Фицпатрик вытащил из кармана платок, поднес его к своему похожему на клюв носу и громко высморкался. — Ну и что? Откуда такой интерес к позам жертв? Эвелин удивила его недогадливость. — Джаспер делал нечто подобное, когда убивал моих подруг. Сунув платок в карман халата, Фицпатрик неожиданно для Эвелин разразился хохотом. — О господи! Оскорбленная реакцией Фицпатрика на ее слова, та расправила плечи. — В чем дело? — Ты прекрасно знаешь, в чем. Ты используешь буквально все, что я помог тебе создать, в своих собственных целях. — В моих собственных целях? Мы изучаем здесь психопатию, и Энтони Гарза — психопат. Он полностью соответствует классическим характеристикам психопата, поэтому не может идти речь о какой-то моей ошибке. Но если вы все-таки считаете мое поведение ошибочным, я могу заверить вас, что я никогда не делала секрета из своего твердого намерения отыскать того психопата, который когда-то чуть было не убил меня. Именно из-за этого я вообще и занялась исследованием психопатий. Фицпатрик встал. — Но вовсе не на таких принципах мы строили наше сотрудничество. Ганноверский дом должен преследовать гораздо более значимые цели, нежели решение жизненных проблем одного из его сотрудников. Эвелин встала, чтобы не чувствовать себя совсем подавленной его огромным ростом. Он тоже как-то забыл о принципах их сотрудничества, когда однажды декабрьской ночью после долгого рабочего дня прижал ее в углу и попытался поцеловать. С точки зрения Эвелин, его поведение было значительно хуже, так как с той поры ей было очень неловко работать рядом с ним, особенно когда неделю спустя после происшедшего он пригласил ее на прогулку так, словно ничего из ряда вон выходящего не случилось. — Если у меня появилась возможность исследовать в ком-то модель поведения, сходную с моделью поведения Джаспера, я обязательно такой возможностью воспользуюсь, — сказала она. — Неужели ты не понимаешь? Общего между Джаспером и Гарзой на самом деле не так уж и много. И то, что ты все это делаешь фактически за нашей спиной… У нее не было сил продолжать их бессмысленный спор. По крайней мере не в тот момент, когда их основное внимание должно было занимать убийство Лоррен. — Тим, — прервала она излияния своего коллеги. — Лоррейн убита. Глаза Фицпатрика полезли на лоб. — Что? — Я думаю, ты слышал, что я сказала. Ее коллега не сразу овладел собой. — Та женщина, которая руководила пищеблоком? Поэтому она не появилась на работе сегодня и нам пришлось обратиться за помощью к Кэти Ольсен? — Именно поэтому. И именно по поводу ее гибели сюда приезжал сержант. — Он уверен? — Я опознала ее. По телу Эвелин пробежала дрожь омерзения, когда она описала то, что сделал с жертвой преступник. Ей так давно приходилось иметь дело с подобной жестокостью, что порой она начинала проявлять равнодушие даже в случае самых отвратительных преступлений. Но только не сегодня. У нее были слишком теплые отношения с убитой, и обычный профессиональный буфер не помог Эвелин. Она чувствовала себя так же, как много лет назад, когда узнала о гибели своих подруг. — Прими мои соболезнования, — пробормотал Фицпатрик. — Я знаю, вы были с ней очень близки. В полиции кого-то подозревают? — Никого, — глухо отозвалась Эвелин. Прежнее раздражение Фицпатрика сменилось возбуждением, и он начал мерить комнату шагами. — Как неудачно складываются обстоятельства. Ее убийство вызовет шок у местных жителей, они перестанут нам доверять, будут относиться враждебно… Его опасения имели основания. Надо будет потом как-нибудь поразмыслить над его словами. Но в данный момент Эвелин не могла слушать разглагольствования о том, какие последствия это жуткое преступление может иметь для Ганноверского дома. Слишком велик был пережитый ею шок. — Мы подумаем об этом потом. По резкому тону, с которым она отреагировала на его слова, Фицпатрик понял, что задел ее за живое. — Ты кому-нибудь уже говорила о случившемся? — спросил он, несколько смягчившись. — Я хотела вызвать Гленна. Он должен узнать первым, они были так близки. А потом я сделаю общее объявление. — Хорошо. Я… подготовлю инструкцию по мерам безопасности. Разошлю ее электронным письмом обслуживающему персоналу с тем, чтобы она в дальнейшем стала доступной всем. — Спасибо. Это будет очень полезно. Фицпатрик уже было направился к двери, но Эвелин остановила его. — Мне очень жаль, Тим, что все так получилось из-за Энтони Гарза. Но я совершенно искренне полагаю, что он может быть полезен для наших исследований. — Я понимаю, — отозвался он, оглянувшись. — Я просто не согласен с твоей тактикой. Но… мы как-нибудь все уладим. — Я очень ценю вашу гибкость. В самом деле. Он открыл дверь. — И еще одно, — сказала она. Он снова остановился. — Не могли бы вы сделать сообщение о Лоррейн? У меня… у меня могут сдать нервы перед микрофоном. Эвелин едва сдерживалась и была готова в любой момент разрыдаться, а ей еще предстояла беседа с самым близким Лоррейн человеком в Ганноверском доме. В глазах Фицпатрика промелькнуло сочувствие — теперь перед ней стоял Тим, Психиатр Высочайшей Квалификации, а не Тим, Категоричный и Вредный Зануда, которого она так привыкла ненавидеть. — Да, конечно. — Спасибо. Только подожди несколько минут, пока я позвоню Гленну. — Перезвони ко мне в кабинет, когда будешь готова. Когда он вышел, Эвелин вздохнула с облегчением, но стоило ей коснуться телефонного диска, и от нового прилива напряжения мышцы шеи и спины как будто одеревенели. — Алло? — Гленн, это Эвелин. — О, привет. Что случилось? В его голосе слышалось искреннее удивление. Она обычно не звонила ему домой. — У тебя есть минута? — Конечно. Что-нибудь не так на работе? Не хватает персонала? Если бы его нужно было срочно вызвать на работу, ему бы звонила не Эвелин. Но она поняла, почему он строит догадки в этом направлении. — Нет. Дело… дело совсем в другом. Случилось нечто ужасное. Его настроение мгновенно изменилось. — Ой, да вы, кажется, плачете? Эвелин шмыгала носом. Чем больше она старалась не сорваться, тем сильнее слезы подступали к горлу. — Что случилось? — спросил он, опередив ее. — Какой-то инцидент в тюрьме? Скажите, что нужно, доктор Тэлбот. Я сразу же приеду. — Мне ничего не нужно, Гленн. Я просто… я подумала, что я должна… вам это сообщить. — Эвелин прижала пальцы к вискам. — Лоррейн мертва. Молчание. — Мне очень жаль, Гленн. — Это… это неправда, — запинаясь, проговорил он после долгой паузы. — Как бы мне хотелось, чтобы это было неправдой. О боже, как бы мне хотелось, но… — Но что же случилось? — прервал ее Гленн. — Автомобильная авария? Я ведь предупреждал ее по поводу шин. Мне нужно было самому сесть на телефон и заказать для нее новые. Почему я об этом не подумал? — Это была не автомобильная авария.