— Эй, в чем дело? — загалдели все, но Кан с Сиёном просто стояли, зло поглядывая на Хаён и отдуваясь. Она, не моргнув и глазом, обожгла их точно таким же взглядом. — Кан из-за тебя поранился! — обвиняюще объявил Сиён. — Не из-за меня. Все было бы нормально, если б он просто держал кошку как следует, — возразила Хаён. Похоже, Кан порезал руку, когда отпустил кошку и попытался увернуться от ножика Хаён. Каюн вытащила носовой платок, присела рядом с Каном на корточки и взяла его за руку. Подняла ее повыше, чтобы осмотреть рану, и увидела выступающие из нее капельки крови. К счастью, порез оказался неглубоким, больше похожим на обычную царапину. — И что теперь делать? У него кровь идет, — произнесла Каюн. Все глаза нацелились на Хаён. Но та лишь сложила ножик и небрежно бросила: — Трусишка, сам хуже кошки; надо было просто держать ее покрепче. — Больно, Кан? — участливо спросила Каюн, промакивая кровь носовым платком. Хаён решительно развернулась и двинулась вниз по склону, словно давая понять, что на сегодня с нее хватит. Никто не стал звать ее назад. Все только и думали о том, как она спокойно вытащила нож и замахнулась им на несчастную кошку. Одного из ребят, смотревших ей вслед, вдруг пробила дрожь. Никто ничего не сказал, но все думали об одном и том же. Продолжать игру с поимкой и наказанием кошки желающих больше не нашлось. 22 Как только Хаён ушла в школу, Сонгён тут же озаботилась всякими домашними делами. Покончив с ними, сварила себе кофе и направилась в кабинет. Начала она с того, что занялась расшифровкой записи вчерашней беседы с Ли Бёндо. Дело это не столь быстрое, как многие считают; ведь наряду с произнесенными словами требовалось кропотливо отобразить в письменном виде интонацию, паузы и скорость произнесения отдельных фраз, а также вычленить в речи опрашиваемого ключевые слова. «Жил-был один обезьяний детеныш, который потерял свою мать, едва только появился на свет. Люди, которые выхаживали его, сделали ему сразу двух матерей: одну из проволоки…» — прозвучало из диктофона. Сонгён нажала на паузу. «Проволочная» мать и «меховая» мать… Мать, которая принесла Ли Бёндо в этот мир, была сделана из холодной жесткой проволоки, оставившей на его теле глубокие незаживающие шрамы. Мать внешне привлекательная, но холодная и жестокая. Но была у Ли Бёндо и еще одна мать. Сонгён не знала, кто она, но именно эта таинственная женщина утешала его израненное сердце и держала его в своих теплых объятиях. Вчера он потянулся рукой к этой матери, незримо скрывавшейся где-то за спиной у Сонгён. Расплакался, умоляя эту мать, имя которой так и осталось неизвестным — не ту, что погибла от его рук, — еще раз обнять его. Очень хотелось узнать, кто был для него этой «меховой» матерью. Сонгён, сначала предположившая, что он видит в ней собственную мать, подумала, что не так уж и сильно ошиблась. Черкнула «меховая мать?» у себя в блокноте и решила, что надо поподробней расспросить о ней в следующий раз. Потянулась было к диктофону, чтобы вновь поставить его на воспроизведение, но тут запиликал телефон. Звонила классная руководительница Хаён. Учительница просила Сонгён немедленно прийти в школу. Сонгён сразу заволновалась и первым делом спросила, не поранилась ли Хаён, но ответ был отрицательный. Голос учительницы звучал холодно: мол, это не та тема, которую стоит обсуждать по телефону. Сонгён почувствовала, что ее ожидает что-то страшное. Пытаясь справиться с беспокойством, она быстро собралась и поспешно выбежала из дома. На месте Сонгён оказалась меньше чем через десять минут. Классная руководительница, с которой она познакомилась при переводе Хаён в новую школу, поджидала ее в учительской, сидя за письменным столом, но сразу встала и повела Сонгён на участок для уроков природоведения, сказав, что лучше поговорить там. Огород, за которым ухаживали дети, всего за несколько недель основательно разросся. Там учительница остановилась, глядя на грядки, отведенные ее классу. Похоже, теперь, когда они остались с глазу на глаз, она даже не знала, с чего начать. — Так что случилось? — спросила Сонгён. Учительница наконец заговорила, с трудом подбирая слова: — Даже не знаю, как вы все это воспримете… Я сама не могу поверить, что Хаён сделала нечто подобное, но все дети, которые были с ней, говорят то же самое, так что я уже не знаю, что и думать. Судя по тому, как она запиналась, дело было серьезное. Сонгён предположила, что у детей возникла какая-то внутренняя проблема. — Лучше расскажите, что произошло, — попросила она. — Они говорят, что Хаён… замахивалась ножом на других детей, — наконец проговорила учительница. — Что? — только и сумела вымолвить Сонгён, которая чего-то подобного явно не ожидала. — Видите вон те клетки? Мы называем их фермой. В последнее время оттуда стали постоянно пропадать птицы, и ребята подумали, что их таскает какая-то бродячая кошка из округи. Так что небольшая группа ребят решила поймать и наказать ее, а Хаён достала нож и едва не пырнула им эту кошку, — продолжала учительница. — Погодите минутку, вы ведь вроде только что сказали, что она замахивалась ножом на детей? — Да, но кошка вырвалась и убежала, и нож задел одного из мальчиков. — По-моему, я поняла ситуацию… Но вы точно не преувеличиваете? Не думаю, что она носит нож в своем школьном ранце. — О, насколько я поняла, это был просто перочинный ножик — затачивать карандаши и все в таком духе. Сонгён разозлилась. Учительница явно раздувала проблему из ничего. — Так вы говорите, что Хаён замахивалась ножом на детей, в то время как в действительности она просто случайно кого-то поранила, пытаясь наказать кошку ножичком для затачивания карандашей? — А? Да, наверное, я выразилась не совсем точно. Я просто пытаюсь следовать истории, услышанной от детей — так, как они сами ее рассказывали. — Вы слышали обо всем, что произошло, в мельчайших подробностях, так зачем же преувеличивать? Хаён намеревалась наказать кошку, а не причинить какой-то вред детям. Разве это не две разные вещи? — Ну, дело в том… — Учительница секунду не могла подобрать слова, осажденная вопросом Сонгён. Однако не без труда продолжила: — Я не стала бы вам звонить, если б только этим все и ограничивалось. Сегодня в классе была какая-то странная атмосфера, так что я спросила у ребят, и… они сказали, что Хаён далеко не первый раз прибегает к насилию. Если кто-нибудь просто дотронется до ее парты, она может со всей силы ткнуть его остро заточенным карандашом, и… Выяснилось, что один раз Хаён даже пыталась столкнуть какую-то другую девочку с лестницы. К счастью, остальные дети успели ее подхватить и не дали упасть вниз, но она могла получить очень серьезные травмы, сказала учительница, качая головой. Похоже, вообще много чего успело произойти. Сонгён была просто в шоке от того, что натворила Хаён, но при этом и злилась на саму себя — за то, что абсолютно ничего не замечала, пока все не зашло слишком далеко. Дабы продемонстрировать свой интерес, могла спросить, как прошел день, не подружилась ли она с кем-нибудь, когда та возвращалась домой из школы… Хотя на самом-то деле Хаён обычно отмалчивалась. Сонгён просто предположила, что ей пока нелегко завести новых друзей, и сейчас терзалась угрызениями совести, что не уделяла ребенку должного внимания. И тут вспомнила про ту дружелюбную девчонку, которая сказала, что они с Хаён сидят за одной партой. — Она вроде крепко подружилась со своей соседкой по парте… — сообщила учительнице Сонгён. — Вы про Каюн? Она вообще девочка неконфликтная и легко идет на контакт. По-моему, она решила, что ей нужно обязательно подружиться с Хаён, раз уж та новенькая и раз уж они сидят за одной партой. Но после того, что произошло вчера, позвонила ее мама и попросила отсадить ее подальше от Хаён, — ответила та. Сонгён не нашлась, что на это сказать. — Она наверняка вам ничего дома не рассказывает. Исходя из того, что я вижу и слышу, по-моему, Хаён необходима психологическая помощь. Сонгён на секунду задумалась, после чего вкратце описала ей ситуацию Хаён: развод ее родителей, смерть матери, пожар в бабушкином доме… Высказав мнение, что поведение девочки является результатом этого травмирующего опыта, она попросила учительницу проявить понимание, поскольку для заживления душевных ран Хаён потребуется некоторое время. Выслушав ее, учительница сразу прониклась сочувствием. — Я не знала. Предполагала, конечно, что что-то неладно, поскольку как ни посмотрю на ее личико, всегда кажется, что в нем есть что-то недетское… Теперь я понимаю, как все это могло на ней сказаться, как трудно ей приходится, особенно учитывая этот совсем недавний пожар, — сказала она. — Дома мы изо всех сил пытаемся помочь ей вернуть душевное равновесие, но, по-моему, чтобы оправиться от подобного шока, требуется куда больше времени. Буду вам очень признательна, если вы станете повнимательней присматривать за ней. — Да, я все поняла. Я объясню ситуацию Каюн и ее маме и попрошу их тоже проявить понимание и сочувствие. Разговор завершился на хорошей ноте, учительница правильно оценила ситуацию. Однако на сердце у Сонгён, когда она вернулась домой, было тяжело. Не в силах усидеть дома, она вышла в соседний парк и нашла там укромный уголок. Вытащила свой мобильник и набрала номер Хиджу. — Так и думала, что ты позвонишь. Что-то случилось? — спросила та. — Я только что вернулась из школы Хаён. — Какие-то проблемы с одноклассниками? Машинально кивнув, Сонгён передала ей рассказ учительницы. Выслушав ее, Хиджу немного помолчала. — Хорошего мало. Ей придется очень туго, если она не сумеет найти общий язык со своими ровесниками в школе… А дома она тоже отличается подобным поведением? Услышав этот вопрос, Сонгён сразу припомнила, как Хаён искромсала плюшевого медведя ножницами. Но ведь при этом так радовалась, когда Сонгён купила ей щенка! Понимая, что надо рассказать Хиджу абсолютно все, раз уж она специалист, Сонгён поведала той все без утайки, начав с того, что ей было известно про мать Хаён. Хиджу притихла — настолько притихла, что Сонгён подумала, не оборвалась ли связь. — Хиджу? — вопросительно произнесла она, не уверенная, что ее слышат. — Я слушаю. Если ты не против, я бы хотела, чтобы ты как можно скорее привезла ее ко мне, желательно прямо завтра, — сказала Хиджу. Сонгён встревожилась. — Зачем? — Сонгён, это то же самое, что и любая физическая болезнь. Ты знаешь, что она больна, так почему не хочешь поскорей ее вылечить? Если затянуть с этим делом, ее раны станут лишь глубже. А потом, Хаён болеет уже очень давно. Сонгён не смогла произнести ни слова. Она понимала, о чем говорит Хиджу. Но боялась, что Хаён навеки заработает позорное клеймо, едва появившись в центре психологической помощи. Но больше всего беспокоило, как воспримет это сама девочка. Пожалуй, сначала стоит обсудить все это с Джесоном. Пообещав, что обязательно перезвонит, она повесила трубку.