берег верст на десять выше по течению реки и гораздо большими силами. – Не менее алая идет! – доложился прибывший от дальнего северного форта гонец. – Пара сотен к валам подскочила и в круговую скакать давай, чтобы никто за помощью не ушел. А вот все остальные в это самое время в глубину степи поскакали. Но мы-то турку заранее уже углядели, они ведь и не знают пока, что наш дозор их с середины реки и до самого выхода на берег вел. – Объявить общую тревогу! – скомандовал Кутузов. – Все егерские батальоны корпуса распределить вдоль линии! Особый батальон Егорова и Бугский казачий полк находятся в полной готовности к выходу при мне. Херсонский пикинерский и легкоконный Мариупольский идут по следу турок в погоню! Действовали по разработанному заранее плану. Два полка легкой русской кавалерии должны были не позволить резвиться туркам в глубине русской степи и выгнать их обратно к линии. А вот где они должны были выходить обратно на Буг – это был большой вопрос. Выставь заслон не в том месте – и они, прорвавшись через редкую цепочку караулов, уйдут совершенно спокойно обратно к себе. – Вот здесь, здесь и здесь самые удобные места для их прорыва, – показывал на карте бывалый кавалерист, командир Бугского казачьего полка подполковник Касперов. – Тут русла малых речек выходят из степи в большую реку. Именно по одному из них я бы сам и прорывался. А что, большого снега пока что нет, лед уже крепкий, а дорога по руслу реки ровная, коню очень удобно по ней скакать. Да и не виден ты со стороны там, все-таки путь по самому низу идет, а не так, как если бы по холмам двигался. В низинке ведь все время ты скачешь. Не-е, я бы точно по руслу речки выходил. – Да, Сергей Федорович, соглашусь я тут с тобой, – кивнул Кутузов, тоже внимательно вглядываясь в карту. – Туркам все эти места хорошо известны, как-никак, а это ведь их территория только вот совсем еще недавно была. Ну, так по какому же руслу они все же обратно пойдут? – Вот по этому вряд ли, Михаил Илларионович, – ткнул подполковник в карту. – Здесь форт наш всего лишь в половине версты от самой речки стоит. Ну, не совсем же они там дураки? Ведь понимают, что мы с этого форта легко можем им засаду выставить. А вот по этим двум руслам самое то к себе вырываться. – Да, пожалуй, ты прав, – согласился с опытным кавалеристом генерал. – Ну что, Алексей Петрович, готовим западню гостям? – Так точно, готовим, Михаил Илларионович, – кивнул Лешка. – Лошади в три дюжины приготовленных саней у нас уже запряжены. Под две роты верховых коней нам выделили. Как только будет ваша команда, разделяемся и занимаем места для засады. – Ну, тогда с Богом, господа! – Михаил Илларионович перекрестился на образа в чистом углу. – Выводите своих людей из станицы, расставляйте их на месте и бейте турок нещадно! Так, чтобы у них более никакого искушения не было в следующий раз к нам заходить! – Удачи вам, Живан! – крикнул Алексей, провожая колонну друга. Половина засадных сил уходила севернее, ближе к крайнему форту всей линии. Первой же и второй ротам с двумя эскадронами бугских казаков надлежало перекрыть это речное русло. «Кому сегодня повезет и на кого выскочит турецкий алай, одному только господу Богу известно. Не перемудрили ли они, ожидая его здесь? А вдруг он, настигнутый погоней русских легкоконных полков, просто уйдет сломя голову по степи к Бугу самым коротким путем? – Мысли так и роились в голове у Алексея. – Будь что будет», – он отмахнулся от них и сосредоточился на подготовке к засаде. – Илья Борисович, ты свои эскадроны здесь точно выставить не сможешь, вот сам погляди, какое вокруг открытое место, – показал он заместителю командира казачьего полка. – Это ладно мы-то, пешие егеря, заляжем, прикроемся белым полотном, и в снегу нас турки не заметят. А вот вы своих коней здесь точно не сумеете укрыть. Увидят османы вас за версту, с речного русла в бок уйдут и тогда уже по степи к Бугу проскочат. Даже если и перехватите вы их, то такая рубка будет – ой-ей! И мы к вам на помощь ведь не успеем прибежать. Прорвутся они к себе, как пить дать прорвутся через вас. И людей мы потеряем в сече, и задачу не выполним. – Что предлагаешь тогда, Алексей Петрович? – спросил майор. – Есть, небось, какие-нибудь наметки? – Я думаю, что нам лучше поступить так, – задумчиво проговорил Егоров. – Своих егерей я расположу вот здесь, на этом обрыве. Тут как бы таким большим полукругом речное русло идет, и шагов триста оно хорошо напрямую простреливается. Замаскируемся тщательно и будем здесь турок ждать. А ты со своими сотнями выйдешь на лед Буга и встанешь возле самого устья, ожидая неприятеля в развернутом строю. Всех мы здесь все равно ведь разом побить не сумеем, и часть их к вам дальше по реке проскочит, ну, вот вы и встретите их там, на широком Бугском просторе. – Годится, – решительно кивнул кавалерист. – Тогда мы и коней, и сани ваши с собой заберем. Сани выставим по центру, а с боков я оба своих эскадрона расположу. – О-о, а это хорошая мысль! – воскликнул Алексей. – Я вам туда полуроту егерей с пушкой дам. Они пару залпов точно успеют сделать, вот как раз и ополовинят прорвавшихся. На том и порешили. Полурота Самойлова увела с собой пятнадцать саней и выставила их шагах в двухстах на бугском льду, расположив напротив устья степной речки. А две с половиной сотни егерей усиленно маскировали свои позиции на выбранном их командирами месте. – А ну-ка, Тиша, пойди глянь со стороны, ни за что там твой глаз не цепляется? – попросил солдата капрал. – Ты-то у нас сильно зрячий. Вот и гляди внимательно. Егерь отошел на полсотни шагов и, хорошо присмотревшись, крикнул: – У Капитона накидка серее остальных, выделяется. А у Луки ружье чернеет, как будто бы палка из снега торчит. А так более ничего не видно. Ну-у, ежели, конечно, шибко в обрыв не вглядываться. Да вон пушкари еще все орудию свою прикрыть никак не могут, как большая каменюка она тут смотрится, возле реки. – Капитон, зараза, говорил я тебе на прошлой бане, чтобы ты лучшевее накидку свою отстирывал?! – крикнул командир отделения. – Совсем уже вконец обленился?! Федотка, ты его там снегом маненько припороши. И это, Лука, ружжо-то оберни пока белой тряпицей. Потом, перед самой стрельбой, ее скинешь. – Сделаю, Герась, – откликнулся ветеран, доставая из-за пазухи белое полотно. – Эй, охламоны, вы орудию свою спрячете или так и будете здесь дальше без толку крутиться? – спросил с издевкой копошащихся внизу артиллеристов Филимон. – Ты вон лучше усы свои спрячь, – ответил ему здоровенный канонир. – Мы, чай, и сами знаем, чего нам делать надо! Не первого года службы, поди. Никита, ты закончил с выкладкой припаса? Картузы белым полотном хорошо прикрой, а потом с Никифором и Авдеем на пушечку покрывалу с аккуратностью уложите. Около самой береговой кромки возились пионеры под командой Афанасьева. – Ванька, шнур тащи! – крикнул унтер Кудряшу, и тот полез наверх, разматывая его по пути. – Обездвижил бечеву? Хорошо ли, надежно? А ну-ка, еще раз проверь!