Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 13 из 35 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Даааа. Еще шесть человек передо мной. Мимо, в сторону мясного отдела, прошла Òса. Осталось четыре человека. Подходят новые покупатели, я присматриваюсь к ним, но никто из них меня не замечает – значит, не узнали. – Пятьдесят восемь! Подняв руку, подхожу к прилавку. Встаю между пожилым мужчиной и женщиной с ребенком на руках. Потом я не знаю, что произошло. Помню только, что в тот момент, когда я встретился глазами с продавщицей, мне показалось, будто я уловил запах тела, смешавшегося с запахом мыла или дешевого одеколона. Тот самый запах. Паника охватила меня так внезапно, что я не успел защититься. Мой взгляд был прикован к глазам по другую сторону прилавка, которые, преобразившись, сверлили меня сквозь гудящий тоннель, и я потерял способность управлять своим телом. Я почувствовал, как сильно сдавило грудь. Мне не хватало воздуха, меня мутило, на лбу выступил холодный пот и подкашивались ноги. Лежа на полу, сквозь гудящий тоннель я видел, как ко мне приближаются незнакомые люди. «Я не хочу умирать, Отче наш, сущий на небесах, я не хочу умирать, не хочу.» Вот исказившееся от волнения лицо Òсы, я почувствовал ее руку в своей руке, второй рукой она гладила мой лоб. – Скажи, что у тебя болит? Андреас, скажи мне, что ты чувствуешь! Кто-нибудь, позовите врача! «Дышать, только дышать, только попытаться выжить». Должно быть, это инфаркт, внутри у меня что-то лопнуло. До меня доносился шум вокруг и взволнованный голос Òсы, потом объявление по громкой связи: «В связи с внезапным острым состоянием, угрожающим здоровью покупателя, мы разыскиваем врача или другого медицинского работника и просим их подойти в отдел деликатесов». У меня все сжалось внутри. – Тебе больно, Андреас, дорогой, скажи мне только, где болит? Начало покалывать в кончиках пальцев, через руки и плечи к телу возвращалась чувствительность. – Здесь. – Я медсестра. Скорую уже вызвали? – Да, бригада в пути. Он жалуется на боль в груди. – Как его имя? – Андреас. – Добрый день, Андреас, меня зовут Аннели, я медсестра. Я сейчас осмотрю вас. Руки ощупывают мое тело, расстегивают куртку, отводят назад голову и аккуратно нажимают на горло. – Андреас, постарайтесь дышать немного спокойнее. И добавляет более резким тоном, обращаясь к кому-то другому: – Если он продолжит так дышать, у него начнется гипервентиляция. Кто-нибудь, принесите, пожалуйста, бумажные пакеты. Покалывания стали ощущаться в лице, и я почувствовал, как судорога сводит мышцы вокруг губ. – Уложим его на бок, пока не приедет скорая. Меня перевернули на бок и положили под голову куртку вместо подушки. В щеку упирается молния. Из глаз текут слезы, судорога не дает закрыть рот. Кто-то держит перед моими губами бумажный пакет, но я отстраняюсь от него. Пытаюсь сомкнуть глаза, чтобы избежать взглядов, которые – я знаю – прикованы к моему лицу. Откуда мне это известно? Я чувствую, как они обжигают меня. У меня больше нет кожи, я беззащитен. Полностью обнажен для любопытных взглядов, повержен силой, овладевшей моим телом. Мой разум искорежен страхом и унижением. Я имею лишь смутное представление о временных рамках того, что произошло потом. Поездка на скорой в приемный покой ближайшей больницы и все обследования – помню только чувство стыда, когда отступили судороги и я осознал, что все, что я испытал, вызвано навязчивой идеей. Спровоцировано моим сознанием. – Все результаты анализов хорошие. Судя по всему, сердце и организм в прекрасном состоянии. Я все еще лежу на кушетке, грудная клетка усыпана кусочками пластыря после проведенного ЭКГ. Òса сидит на стуле рядом. – Но вы же не можете просто так отпустить его домой? Он ведь просто рухнул на ровном месте, с ним явно что-то не в порядке. Врач листает бумаги и смотрит на экран компьютера. – Нет. Проведенные обследования показывают, что все в норме. Òса встает. – Значит, надо провести дополнительные обследования. Он только что перенес грипп. Может быть, это какое-нибудь осложнение? – Нет, если исходить из полученных результатов анализов. Пара анализов отправлена в лабораторию, ответы будут в течение нескольких дней. Но никаких признаков заболевания или травмы у него нет. – А анализ на боррелиоз вы взяли? – Да. – И все-таки что-то не в порядке. Он испытывал сильную боль в груди, и все, кто находился рядом, могут подтвердить, что его состояние было очень тяжелым. Должна же быть возможность провести дополнительные обследования? Я сажусь, свесив ноги с кушетки. Мне очень хочется поскорее удалиться. – Если вы опять почувствуете острую давящую боль в груди или затрудненное дыхание, возвращайтесь. Кивнув в ответ, я снимаю с себя остатки пластыря. Оправляю одежду. – Но это же уму непостижимо! – Òса была в возмущении и сдаваться не собиралась. – Я считаю, что отпустить его домой, не разобравшись в чем причина – безответственно! Мгновение врач сидит молча, выражение его лица трудно понять. Затем, повернувшись на стуле, он на миг, который кажется мне слишком долгим, задерживает на мне изучающий взгляд. – Вы не испытывали в последнее время повышенный стресс? Òса набирает в грудь воздух, чтобы что-то сказать, но потом останавливается. Теперь взоры обоих устремлены на меня. – Да нет, не особо. Как я уже говорил, я лежал дома с гриппом. Òса переминается с ноги на ногу. – Почему вы об этом спрашиваете? Вы хотите сказать, что приступ стресса мог повалить его на пол? Господи, да у него лицо было белее мела, и он весь трясся, как от эпилептического припадка или чего-то в этом роде. И потом у него была зверская боль в груди. Врач продолжает рассматривать меня, не обращая на нее внимания. – Не было никаких происшествий? Может быть, вы волновались больше, чем обычно, испытывали тревогу, чувствовали стесненность в груди или учащенное сердцебиение? В это мгновение ход был за мной. Все случившееся было готово сорваться с языка. Я успел открыть рот, чтобы начать свой рассказ, но, взглянув на Òсу, понял, что уже поздно. Ее лицо излучало недоверие к врачу, и она полагала, что я это недоверие разделяю. Как будто наши мнения обычно сходятся. К тому моменту я молчал о случившемся уже больше трех недель. Предпочитал избегать правды. Рассказать обо всем сейчас, перед врачом, было бы еще большим предательством. Это означало бы: публично умалить наши отношения, наше доверие друг к другу. Поэтому я ничего не сказал. Хотя шанс у меня действительно был. Вместо этого мы уехали домой с направлением в поликлинику по месту жительства. Мне назначили функциональную нагрузочную пробу – крутить педали велотренажера, пока будут снимать еще одну ЭКГ. Это Òса вытребовала направление в поликлинику. Мне присылали приглашение и даже звонили, но я от всего уклонился. А Òсе сказал, что обследование прошло благополучно. Еще я сказал ей, что один из показателей анализа, отправленного в лабораторию, был слишком высокий. Последствие гриппа, но сейчас уже все в норме. Это успокоило ее. Она уже не так часто спрашивает меня о самочувствии. И это приятно. По крайней мере, мне не приходится так часто врать. Как я уже говорил, жена полагает, что наша жизнь течет как обычно. Единственное, от чего я попросил освободить меня, это от поездок в гипермаркет. Я описал ей, как унизительно мне было лежать там и плакать на полу, а потом удалиться на носилках. Òса понимает меня и закупает теперь продукты в одиночку, а я взамен убираю дом и беру на себя стирку. Это позволяет мне не покидать дом. Прошел месяц, и я уже не совсем отдаю себе отчет в том, что делает со мной бессонница и пассивный образ жизни. Жизнь стала сбивать меня с толку. Раньше я привычно следовал своему плану, уверенно двигался вперед и мыслил на перспективу. По большому счету, я никогда не встречал серьезных противоречий на своем пути. Все шло как по маслу, я привык к тому, что почти все мои планы осуществляются. Сейчас я утратил всякий контроль. Меня часто стало посещать ощущение нереальности происходящего. Как только мне начинает казаться, будто я снова хозяин положения, почва опять уходит из-под ног, и я мечусь, очертя голову, между чуждыми мне мыслями. Мне не за что зацепиться. Иногда я боюсь потерять разум. Моя обычная жизнь кажется мне такой далекой, что я уже не понимаю, чем я раньше занимался и правда ли это был я. Как многого я тогда не понимал. Шоры упали с моих глаз. Теперь мне известно, что такое страх. Подлинный страх. Я знаю, как он пульсирует, словно кровоточащая рана, и понимаю: когда он подступит, мне не защититься. Больше всего на свете я хочу узнать, кто он – тот, кто был готов убить меня за пачку купюр и горсть золотых украшений. Где он, чтобы я мог сразиться с ним? Сжать в кулаки все, что я чувствую, и встретиться с ним на равных условиях. Только чтобы он был без маски, чертов слабак. Около недели назад я звонил в полицию. Личность преступника по-прежнему не установили. Проект гостиницы развивается без меня, я попросил Каролину найти другого партнера. Проект не развалился, и это вызывает у меня двоякие чувства, хотя я сам разорвал контракт вопреки протестам заказчика. Еще недавно я был незаменим и мое участие считалось непременным условием, и вот я вышел из проекта, а чертежи все равно продолжают разрабатывать. Моя значимость оказалась химерой. Как и многое другое, насколько я теперь понимаю. Иллюзии развеиваются одна за другой, и мне кажется, будто я вижу теперь мир вокруг и всю мою жизнь иными глазами. Я суетился, пытаясь доказать собственную значимость, но куда она делась в решающий момент? Возможно, я постоянно чувствовал себя загнанным как раз оттого, что правда все время мчалась за мной по пятам. Меня легко заменить, как и любого другого. Мы – всего лишь тела, погруженные в огромное море; как только мы исчезнем, пространство, которое мы занимали, быстро заполнится, и от нашего присутствия не останется и следа. И в то же время я начал подозревать чудо. В том, как случай бродит на протяжении миллионов лет. Время текло сквозь поколения предков, и на каждой развилке множество людей сделали именно тот выбор, который был нужен, чтобы я появился на свет. Бесконечная череда случайностей. Эта мысль успокаивает меня. Позволяет почувствовать себя частью чего-то большего. Ведь что бы ни случилось, даже после своей смерти, я все равно останусь отцом своих детей. И это – единственная непреходящая ценность, которую у меня невозможно отнять. Я внес свой вклад в существование человеческого рода, и поэтому мой скромный отпечаток в вечности имеет значение. Я – всего лишь несущественное звено, которое совсем скоро забудется, маленький потухший факел, и в то же время – часть огромной сети, которая произвела на свет Майю и Вильяма.
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!