— Сомневаюсь, что здесь в безопасности хотя бы один из нас. Эвелин пожала ему локоть. — Извини. — Тебе нет причин извиняться. Ты убита так же, как и я. Ты ведь тоже любила ее. — Да. И спасибо тебе за предложение провожать меня к машине. Когда буду уходить с работы, непременно поймаю тебя на слове. Даже если в том не было настоятельной необходимости, они смогут поговорить наедине. — Мне так будет спокойнее. — Мне тоже. — Она едва не сказала ему, что на самом деле ей нужно, чтобы из Анкориджа приехал его дядя и — починил ей сигнализацию. Среди местных таких умельцев не было. С другой стороны, ей не хотелось, чтобы Гленн — да и кто-то другой — узнал, что произошло прошлой ночью. По крайней мере пока. Так что сигнализация может подождать. Хотя это и заставляло ее нервничать, она решила, что крайней нужды в этом нет, так как она в любом случае пока поживет у Амарока. А сигнализацию можно починить и позже. С вежливой улыбкой она сказала Гленну «до свидания», кивнула всем остальным, кто с ней поздоровался, и вместе с Зигмундом прошествовала дальше. Накануне она чувствовала себя уязвимой, как будто вновь стояла на краю темной пропасти, которая едва не поглотила ее много лет назад. Каково же было ее удивление, когда утром в ней заговорила злость. Нет, больше того — она была исполнена яростной решимости. Ведь дала же она летом Джасперу отпор, разве не так? Ведь она больше не шестнадцатилетняя девушка, которая ничего не понимала в его психике. Сейчас она взрослая женщина, сама себе хозяйка, вооруженная научными знаниями в том, что касается человеческого поведения. А из-за его последнего нападения она знала, что он по-прежнему где-то поблизости, следит за ней, ходит за ней по пятам, строит свои черные планы. Нет, она не позволит ему вновь затащить ее в тот сарай, даже в переносном смысле. Не для этого она боролась сама с собой все эти годы. — Доктор Тэлбот, могу я поговорить с вами? Это был Фицпатрик. Судя по его виду, он уже давно поджидал ее. Кстати, вид у него снова был расстроенный, но Эвелин было все равно. Она была готова к встрече со своим занудным коллегой. Она была готова к встрече с кем угодно. — Да, входите. Договорившись с Пенни, что Зигмунд несколько дней поживет у нее, и, вручив ей кота, она вместе с Фицпатриком пошла к себе в кабинет. — Присаживайтесь. — Она указала на стул, на котором он обычно сидел, а сама закрыла дверь и села за стол. Однако Фицпатрик проигнорировал стул и остался — стоять. Эвелин не стала обращать внимание на этот факт. Она демонстративно поставила портфель на сервант, а также стаканчик кофе, который Пенни вручила ей, забирая у нее кота, затем сняла тяжелую куртку, перчатки и шапку. — У меня есть более трагические известия, — заявила она, опережая Фицпатрика, что бы он там ни собрался сообщить ей. Фицпатрик поморщился. — Надеюсь, не похожие на те, что ты сообщила мне — вчера. — Боюсь, что похожие. — «Господи, садись же наконец!» Она была вынуждена оставаться на ногах. Хотя их и разделял стол, Фицпатрик был такой высоченный, что, казалось, отнимал все ее личное пространство. — Появилась вторая жертва. Его тонкие, бледные губы разжались. — Надеюсь, это не вновь один из нас… Под «нами» он явно понимал кого-то из сотрудников Ганноверского дома. Хотя их учреждение существовало всего три месяца, противопоставление «нас» и «их» уже давало о себе знать. «Они» — это те жители городка, что косо и с подозрением посматривали и на сам Ганноверский дом, и на тех, кто в нем работал. Дом стал чем-то вроде крошечной страны — этакий Израиль, со всех сторон окруженный враждебными нациями. Недавние события только подбросят топлива в топку этого антагонизма. Противники ее детища получат в свои руки мощный довод — вот он, реальный случай, против которого они пытались всех предостеречь. — Думаю, да, — сказала Эвелин. — Но это строго между нами, поскольку сержант Амарок еще официально не опознал найденное тело. Хотя я почти уверена, что это Даниэль Коннолли. Кровь окончательно отхлынула от лица Фицпатрика. — Это та самом девушка, что пропала пару дней назад? Та, что работала на кухне вместе с Лоррейн? — Да, — подтвердила Эвелин. Интересно, Тим в курсе поведения Даниэль? Впрочем, вслух поднимать эту тему она не стала — решила не разрушать репутацию жертвы. С другой стороны, поскольку Амарок наверняка начнет задавать вопросы, сексуальная неразборчивость Даниэль вряд ли долго останется секретом. Если учесть, с каким количеством мужчин она переспала, даже сейчас это уже не секрет, по крайней мере не для всех. — Только не говори мне, что ей тоже отрезали голову, — сказал Фицпатрик. — Возможно. Пока мы только нашли отрезанную по локоть руку. На сегодня это все. Фицпатрик поморщился. — И это не рука Лоррейн? — Нет. — И где же? При одном воспоминании Эвелин стало дурно. Чтобы не упасть, она на всякий случай опустилась на стул. — В моей кровати. Фицпатрик оперся костяшками пальцев о столешницу и нагнулся над ней. — У тебя дома? — Да. Несколько секунд он переваривал этот факт, после чего нескладно опустился на стул, который она предложила ему в самом начале, как за ним то водилось, на самый краешек. — Расскажи мне все, как было. Эвелин описала ему события предыдущего вечера — как она вернулась к себе, в холодный дом с неработающей сигнализацией, как нашла в кровати пропавшего кота и руку с заклеенными скотчем пальцами. — Джаспер, — произнес Фицпатрик. Он был в курсе всех подробностей ее случая. Впрочем, ее история была известна всем докторам в их команде. Она же просто не могла не упоминать Джаспера, поскольку все, что ей удавалось узнать, работая с другими психопатами, она соотносила с собственным жутким опытом. — Если не он, то даже не знаю, кто это. — Представляю, каково тебе сейчас, — сказал Фицпатрик. — Мне искренне тебя жаль. — А мне жаль Даниэль и Лоррейн, — ответила Эвелин. — Мало того, что он их убил, так еще и… Если это Джаспер, если он следил за мной, если его не поймать, наверняка будут новые жертвы. — И что ты намерена делать? Эвелин слегка расслабилась лишь тогда, когда Фицпатрик поудобней расположился на стуле. Почему-то в его присутствии у нее всегда сдавали нервы. — А что я могу сделать? Быть осторожной. Смотреть в оба. Продолжать мои исследования, не дать ему отнять у меня плоды трудов всей моей жизни. И надеяться, что Амарок поймает его прежде, чем он убьет кого-то еще. — Но сержант… так молод. Можно подумать, она этого не знает! По большому счету, он еще почти юноша. Если у нее и имелись на этот счет какие-то сомнения, стоило им обоим раздеться, как те тотчас же улетучились. Мужское тело, лежавшее рядом с ней в постели, было пределом мечтаний любой женщины. — Молодой не значит глупый. — Я имел в виду его неопытность. Что ж, тоже верно. Она слышала, как Фицпатрик свысока разговаривал с Амароком. — Он направил запрос в департамент общественной безопасности, чтобы ему в помощь прислали агентов ФБР. Фицпатрик закинул одну длинную ногу на другую. — Приятно слышать. Но тебе все равно нельзя оставаться дома одной. Надеюсь, тебе самой это понятно. — Еще как понятно. С моей стороны было бы верхом глупости жить сейчас там одной, на отшибе. Тем более с неработающей сигнализацией. — Если хочешь, можешь пожить у меня. А вот это уж нет, спасибо, особенно после их недавней стычки. От одной только мысли у нее по коже заползали мурашки. — Спасибо за предложение, но Амарок сегодня утром уже перевез мои вещи в себе. Я поживу у него несколько дней, пока… пока не пойму, что происходит. А Пенни тем временем позаботится о Зигмунде. Дело в том, что у Амарока есть собака. Вряд ли пес будет рад кошачьему обществу. Похоже, Фицпатрик оскорбился ее отказом. — То есть ты предпочитаешь пожить у него, а не у меня или у кого-то из своих коллег? — добавил он, чтобы скрыть свое разочарование. — У него есть пистолет, и он умеет им пользоваться. — Сейчас у многих есть пистолет, в том числе и у тебя самой. Ты умеешь стрелять. Ты сама мне об этом говорила. К тому же ты почти не знакома с этим сержантом. Сомневаюсь, что тебе будет у него комфортно. Как насчет Стейси? В иных обстоятельствах единственная женщина в их команде была бы самым подходящим выбором. — Я звонила ей, прежде чем уехать из дома. Она все еще больна. — Вряд ли она станет возражать против твоего присутствия. Более того, с тобой ей будет не так одиноко.