* * * В тот день Ли Бёндо пребывал не в лучшем расположении духа. Он гнался за кошкой по пустой равнине, где не было видно ни домов, ни людей. Он не знал, откуда взялась эта кошка — кошка с черным мехом и желтыми глазами, которая путалась у него под ногами, вякая, словно младенец. Поначалу он просто продолжал идти, не обращая на нее внимания. Но она действовала ему на нервы, останавливаясь, когда они встречались взглядами, и тут же убегая, когда он пытался приблизиться к ней. Кошка остановилась, только когда он загнал ее в какой-то полуразвалившийся заброшенный дом. Это был дом, в котором он похоронил свою мать. Кошка вдруг исчезла, и перед ним остались лишь густые заросли травы, не тронутые человеческими руками. Валялась здесь еще и ржавая лопата, словно готовая рассыпаться в пыль, а одна из стен рухнула, обнажив мерзкое загаженное нутро дома. Когда он наконец понял, куда попал, от кончиков пальцев на ногах по всему его телу пробежал леденящий озноб. Он в панике бросился к воротам. Но ворота, до которых, казалось, было рукой подать, с каждым его шагом оказывались все дальше и дальше, а ноги вязли в твердой земле, как в болоте. Чем больше он прилагал усилий, тем сильней его засасывало куда-то вглубь. Бешено размахивая руками, он пытался нащупать, за что ухватиться. Вцепившись в пучок травы, уже почти выбрался, но тут что-то крепко вцепилось ему в лодыжку. Опустив голову, он увидел костлявую руку, ухватившую его откуда-то снизу. Принялся изо всех сил лягаться, но без толку. Его тело начало проваливаться под землю, которая воронкой осыпалась по сторонам, словно в яме муравьиного льва. Он вновь попытался ухватиться за траву вокруг себя, но все во дворе начало проваливаться в зыбучую трясину вместе с ним. «Мяу!» Кошка, которая привела его сюда, теперь сидела на деревянном полу дома, наблюдая, как он медленно сползает под землю. Заорав на нее, Ли Бёндо проснулся. Странный сон разбередил старые раны, оставив после себя чувство тревоги и смутной тоски. В тот день ему предстояло увидеться с адвокатом, которого ему предоставило государство — тот посещал его раз в месяц. Хотелось отменить встречу, но что-то подсказало ему, что не стоит. В конце концов он решил держать свои чувства в узде и направлялся уже к помещению для свиданий, где его поджидал защитник. Почти вошел в здание, в котором это помещение располагалось, когда вдруг увидел перед стеклянной дверью группу студентов. С несколько напряженными, но при этом и нетерпеливо-возбужденными лицами те друг за другом заходили внутрь, вешая на шеи временные пропуска. Охранник заступил ему дорогу. Похоже, он хотел впустить Ли Бёндо в здание только после того, как пройдут все студенты. Так что тот послушно остановился, выжидая, но тут в самом хвосте очереди увидел какую-то женщину. При виде ее лица ему показалось, что в него ударила молния. В этот момент все остальное для Ли Бёндо исчезло из виду. Он не видел ни здания тюрьмы, ни охранника. Были только эта женщина и он сам. Такого просто не могло быть. Ли Бёндо не верил собственным глазам. Женщина, которая словно вышла прямо из его воспоминаний — таких древних, что они окончательно усохли и едва не рассыпались в пыль, — понемногу продвигалась к нему. То, как она смахнула упавшую на лоб прядку волос, сразу кое-что ему напомнило. У женщины в доме у сада тоже была привычка отбрасывать упавшие на лицо волосы тыльной стороной руки, когда она собирала яблоки, держа на плече корзину. Она могла смахнуть бисеринки пота со лба точно таким же движением, обернувшись, чтобы улыбнуться ему. Когда она улыбалась, нос у нее забавно сморщивался. Та, что сейчас проходила мимо него, выглядела в точности как она — так, как она выглядела в тот раз, когда он впервые увидел ее в больнице. Ли Бёндо бросил быстрый взгляд на карточку временного пропуска, болтающуюся у знакомой незнакомки на шее. ПОСЕТИТЕЛЬ: ЛИ СОНГЁН Почему-то показалось, что виденный этой ночью сон был зна́ком свыше. Словно что-то привело его сюда, несмотря на плохое настроение, в котором он пребывал, — только чтобы он повстречал ее. Пройдя прямо перед ним, она направилась к группе студентов. И не заметила, что он за ней внимательно наблюдает. По пути к помещению, отведенному для встреч с заключенными, Ли Бёндо заговорил с охранником и сумел выудить у него кое-какую информацию касательно студентов и сопровождающей женщины, пришедших по каким-то делам в следственный изолятор. Все, что удалось выяснить, это что все они с отделения криминологии какого-то университета, но этого оказалось вполне достаточно. Когда Ли Бёндо начал все чаще просыпаться от ночных кошмаров, то стал постоянно припоминать тот день. Не надо было переться на встречу с адвокатом в столь растрепанных чувствах! Тогда бы он так и не увидел ее. Он своими руками полностью разрушил свой покой. Сотни, тысячи гнилых яблок уплыли из сада вниз по реке. Деревья, сгибаясь под тяжестью яблочных гроздьев, сломались или погибли, оставив после себя лишь иссохшие остовы. И все из-за его ненасытности. Его желание вернуться в тот дом у сада, еще хотя бы разок увидеть ту женщину, осквернило чистоту этого места. И ничего уже было не исправить. Проснувшись, Ли Бёндо думал, уставившись в темноту горящими глазами: «Это как раз то, чего я хочу? Это как раз то, что я хочу выяснить — настолько хочу, что так ее жду? Сонгён — не та женщина из яблоневого сада». Он вновь и вновь напоминал себе об этом, но постоянно об этом забывал. Беспокойство все росло. Ли Бёндо буквально чувствовал, как голос матери, напевающий знакомую песенку, подкрадывается все ближе и ближе, откуда-то очень издалека. Когда он вновь приоткрыл дверь в эту потайную комнату воспоминаний, надежно упрятанный в ней рай перестал быть раем. 17 Прежде чем отправиться в больницу к Джесону, Сонгён позвонила своей подруге Хиджу, которая вот уже несколько лет возглавляла центр психологической помощи для детей и подростков. Они с Хиджу подружились, еще когда обе изучали психологию в колледже. Потом на какое-то время потеряли друг друга из виду, когда Сонгён уехала за границу, чтобы продолжить образование, но в прошлом году Хиджу объявилась на ее свадьбе, немало ее удивив. После того как приглашенный фотограф закончил снимать Сонгён с подругами перед бракосочетанием, Хиджу сказала ей, когда они остались наедине: «Честно говоря, он мне не особо нравится». У Хиджу вообще была привычка начинать все ее замечания с фразы «честно говоря». И слова эти полностью соответствовали действительности: она всегда честно и открыто высказывала то, что остальные не решились бы произнести вслух. Временами ее излишняя прямота вызывала у Сонгён чувство неловкости, а то и просто обижала, но благодаря честности Хиджу обе стали близкими подругами и делились между собой самыми сокровенными мыслями. Хиджу сказала, что уже видела жениха, приветствующего гостей у входа в церемониальный зал. «И что же тебе в нем так не понравилось?» «То, что он твой муж». Размышления Сонгён прервал кто-то из персонала клиники, ответивший на звонок и соединивший Сонгён с Хиджу. — Одиннадцатилетняя девчонка? И ты ее теперь воспитываешь? — переспросила Хиджу, голос которой удивленно поднялся, когда она выслушала подругу. Не сказать чтобы это стало неожиданностью, но ее интонация заставила Сонгён несколько напрячься, прежде чем она даже успела дойти до того вопроса, по которому хотела проконсультироваться. Хиджу, должно быть, это почувствовала, поскольку не стала развивать эту тему. — Ну ладно, поняла твою ситуацию, — сказала она. — А теперь давай выкладывай, зачем звонишь. И вот теперь, когда Хиджу была готова внимательно слушать, Сонгён даже толком не знала, с чего начать. Секунду поразмыслив, Сонгён принялась рассказывать про день, когда у них в доме появилась Хаён. Хиджу слушала, не перебивая. Но, услышав историю с плюшевым медведем, моментально вклинилась: — Эй, секундочку… Так, говоришь, ты забрала ее плюшевого медведя, притом что она все потеряла при пожаре? — Ты вообще о чем? Я его просто выстирала. — Как ты можешь так говорить, когда изучала психологию? У Сонгён ничего не нашлось сказать в ответ. — Ты хоть прикинула, что этот медведь для нее значит? Надо было бы тебе догадаться, раз уж она как-то ухитрилась спасти его во всей этой неразберихе при пожаре! А что, если на нем оставался запах ее матери? Это означает, что ты просто стерла ее воспоминания о маме, — сказала Хиджу. Сонгён наконец все поняла. У нее самой был похожий опыт. После похорон матери она вернулась домой и открыла ее гардероб. Зашла внутрь, захватила в охапку висящие на вешалках платья и уткнулась в них носом. Не почувствовала и следа знакомого запаха, но все равно зарылась лицом в платья еще глубже, надеясь, что хоть немножко где-то осталось. Когда отец нашел ее после нескольких часов поисков, успев перепугаться до смерти, она сунула ему мамин шарф со словами: «Папа, он пахнет мамой!» Сонгён уже не помнила, какой у него был вид в этот момент. Помнила лишь свое смятение, когда он прижал ее к груди и принялся всхлипывать, прежде чем она успела увидеть его лицо. В памяти осталось лишь, как у него тряслись плечи. Вскоре после этого отец заявил, что нужно собрать все мамины вещи и сжечь их, и Сонгён некоторое время с ним не разговаривала. Ее разозлило, что он так быстро хочет стереть воспоминания о маме из памяти. Она попыталась поставить себя на место Хаён. Женщина, которая отодвинула мать Хаён в сторону и завладела ее отцом, теперь пытается сделать так, чтобы от ее матери и следа не осталось. Вполне естественно, что ребенок воспротивился этому. И вдобавок эта женщина отвесила ей пощечину. Неудивительно, что девочка так взбеленилась. Сонгён попробовала припомнить, что произошло утром за завтраком. Хаён даже не смотрела на Сонгён, не отвечала и на вопросы Джесона. Заявила, что не хочет завтракать, но отец все равно заставил дочь сидеть за столом, хотя есть ее никто не принуждал. Так что она просто вертела стоящую перед ней чашку с рисом. Отец сурово посматривал на нее, но она и глазом не вела. Над столом висела гнетущая тишина… — Ты меня слушаешь? — прорезался в трубке голос Хиджу, вламываясь в мысли Сонгён. — А? Ну да… Конечно, продолжай, — попросила Сонгён. — Скажу тебе всего одну вещь. В одиннадцать лет она уже не такая маленькая, как ты думаешь. Ребенок в ее годы способен в момент оценить ситуацию, в которой оказался, и с ходу понять, кто держит бразды правления в доме. Точно так же, как ты наблюдаешь за ней, она тоже наблюдает за тобой, оценивает тебя. Сонгён о таком даже не задумывалась. Насколько ребенок отдалился от нее из-за вчерашнего происшествия? — Хотя особо не переживай. Сразу этого не произойдет, но когда она вновь обретет эмоциональную стабильность и почувствует, что может тебе доверять, то забудет о том, что произошло вчера, — заверила Хиджу. Еще раз прокручивая в голове вчерашние события, Сонгён слышала, как Хиджу разговаривает с кем-то на другом конце линии. — Извини, но мне надо бежать на следующий сеанс, — бросила ей Хиджу. — Ну да, конечно. Спасибо тебе. — Звони, если будут еще какие-то вопросы и проблемы. Во время этого короткого разговора Хиджу пролила свет на очень важный момент, который Сонгён совершенно упустила из виду. Она судила о ситуации исключительно со своей собственной точки зрения. И напрочь проглядела тот факт, что старый грязный плюшевый медведь может что-то значить для ребенка. Она выстирала его, удалив единственные оставшиеся следы от матери ребенка стиральным порошком и щеткой. И только теперь наконец увидела, какую огромную ошибку совершила, — и поняла причину гнева, обуявшего Хаён вчерашним вечером. Сонгён придется получше узнать Хаён, чтобы не наделать еще более серьезных ошибок. У нее накопилось немало вопросов к девочке, которые помогут лучше понять ее. Сонгён поспешно вышла из дома.