Она попросила учительницу как следует присматривать за девочкой и вручила ей свою визитную карточку, подумав, что стоит поддерживать с ней более тесный контакт, пока Хаён будет привыкать к новой школе. Испытала некоторое облегчение, услышав, что учительница просит ее не волноваться и обещает как следует присматривать за Хаён. Сонгён прикинула, надо ли рассказать учительнице о ситуации Хаён, но решила, что не стоит, чтобы с ходу не создавать у той предвзятое мнение. Придя к соглашению, что Хаён начнет посещать новую школу прямо с завтрашнего дня, они распрощались. Выйдя из школы, Сонгён огляделась в поисках Хаён. На школьном дворе той нигде не было видно. И только обойдя два школьных здания и стоящий рядом с ними хозяйственный сарай, она все-таки обнаружила девочку. Та была на участке, отведенном для уроков природоведения на свежем воздухе, у подножия сопки за школой. Немного в стороне от сарая раскинулся огород, обнесенный оградой. Росли здесь зеленый салат, перцы, помидоры, там и сям среди посадок торчали небольшие таблички на палках с номерами классов — похоже, что каждый класс отвечал за свой участок огорода. Рядом с огородом располагалось нечто вроде зооуголка с животными, окруженного проволочной сеткой. Хаён сидела прямо перед сеткой, наблюдая за кроликами. Сонгён наконец облегченно выдохнула. — Вот ты где… Смотришь на зайчиков? — спросила она. Встав рядом с Хаён, посмотрела сквозь сетку и увидела за ней почти такое же разнообразие видов, как и на огороде. Здесь были кролики, куры, утки, все рассаженные по своим секциям, а неподалеку возвышался набор птичьих клеток. Хаён, которая тихо наблюдала за кроликами, поднялась на ноги, сразу потеряв к ним всякий интерес. Хотя не стала отходить от фермы — направилась к клеткам с птицами. Огляделась по сторонам в поисках, чем бы их покормить, потом оторвала лист салата с грядки и просунула в сетку. Птицы, похоже, давно привыкли к детям и двинулись к угощению, не выказывая никакого страха. Стоило одной начать отщипывать от листка, как все остальные тоже бросились к сетке и последовали ее примеру. Хаён, которая некоторое время наблюдала за ними, вдруг открыла дверцу клетки и попыталась схватить их. Несколько птиц, пролетев у нее над рукой, моментально вспорхнули в небо. Сонгён рванулась вперед, выдернула руку Хаён из клетки и захлопнула дверцу. Птицы уже улетели, не оставив и следа. — Что ты делаешь? Все птички разлетелись! — принялась выговаривать девочке Сонгён. Та посмотрела на нее своими чистыми глазами, а потом отвернулась, словно ничего такого и не произошло, и двинулась обратно на школьный двор. Сонгён оказалась не в силах и дальше ругать и пилить ее. Лишь невольно вздохнула. По пути домой она зашла в супермаркет и купила Хаён кое-какую одежду, нижнее белье и носки. В канцелярском магазине приобрела также все необходимое для школы. Купить ей пришлось уйму тонну всякого разного добра, поскольку девочка все потеряла в огне. Как только Хаён стала жить у них, Сонгён регулярно что-нибудь докупала, как только ей что-то приходило на ум, но продолжала видеть то, что девочке могло потребоваться. Зашла в магазин тканей и заказала новые шторы, купила заодно и запасное одеяло. Набрав полные руки покупок, продолжала размышлять, что бы приобрести еще. Пока она выбирала вещи и расплачивалась, Хаён тихо тянулась за ней по пятам. Проявила кое-какую отзывчивость, когда дело дошло до одежды, поскольку ей самой и предстояло все это носить. Напрямую не отказывалась от того, что ей не приглянулось, но Сонгён видела это по ее лицу. Некоторые вещи ей, видать, понравились, поскольку она с готовностью подхватила объемистый пластиковый пакет и постоянно заглядывала внутрь. Настроение Сонгён тоже менялось в зависимости от настроения Хаён. Интересно, подумала она, не перебарщивает ли с хлопотами о ребенке… Но решила, что на данный момент та требует к себе повышенного внимания. Как только девочка привыкнет к новой обстановке и более-менее обустроится, уже не придется беспокоиться из-за каждой мелочи. Ходили они не так уж долго, но когда обе наконец вернулись домой, Сонгён почувствовала себя окончательно вымотанной. Заботиться о ребенке — не такое простое дело, как она думала. * * * На следующий день, пока Хаён была в школе, на плечи Сонгён свалилась целая гора всяких домашних дел. Она купила еще одежды для девочки, поскольку вчера кое-что упустила из виду, заказала по Интернету книжки и комод в ее спальню. Пришлось также сходить за продуктами. Домой она вернулась ровно в тот момент, когда должны были привезти комод и мебельный грузовик уже стоял у ворот, поджидая ее. Поспешно открыв ворота, Сонгён проводила грузчиков в комнату Хаён на втором этаже. Утром она уже навела там полный порядок, так что мебель быстро поставили на место. Как только этот вопрос был решен, комната наконец приобрела завершенный вид. Вчера Сонгён отдала Хаён пакеты с одеждой с просьбой отнести их наверх и самой разобрать, раз уж теперь это ее вещи, но, открыв теперь дверцы гардероба, обнаружила, что они так и не распакованы. Вытащив покрывало и одеяло, постелила их на кровать, развесила одежду на плечики в гардеробе. Белье и носки аккуратно сложила и убрала в новый комод. Разложила на столе школьные принадлежности — и только тут осознала, что пропустила обед. Спустившись на первый этаж, достала из холодильника бутылку воды и призадумалась, ничего ли не забыла. Первое, что пришло в голову — это компьютер. Да, надо срочно приобрести для Хаён лэптоп, подумала она. Ей он понадобится, детишки в начальной школе вовсю пользуются Интернетом. Хотя решила, что возложит эту задачу на Джесона. Если они в его выходной на пару с дочкой пройдутся по магазинам, это должно смягчить дурное настроение девочки. Наконец переведя дух, Сонгён зашла в гостиную и тут вспомнила про плюшевого медведя, оставшегося в комнате Хаён. Поскольку медведь был жутко грязный, прежнее одеяло пришлось отправить в стирку. Заодно она решила простирнуть и медведя. Опять спустилась вниз, прихватив его с собой. Наполнила ванну водой, добавила стирального порошка, взбила его в пену и окунула в нее плюшевого зверя. И едва стиснула его руками, как из него заструилась буквально черная вода. Игрушку так долго не стирали, что сколько бы Сонгён ни пыталась споласкивать ее, вода все равно оставалась мутной. Изначальный белый цвет медведя проявился только тогда, когда она провозилась с ним не меньше часа. Засунув медведя в стиральную машину и включив отжим, Сонгён буквально рухнула на диван, совершенно без сил. Но настроение у нее было на высоте, несмотря на усталость. Она с удовольствием представляла себе радость Хаён при виде новой мебели, нового одеяла и чистого плюшевого медведя. Посмотрев на часы, увидела, что уже почти два. Быстро вскочила с дивана и принялась готовить полдник для Хаён. А ведь сама так еще и не пообедала. Теперь Сонгён могла ясно представить, каково приходится ее знакомым, вынужденным целый день возиться с детишками. Время летело слишком быстро, а список задач казался нескончаемым. Запищала стиральная машина, извещая об окончании цикла. Плюшевый зверь стал пушистым, как новенький, и приятно пах. Сонгён повесила выстиранное сушиться и уже направлялась в гостиную, когда позвонил Джесон. Сказал, что уходит с работы пораньше, чего с ним уже давно не случалось, и попросил приготовиться прогуляться в город, как только Хаён вернется домой. Вчера она настоятельно попросила его проявлять к дочери побольше внимания, поскольку той грустно, и он, похоже, принял это близко к сердцу. Хаён пришла из школы около половины третьего. Сонгён хотелось о многом ее расспросить, поскольку это был ее самый первый день в новой школе. — Ну как тебе школа? Подружилась с кем-нибудь? — спросила она. Вид у Хаён был усталый, и она отправилась наверх, ничего не ответив. — Папа скоро придет. Немного отдохни, а потом переоденься и спускайся, — сказала ей Сонгён. Думая, что по пути из школы девочка перегрелась на солнце, Сонгён быстро метнулась в кухню и открыла холодильник. Если они куда-то пойдут, как только Джесон вернется домой, то наверняка пообедают где-то вместе, так что не стала трогать приготовленный «перекус». Просто вытащила холодный сок и налила его в стакан. Убрала бутылку обратно и повернулась в тот самый момент, когда Хаён с громким топотом слетела с лестницы — с таким видом, будто собралась коршуном наброситься на нее. — Вы заходили в мою комнату? — резко поинтересовалась девочка. — А? Сонгён искренне не понимала, в чем дело. Естественно, она заходила, чтобы поставить новую мебель, разложить вещи… Застыла в полном ошеломлении, не зная, в чем проблема. — Где он? — опять тявкнула Хаён. — Кто? — Мой плюшевый медведь! Немного расслабившись, Сонгён улыбнулась. — Я его постирала, поскольку он был довольно грязный. — Где он, я спрашиваю? — взвизгнула Хаён, прежде чем та успела договорить. В ее глазах была такая ярость, какую Сонгён никогда в них прежде не видела. Совершенно ошарашенная, женщина не могла вымолвить ни слова. Хаён немного постояла, все так же обжигая ее взглядом, а потом пулей вылетела из кухни. В голове у Сонгён воцарилась полная пустота. Лицо истошно орущей на нее Хаён испугало ее. Девочка, выскочившая на веранду, теперь уже тащила за лапу своего плюшевого медведя. Даже не глядя на Сонгён, протопала обратно наверх по лестнице. Сонгён была совершенно сбита с толку. Она так радовалась, весь день хлопоча ради Хаён… Но теперь чувство счастья испарилось без следа. Хотя она не могла позволить себе отвечать злостью на злость. Сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и обратилась к Хаён своим обычным голосом: — Он еще не высох, Хаён. Отнеси его назад. Чтобы плюшевый зверь как следует высох, понадобилось бы как минимум дня три. Но девочка не стала ни спускаться, ни даже отвечать. Сонгён внимательно прислушалась, но сверху не доносилось ни звука. Позвала еще раз, но опять без толку. Не оставалось иного выбора, кроме как самой подняться наверх. Открыв дверь, она собиралась уже войти, но замерла на пороге. К ее полному потрясению, в комнате царил совершеннейший хаос. По всему полу были раскиданы обрывки ткани, клочья мягкой набивки и маленькие пенопластовые шарики. — Что… что ты делаешь? — в ужасе пролепетала Сонгён. Хаён пыталась взрезать медведя большими ножницами. Поскольку это у нее не слишком хорошо получалось, она отшвырнула ножницы в сторону и стала разрывать его просто руками, залезая рукой в самое нутро. Выпотрошив брюхо медведя, опять подхватила ножницы и набросилась на голову плюшевого зверя. Ножницы легко проткнули ткань и глубоко погрузились в набивку. Хаён, похоже, даже не заметила появления Сонгён. — Да что ты творишь?! Немедленно прекрати! — выкрикнула Сонгён, подбегая к ней и хватая за руку. Хаён неистово оттолкнула ее. — Прекрати, я сказала! Она опять протянула к ней руки, и девчонка воздела ножницы высоко над головой, сверля ее взглядом. Вид у нее был такой, будто она вот-вот бросится на нее. Глаза ее так и сверкали. Сонгён никогда не видела, чтобы кто-то был в такой ярости. Неужели Хаён и впрямь всего лишь одиннадцатилетний ребенок? Застыв на месте и потеряв дар речи, Сонгён уставилась на нее. Ножницы, все еще в руке у Хаён, сверкнули на солнце. Эта сверкающая вспышка метнулась прямо к Сонгён. Крепко зажмурив глаза, она метнулась вбок как раз вовремя, чтобы острые концы ножниц не воткнулись ей прямо в лицо. Хотя все же ощутила, как что-то ужалило ее руку, и увидела на ней красную линию. Из пореза уже сочилась кровь. — Да что ты творишь, в конце-то концов? — вскричала Сонгён. — Убирайтесь! — взвизгнула Хаён. При словах Сонгён она даже не моргнула глазом. Наоборот — нацеливалась на нее холодными глазами, все с тем же выражением лица, и орала: — Убирайтесь из моей комнаты! Убирайтесь! Из ее ротика сыпались такие грязные слова, какие Сонгён еще никогда не слышала. Глядя на девчонку, бросающую ругательства прямо ей в лицо, Сонгён подняла руку, даже сама того не сознавая. Гнев одолел здравый смысл. Она словно ослепла. Шлепнула Хаён по щеке, и та моментально застыла. Сонгён и сама была столь же потрясена и не сразу пришла в себя — просто не могла поверить, что только что ударила по лицу ребенка. С самого первого дня обе включились в войну нервов, но так далеко Сонгён еще не заходила. Она посмотрела на Хаён, которая резко побледнела. Ножницы со звоном упали на пол. — Х-хаён, ты как? — запинаясь, выговорила Сонгён, подошла к потрясенной девочке и потрогала ее щеку. Окаменевшее лицо девочки снова превратилось в детское, и она бурно расплакалась. Ее глаза, из которых градом катились крупные слезы, сразу опухли. Глядя на ее мгновенно изменившееся лицо, Сонгён совершенно растерялась. Девчонка, вытянув перед собой руки и продолжая громко рыдать, прошла мимо нее к двери. — Папа! Вздрогнув, Сонгён обернулась и увидела стоящего на пороге Джесона. Она не знала, когда он вернулся домой, но по выражению его лица поняла, что он видел, как она ударила ребенка. Захватив Хаён в объятия и пытаясь успокоить ее, Джесон с каменным лицом посмотрел на Сонгён. В его холодном взгляде читалось разочарование. Она вдруг поняла, почему выражение лица Хаён изменилось с такой невиданной быстротой. Все тело покрылось гусиной кожей. Сонгён просто не могла поверить, что ребенок способен на такое коварство. В груди ее собралась тяжесть. И дело было не в том, как отреагировал на происходящее Джесон. Можно будет потом все ему рассказать и прояснить это недоразумение. То, что встревожило ее больше всего — это моментально изменившееся выражение лица девочки. Это было не лицо ребенка, потрясенного пощечиной и при виде отца расплакавшегося от вырвавшихся наружу эмоций. У такой мгновенной перемены могла быть только одна причина, не имевшая никакого отношения к эмоциям. Когда девочка бросилась к отцу, Сонгён прочла у нее на лице ее истинные намерения. Все ее действия были хорошо просчитаны. Хаён прекрасно знала, какого рода чувства она способна пробуждать у людей, ведя себя определенным образом, вот и повела себя соответственно. Как ей это удалось в такой короткий момент? Сонгён, которую искренне изумила подобная ловкость, опять призадумалась, в какой же среде выросла девочка. Некоторое время посмотрев, как Хаён горько завывает в объятиях отца, Сонгён без единого слова вышла из комнаты. Все это требовалось серьезно обсудить с Джесоном. Но сначала надо было дать ему какое-то время, чтобы утихомирить Хаён. Укрывшись в кабинете, Сонгён и сама попыталась успокоиться. Она совершенно не представляла, как теперь вести себя с Хаён. И еще тревожилась, как отреагирует Джесон, увидев, как его дочь бьют по физиономии прямо у него на глазах. Тому, что она только что сделала, не было никаких оправданий, даже по ее собственному разумению.